Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I
Шрифт:
Кандидаты на пост командующего флотом, намечавшиеся на баке, — это были те же, о которых мечтали в кают-компании, за которых и я без колебания подал бы свой голос. Чаще всего слышались имена Дубасова, Чухнина и Рожественского. Отдельные замечания по поводу возможности назначения того или другого только подчеркивали правильность оценки положения.
— Зиновея [108] не пустят. Чином молод. Старики обидятся… — Дубасова — хорошо бы! — Кабы не стар… — Чего стар! Не человек — кремень! — Аврал, поди, идет в Питере — и хочется, и колется! — Ежели бы Григорья [109] — в самый раз! — Это, что говорить!.. — Дубасов-то,
108
Зиновий Петрович Рожественский. — Прим. Влад. Семенова.
109
Григорий Павлович Чухнин. — Прим. Влад. Семенова.
Временами страсти разгорались, и сторонники того или иного адмирала уже готовы были вступить в рукопашную, но энергичный окрик боцмана или боцманмата:
— Чего хайло разинул! Думаешь, в Петербурге услышат?! — предотвращал беспорядок…
— Послушать их, — подошел ко мне однажды старший минер, — так после гибели Макарова весь флот на трех китах стоит — Дубасов, Чухнин и Рожественский…
— А вы как думаете?
— Пожалуй, что и правы…»{168}
Пользуясь случаем, отвлечемся на минуту и скажем слово в память замечательного адмирала и «истинно русского человека», по словам адмирала Дубасова, Григория Павловича Чухнина. В период командования Федора Васильевича Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Чухнин был Командиром Владивостокского порта, а во время русско-китайской войны — Командующим Амурской флотилией. Дальнейшая деятельность адмирала Чухнина не была связана с Дальним Востоком. Как говорили в том же Порт-Артуре, на нем одном держался Черноморский флот.
На посту Командующего Черноморским флотом и погиб верный слуга Отечества и Престола адмирал Чухнин, пав жертвой мести революционеров за подавление им восстания пресловутого лейтенанта — предателя и авантюриста — Шмидта.
Эпизод второй: Как бы вы поступили на его месте, господа?
Во время войны пришлось все же вспомнить о дипломатических талантах адмирала Дубасова. При разборе Гулльского инцидента в Париже Дубасов заменил заболевшего адмирала Казнакова в качестве члена международной следственной комиссии. Только благодаря чрезвычайным усилиям Дубасову удалось склонить мнения делегатов к заключению, которое не было оскорбительно для русского флота и личного состава, участвовавшего в происшествии на Доггер-банке.
Сам Гулльский инцидент, связанный с обстрелом 2-й Тихоокеанской эскадрой японских, или союзных японским, миноносцев на Доггер-банке, прикрывшихся английскими рыбачьими судами, разбирать здесь не будем, кроме замечания, что на подвиги нынешнего адмирала Того десять лет назад английское общественное мнение смотрело вполне одобрительно.
Скажем только об участии адмирала Дубасова в работе указанной международной комиссии. Вот что вспоминает об этом Флота Генерал, а в то время полковник по Адмиралтейству В.А. Штенгер, бывший секретарем русской делегации.
«Вскоре наш Морской Агент поделился с нами полученным сообщением, что Вице-Адмирал Федор Васильевич Дубасов назначен преемником Адмирала Казнакова и к концу Рождественских праздников приедет в Париж. Адмирала Дубасова я знал только по разным Совещаниям, в которых он принимал всегда деятельное участие. Своей внешностью и манерой себя держать Адмирал производил очень импонирующее впечатление. Он проявлял большую твердость и резко и прямо высказывал свои мнения. Говорил он прекрасно, медленно, уверенно и очень сжато. С взглядами его в Совещаниях очень считались. Несколько праздничных дней прошли для нас, остававшихся в Париже, незаметно, и день приезда нового председателя наступил. Облачившись в соответствующую форму,
как это полагалось у штатских — сюртуки и цилиндры, — мы отправились встречать его с некоторым трепетом.Подошел поезд, и вышел Адмирал. Высокий, широкоплечий и сухощавый, с рыжеватыми волосами, зачесанными по-старинному вперед на висках. В тот же вечер состоялось у нас дома заседание, где Адмирал подробно ознакомился с документами и получил от нас объяснения по разным вопросам. На другой день Адмирал проделал все обязательные визиты, представлялся Президенту и Министру Delcasse, у которого затем мы все по приглашению завтракали. Завтрак этот прошел очень оживленно и симпатично.
С бароном Таубе мы вдвоем заканчивали свое Expose de faits, давшее не мало работы. Наш Адмирал, видимо, еще не составил себе мнения о действительном положении дела, и каждый вечер мы у него собирались для выяснения всех подробностей.
К капитану Кладо, в связи с написанным им в “Новом Времени” фельетоном, он относился очень отрицательно [110] .
Свидетельские показания, которые нам приходилось выслушивать от офицеров, приехавших с эскадры, давали много материала, но не выясняли дела вполне, и было все еще мало данных, чтобы выступить в комиссии твердо и вполне уверенно. Затребованы были с эскадры подлинные телеграфные ленты и выписки из вахтенных журналов. Тем временем следственная комиссия собиралась раза два в полном составе на quai d'Orsay для распорядительных заседаний. Были организована канцелярия и намечен порядок работ.
110
Кладо и здесь успел нагадить! Капитан 2-го ранга Кладо — один из офицеров, посланных со 2-й эскадры в качестве свидетелей по Гулльскому инциденту. Подробнее о его патриотической деятельности см. в Книге III.
Наш юридический представитель барон Таубе и английский Mr. Frey в одном из заседаний ознакомили комиссию со своими взглядами на происшедший инцидент. Коротко говоря, наш представитель утверждал, что рыбачьи пароходы на Доггер-банке были без огней, и на судах эскадры видели ясно выделившиеся из них 2 миноносца, против которых и была открыта стрельба.
Англичанин же утверждал, что пароходы все были с установленными огнями, и никаких миноносцев не было и быть не могло. Ясно, что такие два диаметрально противоположные мнения помирить было невозможно, и становилось чрезвычайно интересным, какой же выход из этого положения будет найден.
Было установлено ранее, что будет употребляться во время работы комиссии как официальный язык только французский. Председателем Комиссии был избран старший из присутствующих, французский адмирал Фурнье.
Настал, наконец, день заседания. Обе стороны огласили свои Expose de faits, как они их понимали. Вскоре попросил слова английский адмирал, пожилой Sir Beaumont и, встав, начал длинное изложение всего дела и своего взгляда на английском языке. Лишь только он закончил свою речь, поднялся Адмирал Дубасов и отчетливо и медленно заявил, что в распорядительном своем заседании Комиссия приняла официальным деловым языком французский язык, английский же адмирал вопреки этому выступил с речью на английском языке; посему он, адмирал Дубасов, считает себя вправе и обязанным изложить свою точку зрения на своем языке, т.е. по-русски, и затем Адмирал произнес длинную речь по-русски.
Большинство присутствующих хлопали глазами, ничего не понимая. Окончив свое обращение, Адмирал Дубасов прибавил, что его, конечно, никто не понял, и поэтому он повторит сказанное по-французски. Эффект от такого выступления Адмирала получился колоссальный, и нечего и говорить, что после этого никто уже не покушался говорить на заседаниях по-английски.
Однако, как выше я уже указал, взгляды на дело обеих сторон были непримиримы. Заседания продолжались еще, но уже видно было, что на почве выясненного материала постановить решение, удовлетворяющее обе стороны, было почти невозможно.