ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа

Нередко после периода, в течение которого диктатор использовал тайную полицию, чтобы удержаться у власти, и, естественно, в знак благодарности осыпал ее всяческими милостями, наступало время, когда он резко сокращал численность ее персонала и сменял руководителей. И все это не только потому, что тайной полиции было слишком многое известно, но и из-за опасения: она может стать настолько сильной, что будет угрожать его собственной безопасности. После смерти диктатора его преемник обычно рассуждал таким же образом.

Сталин использовал ГПУ, чтобы ускорить коллективизацию и ликвидацию кулачества в начале тридцатых годов, и НКВД в середине тех же тридцатых — для устранения всех лиц, которым он не доверял — в партии, армии и правительстве. Потом в 1937 году провел чистку самого репрессивного аппарата. В чем же причина? Да в том, что его руководители и ответственные сотрудники знали о преступлениях диктатора. Плюс к этому их сила и влияние лишь немного уступали его мощи и власти. В 1953 году, после смерти Сталина, служба безопасности располагала достаточными возможностями, чтобы стать равной силой в борьбе за власть. Так называемое «коллективное руководство», образовавшееся после кончины диктатора, чувствовало, что не будет в безопасности, пока не ликвидированы верховный шеф тайной полиции Лаврентий Берия и его приспешники.

В ныне известном секретном докладе Хрущева на XX съезде Коммунистической партии в 1956 году — он вскрыл в нем преступления Сталина — особый упор был сделан на те акции, которые диктатор провел с помощью НКВД. И это не случайно. Хрущев не только возвестил о начале наступления против сталинизма и сталинистов, остававшихся еще в руководящих органах Советов, но и преследовал цель оправдать новую чистку в Министерстве государственной безопасности, которое он намеревался поставить под свой контроль, чтобы усилить собственные позиции в борьбе за место диктатора. Стремясь создать впечатление как в своей стране, так и во внешнем мире, что начинается новая эра «социалистической законности», Хрущев постепенно предпринимал различные шаги, чтобы стереть из памяти людей представление о службе безопасности как о репрессивном исполнительном органе. Одним из них было объявление 3 сентября 1962 года о переименовании Министерства внутренних дел (МВД) в Министерство охраны общественного порядка. Однако он не уточнил, чем же новое министерство будет заниматься, хотя и пообещал, что впредь ни один советский гражданин не предстанет перед тайным судом — судебный процесс должен быть гласным и открытым.

Однако система контроля в советском государстве продолжала существовать, хотя и в новой форме. Так, например, указом от 28 ноября 1962 года был введен усовершенствованный контроль, который, как писала газета «Нью-Йорк тайме» (29 ноября 1962 года), «превратит каждого рабочего на каждом предприятии в контролера за исполнением партийных и государственных директив». В комментариях к этому указу «Правда», сославшись на существовавший до того слабый контроль, в результате чего возросли случаи «мошенничества, воровства, взяточничества и бюрократической волокиты», заявила, что новая система явится «острым оружием» против них, так же как и против «липовых докладов о досрочном завершении работ», «злоупотреблений властью» и «расточительства народного добра». Новый «сторожевой пес» был назван Комитетом партийного и государственного контроля [73] .

73

Речь идет о Комитете партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР — едином союзно-республиканском органе партийного и государственного контроля в СССР, который существовал с ноября 1962 г. по декабрь 1965 г. Органы партийно-государственного контроля были преобразованы в органы народного контроля.

Огромное число секретных осведомителей и необычайно широкий спектр видов преступлений и судебно наказуемых проступков позволяют властям посадить за решетку фактически любого советского гражданина в любое время. Печать полна сообщений, что суды в Советском Союзе выносят смертные приговоры и осуждают на длительные тюремные сроки за деяния, большинство из которых в Соединенных Штатах рассматриваются как незначительные преступления и несерьезные нарушения законности.

Пятого февраля 1963 года, например, стало известно, что директор и администратор железнодорожного ресторана в Свердловске были приговорены к смертной казни. За что, спрашивается? Они сконструировали и построили приспособление для приготовления жаркого и пирожков, да такое, что на каждой порции экономилось два-три грамма жиров. Разница шла, конечно, в их карман, и таким образом государство теряло четыре сотни рублей в месяц. Все страшно прогнило в этом государстве, где в наше время выносятся смертные приговоры за незначительные преступления и вместе с тем власти открыто призывают граждан помогать секретной службе в их раскрытии. Кстати, Александр Шелепин, назначенный по предложению Центрального комитета КПСС председателем Комитета партийно-государственного контроля, возглавлял прежде КГБ, став в 1958 году преемником генерала Ивана Серова.

Но все эти потрясения, чистки и организационные изменения, как представляется, оказывают незначительное влияние на цели, методы и возможности той части советской службы безопасности, которая представляет для нас наибольший интерес — ее внешней разведки. За сорок пять лет существования этот тайный аппарат, щупальца которого охватили весь мир, накопил кладезь знаний и приобрел опыт, причем значительный. Его технические приемы прошли неоднократные испытания и не раз выдержали проверку на пригодность для достижения скрытых целей Советов в различных районах земного шара, а бесчисленные досье с разведывательной информацией непрерывно пополнялись, несмотря на все перипетии борьбы за политическую власть. На различных руководящих постах там находятся офицеры разведки (естественно, те, кому удалось пережить чистки), имеющие опыт работы от двадцати до тридцати лет. Дисциплинированные и опытные агенты и информаторы разбросаны по всему свету, многие из них активно сотрудничают еще с тридцатых годов. А вообще традиции организации уходят корнями во времена царизма.

