ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа

Специальное отделение гестапо, созданное для борьбы с советской шпионской организацией в Берлине и ряде стран Западной Европы, дало ей кодовое название «Красная капелла» или «Красный оркестр» — настолько удачное, что им стала пользоваться даже разведслужба Кремля. В конце 1942 года резидентура была раскрыта и ликвидирована. Но Советы активизировали свою шпионскую группу в Швейцарии, которая приобрела фантастический источник, получавший первоклассную информацию из Германии. Речь идет о Рудольфе Рёсслере (псевдоним Люци) [89] , который, каким-то образом до сих пор не раскрытым, не выезжая из Швейцарии, получал нередко менее чем через сутки разведывательные данные из верховного командования вооруженных сил Германии о принятых там решениях, касающихся Восточного фронта. Рёсслер, конечно, неординарная личность: его можно назвать прокоммунистическим католиком. Александр Фут [90] — радист советской резидентуры в Швейцарии, передававший информацию Люци в Москву, написал о нем:

89

Рудольф Рёсслер — немецкий журналист и издатель, эмигрировал в Швейцарию вскоре после прихода Гитлера к власти. Поселился в Люцерне, создал там книжное издательство «Вита-Нова». Убежденный антинацист, он связался с оппозиционными Гитлеру кругами в Германии, в которые входили лица, занимавшие ответственные посты в немецкой армии, министерстве иностранных дел, партийной канцелярии и других ключевых министерствах и ведомствах Третьего рейха. Еще до войны Р. Рёсслер стал сотрудничать со швейцарской разведкой. После начала военных действий в Европе с согласия швейцарцев стал передавать информацию английской и американской разведслужбам. В конце 1942 г. Рёсслер согласился сотрудничать со швейцарской резидентурой разведуправления Красной Армии, которую возглавлял выдающийся советский разведчик Шандор Радо (псевдоним Дора). Люцернский издатель мотивировал свое решение тем, что возмущен нежеланием западных союзников использовать получаемую от него информацию. Рёсслер до провала резидентуры Лоры в ноябре 1943 г. регулярно передавал ценные сведения. Свои источники в Германии он не раскрыл, но резидент на этом и не настаивал: таково было условие, на котором Рёсслер (он получил псевдоним Люци — от названия города, в котором жил) согласился сотрудничать с советской разведкой. После 1943 г. связь с ним не восстанавливалась. Он был арестован швейцарскими властями по делу Доры, просидел в тюрьме несколько лет. Выйдя из заключения, остался в Швейцарии, где прожил до своей смерти в 1981 г.

90

А. Фут — английский коммунист. В ноябре 1943 г. был арестован швейцарской полицией по делу Доры. До конца войны находился в заключении. В 1945 г. был освобожден и приехал в Советский Союз. Год спустя выехал в Швецию, затем Англию, где выступил с клеветническими заявлениями, дискредитирующими советскую разведку.

«Люци… держал в своих руках нити, идущие прямо из главных штабов трех родов германских вооруженных сил… Кроме того, он получал информацию из других немецких ведомств… Всякий, кому приходилось руководить сражениями из генерального штаба, знает, что дает возможность правильно и своевременно расставлять на оперативной карте флажки, обозначающие дислокацию частей и соединений противника, и соответственно планировать диспозицию собственных войск… Информация Люци часто позволяла Москве занять выигрышную позицию. Поэтому трудно переоценить его вклад в стратегию и тактику Красной Армии и, как итог, в безоговорочную капитуляцию вермахта» [91] .

91

Фут А. Руководство для шпионов. Лондон, 1949. (Примеч. автора.)

Зорге, «Красная капелла» и Люци — три лучшие операции советской разведки военного времени, конечно, из тех, что стали нам известны. Информация, которую секретная служба Москвы получила в результате проведения шпионских операций в годы Второй мировой войны, оказалась столь качественной, что разведка любой другой страны может об этом только мечтать.

