Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I

Тогда Адмирал Дубасов нашел другой выход».

И выход, который любой адвокат, а в сущности именно такова была роль адмирала Дубасова в международной комиссии, иначе как гениальным бы не назвал.

Широко известен случай из многогранной деятельности великого русского адвоката, тезки нашего адмирала Федора Никифоровича Плевако. Предстоял совершенно безнадежный процесс по доказанному обвинению в краже одним священником церковных средств. Пресса, и вообще-то не очень настроенная к православной церкви — неистовствовала. Заключение присяжных было, по-видимому, предрешено. В составе их были в основном замоскворецкие купцы, плохо относящиеся к нарушению прав собственности вообще, а уж церковной тем паче. Многие были старостами своих храмов или членами приходских советов. И все же перед решающим заседанием Федор Никифорович при свидетелях сказал, что выиграет дело одной фразой. Знакомые вежливо усмехнулись, но зал суда в этот день был переполнен. Когда адвокату дали слово, Плевако вышел перед присяжными, поклонился им в пояс и произнес: «Русские люди! Сорок лет человек этот отпускал вам грехи. Отпустите и вы ему один раз».

Надо ли говорить, что оправдательный вердикт был вынесен единогласно. Но то — великий адвокат и, в сущности, гражданский иск.

Здесь же имел место международный политический процесс по дискредитации Русского Императорского Флота. Ясно было, что никакими документами и свидетельствами англичан с их пути не свернуть. И вот адмирал Дубасов выступил, обратившись непосредственно к адмиралам, представителям иностранных держав — членам международной следственной комиссии. Заслуженным и опытным морякам, флотоводцам. Он предложил им ответить на один вопрос, забыв на минуту, были ли или нет миноносцы: «Прав ли был Адмирал Рожественский, ведший эскадру из 48 разнообразных судов, когда, неся колоссальную ответственность, под давлением всех агентурных сведений и сообщений с судов самой эскадры он принял меры для охраны эскадры и в известный момент открыл стрельбу?»

Как бы вы поступили на его месте, господа?

^{Адмирал Федор Васильевич Дубасов. Рисунок из парижской газеты времен Гулльской комиссии}

И адмиралы — настоящие моряки! — забыв о полученных политинструкциях, единодушно взревели, не знаю уж на языке комиссии или каждый на своем: «Расстреляли бы всех, к чертовой матери!»

Действия адмирала Рожественского единогласно были признаны при данных обстоятельствах единственно верны ми. И еще сказано было, что «так поступил бы на его месте каждый начальник столь многочисленной и разнородной эскадры»^{169}.

Пятно с русского флота и его личного состава было стерто. Заслуженной наградой Адмиралу стало почетное звание Генерал-Адъютанта Свиты Его Величества.

На мой взгляд, если бы адмирал Дубасов решил бы зарабатывать на хлеб адвокатурой, то с голоду бы не помер! А если бы вместо Витте в Портсмуте переговоры с японцами вел, то не только пол-Сахалина не отдал бы, но и Порт-Артур России вернул. Тем более, как мы увидим далее, это было совершенно реально.

Эпизод третий: До полного поражения противника

Третий эпизод, с которым мне хотелось бы ознакомить читателя, — это позиция адмирала Дубасова на Совещании, посвященном вопросу о возможности и уместности заключения мира с Японией, не выиграв войны. Совещание это состоялось под личным председательством Государя Императора 24 мая 1905 года в Царском Селе. И речи на нем велись, откровенно говоря, пораженческие. Императору просто на психику давили. Категорически против заключения мира был член Государственного Совета Генерал-Адъютант Дубасов. Его позицию частично поддержали генералы Гриппенберг и Рооп и под конец Совещания — Военный министр.

Приведем отрывок из Журнала Совещания.