Двадцатого декабря 1962 года в «Правде» появилась статья за подписью председателя КГБ М. Семичастного, которая начиналась словами: «Сорок пять лет тому назад… по инициативе В.И. Ленина…» Затем автор перешел к описанию истории создания первой советской службы безопасности — ЧК — в 1917 году и кратко изложил подъемы и спады в ее деятельности за сорок с половиной десятилетий. Хотя статья предназначалась, вне всякого сомнения, для того, чтобы воздействовать на советское общественное мнение и заставить его изменить в лучшую сторону отношение к учреждению, которое все боялись и ненавидели, значение ее для иностранного наблюдателя трудно переоценить. Оно состоит, прежде всего, в том, что кремлевское руководство молчаливо признает: несмотря на изменение названия службы безопасности и назначение новых шефов, она сохраняет ту же суть и те же самые принципы, которые были заложены при ее основании.

Пытаясь избежать провала и ареста царской охранкой, русские революционеры в конце XIX и начале XX веков разработали технику конспирации, которая впоследствии очень пригодилась Советам. Сложные и хитрые трюки по хранению и передаче сообщений, фальсификации документов, использованию безобидных способов связи с лицами, находящимися под подозрением, бесконтактной передаче материалов, оружия и других предметов — все это способствовало выживанию нелегальных организаций. Их разработали после крупных провалов и горьких потерь в борьбе с царской полицией. Когда Советы создали собственную разведывательную службу, этим трюкам стали обучать своих агентов, чтобы те не попадали в руки полиции тех стран, где действовали. Даже слова и термины, которые большевики использовали, работая в подполье до 1917 года, вошли в жаргон советской разведывательной службы. Скажем, такое слово, как «дубок», обозначающее тайник, в котором хранится или через который передается секретная информация.

Западные обозреватели постоянно задаются вопросом: отражается ли борьба за власть внутри СССР (а она ведется, можно сказать, постоянно) на положении КГБ — этой привилегированной организации в советском государстве. Я не одинок во мнении, что лица, занимающие в ней главенствующее положение, могут быть сняты со своих постов или даже казнены, что произошло в свое время с бывшими ее шефами Ежовым, Ягодой и Берия. Но это не ослабляет секретную службу в такой степени, как массовая чистка ее рядов. В последнем случае она, безусловно, многое теряет в конкурентном противостоянии с другими государственными структурами. Основной соперник органов безопасности в борьбе за власть — армия, которая на протяжении всей советской истории то и дело ущемлялась диктаторами, отдававшими предпочтение секретной службе. И понятно почему: каждый хозяин Кремля рассматривает госбезопасность как самое преданное ему учреждение, которое он может использовать, чтобы присматривать за военными.

Разведывательные службы европейских сателлитов и красного Китая

Органы государственной безопасности СССР основали службы разведки и безопасности своих европейских сателлитов, подготовили для них кадры и до сих пор контролируют их деятельность. Все эти структуры представляют из себя как бы «КГБ в миниатюре». Их сотрудники иногда в своем кругу даже величают себя «чекистами». Короче говоря, в спецслужбах, созданных Советами, в их структуре, методах и технике отражаются, как в зеркале, многолетний опыт «большого советского брата». Главные цели и основные задачи им диктует Кремль, хотя, конечно, не возбраняется проявлять ограниченную инициативу в вопросах их собственной, так сказать, внутренней безопасности. Поляки и чехи, например, ведут операции по выявлению западных шпионов, деятельность которых направлена против их государств. Если же им удается перевербовать ценного агента, через которого, скажем так, предоставляется прекрасная возможность проникнуть в какое-либо западное правительственное учреждение, то Советы охотно переключают его на себя, а разведслужбе сателлитов остается лишь скрывать за улыбками свое разочарование и горечь.

Такое случилось, например, с Гарри Хаутоном, которого первоначально завербовали польские разведчики, когда он находился в посольстве Великобритании в Варшаве. По возвращении в Лондон он стал работать в Адмиралтействе, и Советы решили, что его возможности чересчур велики, чтобы им занимались поляки. Они взяли дело Хаутона себе, и в польской разведслужбе больше о нем не слышали, пока в газетах не появилось сообщение о его аресте англичанами.

С самого начала Советы сохраняли в своих руках эффективные средства руководства спецслужбами своих сателлитов. Пожалуй, наиболее действенное из них — назначение на руководящие должности старых и преданных советских агентов, большинство из которых прошло подготовку в Москве еще до Второй мировой войны. Костяк нынешней польской разведслужбы, например, состоит из польских коммунистов, бежавших в Россию в 1939 году и возвратившихся на родину в 1944 году вместе с польскими военными формированиями, приданными Красной Армии. Эти люди провели военные годы в Москве, прошли подготовку для будущей работы в проектируемой тогда, но еще не существовавшей разведке новой Польши. Само собой разумеется, личный состав спецслужб был тщательно отобран Советами.