Цвет боли: черный

Бритт права, я обязана ее изловить и отправить в тюрьму, Анна-Паула это заслужила. Но для меня важней, что с ее исчезновением будет закрыто все, что было у Ларса плохого до нашей встречи. Я ощущала себя почти спасительницей, мессией, которой надлежало спасти любимого от страшных фантомов его юности.

Весь вечер играла боевые мелодии, которые сумела вспомнить. Бедные соседи… Это ведь не СоФо, где каждый крутой индивидуал и творит что пожелает. Но возмущенных ударов в стену или звонков в дверь не было. Может, им понравилось?

На следующий день боевой запал у Бритт не исчез, наоборот, только появившись дома, она с порога объявила:

– Я пришла! Мне нужно пятнадцать минут.

Я, занимаясь рефератом по политической истории, машинально отозвалась:

– Угу…

Через четверть часа, заглянув в мою комнату, Бритт вытаращила глаза:

– Ты еще не готова?!

– К чему?

– Мы же собрались искать Анну-Паулу сами.

– Я не думала, что мы отправимся патрулировать улицы Стокгольма прямо сейчас, вечером в пятницу. Тебе не кажется, что сегодня слишком много людей?

– Не ерничай. Мы просто поедем посмотреть этот дом.

– Бритт, Стокгольм, конечно, очень спокойный город, но это не тот район, где мне хотелось бы гулять поздно вечером.

– Мы не будем гулять, я позвонила и заказала машину напрокат. Посидим в машине.

– Вангер нам головы отвернет за самодеятельность.

– Плевать я хотела на твоего Вангера, если они ничего не делают, то почему и мы должны сидеть сложа руки. Тем более, зная, что Паула жива и где именно живет.

– А если мы и правда ее спугнем? Ведь прошло всего несколько дней, мы же не знаем, чем занимается Вангер.

– Поехали хотя бы посмотрим? Ну, просто проедем по той улице…

Сопротивляться Бритт все равно что пытаться противостоять урагану, держась за воздушный шарик. Я вздохнула:

– Поехали, но вмешиваться ни во что не будем, только проедем по улице.

– Естественно!

Фальши в голосе подруги было столько, что сомневаться в предстоящем штурме указанного адреса мог только человек, совершенно с Бритт незнакомый. Я к числу таковых не относилась.

Уже в машине попыталась вразумить Бритт:

– А если это не Анна? Вдруг там действительно беременная женщина, от души помогающая иммигранткам?

– Примем роды. Я однажды видела, как это делается.

– Ты с ума сошла? Это грозит неприятностями.

– Это грозит штрафом. Я заплачу. Но это она, нутром чувствую, что это она.

По подсказке навигатора мы довольно быстро нашли нужную улицу. Но там нас ждал сюрприз…

У дома стоял фургончик, в который садились какие-то девушки. Пока мы подъезжали, рослый мужчина уже закрыл заднюю дверь.

Бритт припарковалась за два дома до фургона. Я не успела сказать, что это опасно, потому что испытала двойной шок. Во-первых, из дома, явно спеша, вышла Анна и направилась к фургону, во-вторых, Бритт вдруг обняла меня, словно желая поцеловать.

– Номер фургона смотри!

Наверное, это выглядело как жаркий поцелуй двух лесбиянок, зато из-за плеча подруги мне действительно были видны и Анна, садившая в фургон, и его номер, и то, куда фургон уехал.

– Ну что, свернули?

– Нет, едут прямо.

Мы «целовались» довольно долго, пока их машина не отъехала на достаточное расстояние.

– Черт, удрали!

– Ехать следом нельзя, все поймут.

– Звони своему Дангеру.

– Вангеру.

– Плевать, звони скорей!

Могла бы и не кричать, я уже сама набирала номер.

Вангер был раздосадован, но ответил.

– Линн, работа ведется.

– Да? Тогда вы в курсе, что они удрали?

– Что?! Вы там? Кто вам позволил там появляться?! – у инспектора от возмущения, похоже, горло перехватило. Слабый этот Вангер, ей-богу! Его бы к Бритт под бок на недельку, живо перевоспитался бы.

– Перестаньте орать и запишите номер машины. Это фургон.

Вангер почти бушевал:

– Немедленно уезжайте оттуда, хватит самодеятельности! Кто просил вас совать нос в эти дела?! Я же запретил!

– Так, – Бритт вырвала у меня из рук трубку, – начнем с того, что если бы не мы, вы вообще не знали бы, что они живут по этому адресу и тем более что они уехали.

– К вашему сведению, ту, которую вы считали Анной Свенссон, «скорая» увезла рожать в тот же вечер.

Бритт огрызнулась:

– Если и родила, то ребенка уже куда-то пристроила, потому что сегодня живота у нее не было!

Она отключила телефон и теперь сидела, опустив руку с ним на колени.

– Линн, они говорят, что Анну увезли рожать в тот же вечер. А ведь сейчас она правда была без живота…

– Без живота…

– Но ведь «скорую» не обманешь? Черт, неужели мы так ошиблись?

Проезжая мимо дома, мы заметили в окне женщину, внимательно наблюдавшую за улицей. Бритт не удержалась:

– Если это их агент, то неудивительно, что Анна его испугалась. И дурак поймет, что следят!

* * *

После сообщения Бергмана о том, что женщину, которую выслеживали подруги, «скорая» увезла рожать, Вангер с ужасом вспомнил, что так и не позвонил беспокойным подругам, как просил Бергман. Черт! Эти энтузиастки розыска доведут до беды. Женщина может просто пожаловаться на преследование, а у подруг хватит ума сказать, что это Вангер их приставил. Объясняйся потом…

Но этим наплевать.

Он и сам не смог бы объяснить, что заставило его позвонить в службу спасения и поинтересоваться, куда отвезли женщину из такого-то дома. Потом позвонил в Южный госпиталь на Рингваген, который назвала диспетчер, и поинтересовался, кого родила и как здоровье Моники Полссон, которую привезли тогда-то на такой-то машине.

Диспетчер, внимательно проверив данные, подтвердила: да, привозили женщину, но беременность не подтвердилась, она выписана на следующее утро.