В союзных странах Советы, по сути дела, преследовали две цели. Сталин не доверял ни Рузвельту, ни Черчиллю и уже в самом начале союзнического сотрудничества думал о неминуемом столкновении интересов в послевоенном мире. Поэтому одной из главных целей советской разведки было проникновение в министерства, ведомства и другие правительственные организации США и Англии, которые занимались решением мирных проблем. Другая важная цель касалась сферы науки, и в частности вопросов изучения атома. Советам было известно о значительных совместных усилиях западных союзников в области атомных исследований, и они хотели извлечь из этого для себя выгоду. Поэтому и появились Фукс, Алан Мей, Розенберги, Грингласс, Голд и множество других лиц, попавших в поле зрения нашей контрразведки в послевоенные годы [92] .

92

Здесь перечислены фамилии агентов советской разведки, занимавшихся атомным шпионажем во время войны и в первые послевоенные годы. Автор ошибочно упомянул чету Розенбергов. Недавно выяснилось, что они никакого отношения к атомному шпионажу не имели. Розенберг, будучи, действительно советским агентом, передавал информацию, но по другим научно-техническим проблемам.

В памяти нашей общественности дела и фамилии советских агентов, действовавших в чисто политической сфере, можно сказать, не сохранились, за исключением, пожалуй, дел Хисса и Берджесса — Маклина [93] .

Факт остается фактом: чтобы выяснить послевоенные планы правительства Соединенных Штатов в отношении Германии, Центральной Европы и Японии, Советы еще во время войны использовали более сорока ценных агентов в различных департаментах и управлениях Вашингтона. По крайней мере, таковым было число раскрытых дел, а сколько сохранилось в тайне, мы не знаем. Почти все разоблаченные агенты, как и атомные шпионы, в то время разделяли коммунистические взгляды. Многие, однако, сейчас от них отреклись.

93

Элджер Xисс — руководящий сотрудник аппарата Белого дома при президенте Рузвельте. В феврале 1945 г. сопровождал его на Ялтинскую конференцию. После войны возглавлял фонд Карнеги за установление международного мира. В 1950 г. был осужден за сотрудничество с советской разведкой к пяти годам тюрьмы. Гай Берджесс и Дональд Маклин — ответственные сотрудники министерства иностранных дел Великобритании (последний занимал, например, должность начальника американского отдела Форин Офис). Оба они — ценные агенты внешнеполитической разведки НКВД-МГБ. Были связаны с выдающимся советским разведчиком Гарольдом (Кимом) Филби (1912–1980), внедрившимся в 1941 г. в Сикрет интеллидженс сервис и прослужившим в ней более 20 лет. Занимал в английской разведке ряд руководящих постов. В 1963 г. из-за угрозы провала выехал в Советский Союз. Г. Берджесс и Д. Маклин еще до этого были раскрыты английской контрразведкой, но сумели в 1952 г. бежать в СССР.

Нашумевшая в 1951 году история Берджесса— Маклина, двух высокопоставленных английских дипломатов, внезапно бежавших в Советскую Россию, по моему мнению, была неправильно преподнесена как дело о «дезертирстве». Суть в том, что сенсационная ситуация затмила реальную сторону дела. Обоих нельзя считать обычными перебежчиками. Они бежали потому, что их вовремя предупредил третий — Гарольд (Ким) Филби: британская служба безопасности напала на след. Все трое занимали ответственные должности в министерстве иностранных дел Великобритании и работали на советскую разведку в течение многих лет. Они начали симпатизировать коммунизму еще с тридцатых годов, будучи студентами Кембриджского университета. Их ценность для Советов возросла после того, как в начале пятидесятых каждый из них поработал в английском посольстве в Вашингтоне. Шпионская деятельность Филби была раскрыта в 1963 году, когда он последовал примеру двух других сообщников и скрылся за «железным занавесом».

