Цугцванг. Два королевства

– А что, если я не захочу?

Маркиз вскинулся.

– Да, кто вас спрашивать будет? Хаук, как вы не поймете, что здесь все не так, как в вашем захудалом Тхиене?! Здесь каждый – фигура на доске, а за ним стоит еще один, который двигает ее по клеткам! Король Бастиль долго выбарывал свою свободу перед Советом, ему было всего девятнадцать, когда они заставили его… Когда это произошло…

Хаук непонимающе всмотрелся в его лицо, когда маркиз все-таки развернулся.

– Вы говорите о ребенке?

– Я говорю о той ране в душе, которая осталась у короля Бастиля, после смерти отца. И о том, что ему пришлось пройти затем. Возможно, они захотят проделать это снова, угрожая получить наследника с помощью вас… – Уголки губ маркиза опустились вниз. – Юдо – подлый мерзавец, как и старуха Соланж.

– Я вам не верю! – Хаук встал с кровати и направился в другой конец комнаты – к столу, ему надоело чувствовать себя никчемным глупцом в череде интриг иосмерийского двора. Надоело вздрагивать от каждого шороха и думать о будущем, которого он вовсе не желал.

– Ваше право, – кивнул маркиз. – Знаете, совсем недавно мой супруг сказал, что, возможно, у вас были собственные планы для того, чтобы попасть в этот плен, и я рассмеялся ему в лицо. Я считал вас глупым мальчишкой, но теперь понимаю, насколько был слеп.

– Маркиз…

– Что бы вы не сказали, это уже ничего не изменит. Вы ведь не откажетесь от поблажек, которые для вас выбил Оливье?

– Откажусь ради чего? – огрызнулся Хаук. – Ради короля, который унизил меня и шантажом заставил лизать ему ноги? Или ради вас и ваших дурацких книг? Если Юдо предложит достаточно соблазнительную цену – мою свободу, возможно, я даже соглашусь его трахнуть… Думаю, Валентин бежал бы без оглядки, забыв про меня, если бы отец его отпустил. Также поступлю и я.

Маркиз вскинул голову вверх, будто намеревался взлететь. Он и был похож на птицу со своим острым клювом и рюшами вместо перьев. Хаук даже начал испытывать к нему долю симпатии, несмотря на давление, которое маркиз оказывал ранее.

Больше минуты продлилось молчание и в комнату украдкой заглянула охранница маркиза, окинув их холодным взглядом. Это была не Эдит и имени ее Хаук не знал.

– Как бы вам не пожалеть, Хаук, о своих необдуманных словах, – предостерег маркиз со сталью в голосе, нарушая паузу.

– Угрожаете?

– Остерегаю.

Маркиз уже знакомым жестом вскинул руку и щелкнул пальцами. В комнату моментально ворвались охранницы и Хаук, от резкого удара прикладом меча по затылку, повалился на пол. Сопротивление не имело смысла, чего бы он добился, уходя в защиту? У них было оружие, у него же лишь голый энтузиазм. Охранницы придавили Хаука к земле и буквально встали сверху, вдавливая каблуки сапог в спину, словно это была сырая земля, после дождя.

– Думаю, Хауку стоит поразмышлять над собственным поведением. Привяжите его к кровати и не стесняйтесь затянуть веревки потуже. Вы же не будете противиться?

Хаук не ответил. Все его внимание было сосредоточенно на женщинах. Обида жгла изнутри, поскольку он думал, что маркиз больше не будет натравливать на него своих сук. На удивление, те даже смогли его поднять и забросить на матрас, после того как связали на полу, а затем до упора растянули руки и ноги к прикроватным столбикам. Кисти передавили так, что они занемели буквально за десять минут и Хаук едва не вывихнул себе запястье, пытаясь ослабить веревки.

Маркиз не остался, чтобы досмотреть им же затеянный спектакль. И Хаук быстро понял, что чувство безопасности, временно завладевшее им, не имело под собой никакой основы.

***

Двенадцать часов беспомощности длились будто двенадцать лет.

Свечи оплавились к рассвету, но никто так и не пришел их сменить. Хаук успел о многом подумать за это время и прийти к выводу, что ожидать другой реакции от маркиза Орно не стоило. Его преданность всегда всецело принадлежала Бастилю и в этот раз маркиз не отступился от собственных убеждений. Но для Хаука Бастиль был синонимом бед и несчастий, посыпавшихся на него голову, как из рога Изобилия.

Плен. Унижения. Издевательства.

И это лишь малая часть из того, что ему пришлось вытерпеть. За что быть благодарным?

Когда утром пришел слуга и разрезал веревки, Хаук даже не пробовал встать с постели, руки настолько затекли, что казалось не обретут чувствительности и через год. Но вскоре нахлынула пекущая боль, напоминая о том, что он еще жив. Спустя четверть часа принесли ванну и начали наполнять ее водой. Хаук в это время уединился с ведром за ширмой, опорожняя мочевой пузырь.

А когда вернулся, то увидел смущенного портного, мнущего в руках какую-то бечевку. Как и королевские слуги, тот изображал из себя немого, когда Хаук поинтересовался: зачем мерки? Он все еще являлся недостаточно важной особой, чтобы получить разъяснения, но, когда схватил портного за руку, тот заверещал, как резанный, призывая охрану. Глаза у него в этот момент дикие, будто он увидел дикого вепря, несущегося на него во весь опор. Кровь, – слова маркиза – самое ценное в вас.

«Варвар и животное – вот кто я для них…» – не без горечи подумал он.

Хаук заметил, что охранницы маркиза куда-то пропали, вместо них пришли стражники в строгих ливреях алого цвета с золотыми аксельбантами.

– Я не хотел ему навредить, – пояснил он, когда они обступили со всех сторон и уперли в него острия своих мечей.

Таким образом снятие мерок продолжилось под присмотром охраны, пока в дверях не появился Оливье со спутником. Хаук сразу узнал его – омега из свиты короля. Бертран или как-то так… Фамильное сходство сложно было не заметить и Хаук понял, что они скорее всего братья или кузены.

– У меня для вас превосходные новости, Арнбранд! – сходу заявил Оливье, всплеснув руками. – Теперь, когда маркиз Орно уполз в свою конуру, мы с вами позабавимся!

Хаук не разделял его восторгов.

– И как именно?

– Во-первых, сможем тренироваться каждый день. Я хотел бы иметь такой же отточенный удар сверху, как у вас. Ну, а во-вторых, пойдем сегодня на небольшой званный ужин к герцогу, я как раз говорил Бертрану – вы ведь с ним знакомы, верно? – что нужно немного повеселиться, после всех невзгод, постигших вас.

Оливье дал знак страже отступить и выйти за дверь. Никаких возражений не последовало, и они покорно ретировались, расположившись в коридоре. Бертран оглядывал спальню с таким видом, будто боялся, что откуда-нибудь на него выпрыгнут бешенные собаки.

– К герцогу Юдо, если я правильно понимаю? – уточнил Хаук.

– Что бы не наговорил вам маркиз Орно, просто забудьте. Шарль страшен лишь тем, кто переходит ему дорогу. Но не наше дело влезать в политику, верно? Бертран – мой брат, будет вашим спутником и расскажет, что к чему… чтобы вы ненароком не сели в лужу.