Журнал Военного Совещания под Личным Председательством Его Императорского Величества 24 мая 1905 года в Царском Селе

Присутствовали: Е. И. В. Великий Князь Владимир Александрович, Е.И.В. Великий Князь Алексей Александрович, Генерал от Инфантерии Рооп, Генерал от Инфантерии Лобко, Генерал-Адъютант Гриппенберг, Генерал от Инфантерии Гродеков, Генерал-Адъютант барон Фредерике 1-й, Генерал-Адъютант Алексеев, Генерал-Адъютант Авелан, Генерал-Адъютант Сахаров, Генерал-Адъютант Дубасов [111] .

111

Великий Князь Владимир Александрович — Главнокомандующий Петербургским военным округом и войсками гвардии; Великий Князь Алексей Александрович — Генерал-Адмирал; Генерал Рооп — член Государственного Совета, Командующий войсками Одесского военного округа; Генерал Лобко — Государственный Контролер; Генерал Гриппенберг — бывший Командующий 2-й Маньчжурской армией; Генерал Гродеков — Командующий войсками Приамурского военного округа; Генерал-Адъютант барон Фредерике — Министр Императорского Двора; Генерал-Адъютант Алексеев — Наместник на Дальнем Востоке; Генерал-Адъютант Адмирал Авелан — Управляющий Морским Министерством; Генерал Сахаров — Военный Министр; Генерал-Адъютант Адмирал Дубасов — член Государственного Совета.

Государь Император открыл заседание и сообщил членам Совещания, что им сделан был запрос Главнокомандующему о том, как отразилась на настроении армии потеря нашего флота и какие изменения она должна вызвать в дальнейших действиях армии. От Главнокомандующего получены по сему поводу две телеграммы, которые и разосланы членам совещания накануне.

Его Величество предложил на обсуждение следующие четыре вопроса:

1. Возможно ли удовлетворить, при нынешнем внутреннем положении России, тем требованиям, которые ставит Главнокомандующий для успеха действий нашей армии против японцев?

2. Имеемые боевые средства дают ли возможность воспрепятствовать японцам занять в ближайшем будущем Сахалин, устье Амура и Камчатку?

3. Какой результат может дать при заключении мира успех нашей армии в северной Маньчжурии, если Сахалин, устье Амура и Камчатка будут заняты японцами?

4. Следует ли немедленно сделать попытку к заключению мира?.. Генерал-Адъютант Дубасов сказал: «Несмотря на тяжелые поражения,

на суше и, в особенности, на море, Россия не побеждена. Мало того, Россия, продолжая борьбу, непременно должна победить своего врага.

Наше движение на Восток есть движение стихийное — к естественным границам; мы не можем здесь отступать, и противник наш должен быть опрокинут и отброшен.

Для достижения этого надо посылать на театр действия самые лучшие войска. Что касается Владивостока, то его нетрудно взять с моря, и он более трех месяцев, вероятно, не продержится; но, несмотря на это, войну следует продолжать, так как мы, в конце концов, можем и должны возвратить обратно все взятое противником.

Финансовое положение Японии, конечно, хуже нашего: она делает последние усилия; наши же средства борьбы далеко не исчерпаны.

Для обеспечения успеха нашей армии нам необходимо начать немедленно укладку второго пути и упорядочить наши водные сообщения. Я уверен, что после последних поражений условия мира, предложенные Японией, будут чрезвычайно тягостны, и потому, по моему глубокому убеждению, для того чтобы изменить эти условия в нашу пользу, необходимо продолжать борьбу до полного поражения противника».

Великий Князь Владимир Александрович сказал: «Всем сердцем разделяю сокровенные чувства, высказанные Адмиралом Дубасовым, но я полагаю, что мы в таком положении, что мы все сбиты с толку; так продолжать жить мы не можем. Мы все будем охотно и с радостью умирать, но нужно, чтобы от этого была польза для России [112] .

Мы должны сознаться, что мы зарвались в поспешном движении к Порт-Артуру и на Квантунг; мы поторопились; не зная броду, мы сунулись в воду; мы должны остановиться; со временем мы дойдем, но теперь мы находимся в таком, если не отчаянном, то затруднительном, положении, что нам важнее внутреннее благосостояние, чем победы [113] .

112

Ну прямо по Стесселю и Небогатову!

113

Одно без другого не бывает!