В последние десять лет, насколько можно судить по делам, получившим известность, советская разведка в поисках агентов, занимающих в США и Великобритании перспективные, с ее точки зрения, позиции, перестала опираться на коммунистов и им симпатизирующих, какими были Фукс — Розенберги — Берджесс — Маклин. На это имелся ряд причин. Враждебные и агрессивные намерения Советской России нельзя было больше маскировать внешне дружескими дипломатическими отношениями. Спектакль, всякий раз разыгрываемый Соединенными Штатами или Великобританией, которые мягко нажимали на тормозные педали там, где дело касалось советского шпионажа, поскольку политика тридцатых годов и во время войны требовала соблюдать деликатность в отношениях с Советами, после 1947 года был уже немыслим. С этого времени стали приниматься меры безопасности, беспрецедентные в истории как нашей страны, так и других западных государств, чтобы оградить правительственные учреждения, военные сооружения и важнейшие научные и промышленные объекты от проникновения в них агентов советской разведки или лиц, которые могли бы стать шпионами КГБ. Вместе с тем утрата в послевоенный период иллюзий у многих интеллигентов по поводу утопических целей коммунизма привела к тому, что в пятидесятых годах уже не наблюдалась тяга студентов и молодых интеллектуалов к изучению коммунистических теорий и осуществлению их на практике, как это было в годы депрессии до начала Второй мировой войны.

Советы стали предпочитать других помощников — лиц, имевших иные мотивы для сотрудничества с ними, желали они того или нет. Наверное, наиболее типичным явлением в ранний послевоенный период, которое иллюстрирует способность советской разведки быстро приспосабливаться к изменившимся условиям и еще раз подтверждает тот факт, что в основе коммунистической тактики заложен хладнокровный прагматизм, была массовая вербовка бывших эсэсовцев и военных преступников как в Восточной, так-и в Западной Германии. Советы считали, что в их распоряжении имелись два мощных фактора, которые они могли использовать для воздействия на этих типов. Прежде всего, по соглашению между союзниками, бывшие эсэсовцы и военные преступники относились к категории лиц, подлежащих автоматическому аресту. Военная администрация в нашей зоне оккупации Германии многих из них отправила в тюрьму. А Советы даже расстреляли некоторых наиболее одиозных преступников. И едва ли можно было найти лучший способ форсированной вербовки агента, чем обещание избавить его от ареста или освободить от тюремного заключения, которое грозило затянуться на долгие годы. Кто мог устоять против такого обещания за небольшую любезность — согласиться стать нашим шпионом? Таковой была линия, которой Советы придерживались в Восточной Германии. В Западной же процедура денацификации значительно осложнила возможность получения бывшими эсэсовцами, гестаповцами и членами других нацистских организаций приличной работы. Многие из этих типов, которые совсем недавно в нацистской Германии находились в верхних эшелонах власти, сейчас были изгнаны из общества, стали безработными, оказались в стесненном материальном положении, даже нищете. Их отношение к американским и английским оккупационным властям, мягко говоря, можно было оценить как негативное. Они достаточно созрели, чтобы принять советское предложение об измене родине. Собственно, они не видели в этом никакого преступления. Ведь, по их мнению, в Германии, находившейся под управлением иностранной военной администрации, не было реальной национальной власти, к которой они обязаны быть лояльными.

Характерным примером можно считать случай с занимавшим ответственную должность в западно-германской Федеральной разведывательной службе Хайнцем Фельфе [94] , который был разоблачен своими коллегами и руководством в ноябре 1961 года. Буквально с первого дня своей службы в ФРС, долгие десять лет, он передавал Советам все, что знал о деятельности этой разведывательной организации. В 1945 году Фельфе, совсем еще молодой сотрудник отдела зарубежной разведки Главного управления имперской безопасности, занимал там небольшую должность. Он был родом из той части Германии, которая после окончания войны подпала под советскую оккупацию. Но его взяли в плен англичане, поскольку он оказался в Голландии. Вскоре его освободили. Пройдя процедуру денацификации, он попытался осесть в Западной Германии. Но столкнулся с большими трудностями в получении работы, которая была бы ему по душе. И все же, вооружившись мандатами и рекомендательными письмами, полученными от простаков, которых сумел уговорить, он подал прошение о приеме на работу в полицию. Это было единственное занятие, в котором он знал толк и которое ему нравилось. В сумбурной обстановке, царившей в тогдашних немецких учреждениях, за которыми присматривали союзники, он получил место в одной из служб, подведомственных контрразведке. Впоследствии установили, что ему помогли некоторые немецкие чиновники, которые были связаны с русскими.

94

Фельфе Хайнц — ценный агент внешней разведки МГБ-КГБ. Сумел внедриться в шпионскую организацию, созданную по заданию американской секретной службы в 1946 г. в Западной Германии бывшим нацистским генерал-лейтенантом Райнхардом Геленом. В 1956 г. эта организация была передана правительству Федеративной республики Германии и получила название Федеральной разведывательной службы. Фельфе сделал в ФРС быструю карьеру и занял высокую должность начальника контрразведывательного отдела. В 1961 г. он был раскрыт, арестован и осужден к длительному тюремному заключению. По отбытии срока выехал в ГДР, где занялся преподавательской деятельностью. Был профессором криминалистики в Берлинском университете. Сейчас проживает в ФРГ.

Вскоре сам Фельфе стал советским агентом, угодив в лапы МГБ, когда тайно навестил родные края в Восточной Германии. Навел на него русских давний друг, тоже бывший эсэсовец, который уже некоторое время работал на советскую разведку. Фельфе, в свою очередь, дал наводки для вербовки своих коллег. Советы недорого заплатили за это — отпустили прошлые грехи, вручили немного денег, а на будущее обещали свою протекцию. Но над головами этих людей повис меч и их предупредили: он упадет в случае, если они предадут Советы. Советская разведка подбирала всех бывших эсэсовцев, с которыми только могла поладить. Некоторые оказались настолько ловкими, что сумели проложить себе дорогу в Федеральную разведывательную службу. Фельфе был одним из них и со временем стал высоко оплачиваемым агентом.

Случай с Фельфе — один из примеров вербовки агентов советской разведкой на базе нацистского прошлого. КГБ и сейчас не прочь использовать в этих же целях лиц, которые были и остались верны коммунистической идеологии, но тщательно скрывают это, как и свою принадлежность к компартии в прошлом. Именно так возникло дело Альфреда Френцеля, известного члена западногерманского парламента (бундестага), в который он впервые был избран в 1953 году. В течение ряда лет он работал в парламентском комитете по вопросам немецкой обороны и в таком качестве имел доступ к информации о строительстве и оснащении западногерманских вооруженных сил и связанных с этим планах НАТО.

Френцель — выходец из Судетской области Чехословакии. Там он в течение некоторого времени был членом коммунистической партии, но его исключили по обвинению в растрате партийных денежных средств. Все это хорошо знала чехословацкая секретная служба.

Как и многие его земляки — судетские немцы, Френцель получил убежище в Западной Германии в послевоенные годы. Здесь он вступил на поприще политической деятельности, имел большой успех и полагал, что надежно похоронил свое прошлое. Когда чехословацкая разведка вышла на него в середине пятидесятых годов и пригрозила разрушить его карьеру, раскрыв его прошлую принадлежность к коммунистической партии, если он не согласится на секретное сотрудничество, Френцель довольно легко сдался. Он был идеальным объектом для вербовки, поскольку занимал видное политическое положение и в то же время скрывал достаточно преступное коммунистическое прошлое: разоблачение означало бы для него крах. В этом деле, как и в случае с Фельфе, Советы могли предложить ему финансовую помощь и протекцию. В течение целых пяти лет, вплоть до октября 1960 года, когда он был арестован, Френцель работал на чехословацкую секретную службу, а через нее и на советскую разведку. Хозяева из КГБ тщательно заботились о том, чтобы его «шпионский товар» хорошо оплачивался, а личная безопасность была надежно обеспечена.