Цвет страха. Рассказы
Шрифт:
Жили вместе – до-олго, друг о друге – забо-отились…
Но дальше.
Мать умерла.
И дочь зачастила на кладбище.
Раз она вызвала даже такси ночью…
Приехала к кладбищу, велела таксисту ждать.
Таксист ждал-ждал…
Вдруг – сделалось ему ни с того ни с сего страшно…
Он, чтоб скорей уехать, включил фары…
А в свете в ярком – та самая идёт прямо на него…
Бледная… глаза вытаращенные… подбородок и грудь в крови…
И тянет к нему костлявые красные руки…
Таксист:
– Ты что?.. Людей ела?..
– Да,
И – на таксиста скрюченными пятернями…
…Заорал так – мой брат.
И с пальцами с растопыренными, – на неё, на неё.
Она – замерла…
Став в один миг – хоть и строгая учительница – наивной-наивной!
И – упала на стол…
И – содрогаясь – то ли зарыдала, то ли захохотала…
А дальнейшее, и правда, – всё было именно по-известному.
Разве что – не всем понятному.
Сразу после армии брат женился.
Конечно – на ней. Разумеется – на не такой, как все.
Правда, стала она, жена брата, мало-помалу всё разговорчивее, всё речистее…
Родилась дочь.
Год за годом…
И – вдруг!
Брат – стал пить.
Страшно стал пить…
Почему?.. Почему?..
Дома от жены – упрёки и ругань.
А брат – и терпит, и всё пьёт.
Днём работает.
А вечером – домой его не тянет.
Почему?..
Дальше – больше.
Дочка растёт вроде бы здоровая – а совершенно не развивается…
Врачи – она, дочка… выяснилось… психически неполноценная!
Ах вон оно что…
От жены моему братцу – уже целые скандалы.
Жена – обвинила в беде его, моего брата.
Дескать, ты, такой-сякой, пил – вот и ребёнок никудышный!..
Брат – слушает… слушает…
И, конечно, – пьёт.
Теперь уж – сколько осталось сил…
Наконец – наконец, среди очередного скандала, хлопнул дверью… ушёл куда-то в ночь…
Тело нашлось у дверей винного магазина.
…Так вот я и говорю.
Брат мой, всесторонне-то развитой, да и, важнее важного, по природе душевный, – был мёртвым…
Был мёртвым до той минуты… пока не начал пить.
А пить он начал – когда вдруг понял, почему его ноги домой не несут.
Потому что женился он – такой-то красавец и гордец! – на бабёнке… ну, на какой-то, надо ведь же прямо сказать, – нездоровой, нездоровой…
Самолюбивая… властная… и самое страшное – неумолчная и неустанная всё и вся критикантша…
Даже и в ласках – одни резоны…
Ему бы сразу – уйти прочь! развестись!
Но – что он скажет всем на свете: родным, друзьям, знакомым?..
Учительница… с дипломом… уважаемая… хозяйственная…
Да и как это своё настроение – хотя бы самому-то себе выразить?..
И – пить.
Да тут ещё и ребёнок – не такой, вот уж подлинно, как все!
Брату – лишнее бы подтверждение и в его догадке.
Ребёнок таков – разумеется, в неё, в мать… такой же, как и его мать, нездоровый. – Только, всей и разницы с его особенной матерью, – уж особенно нездоровый.
Но, в такой ситуации, – как
уйдёшь?..Тем более, теперь он, мой брат, – нагляднее наглядного виноват.
Ну и – был съеден.
Конечно же – не женой и не вином…
А самой своей душой.
…И – что.
Правда это – смелость.
Смелость – это жизнь.
Женщина – женщина смела по сути: она приспособлена рождать собственно людей!
А мужчине… для смелости нужна, оказывается, ещё и судьба.
Ярославль, 22 декабря 2017
Мир, в котором люди побывать
Мир, в котором мечтают
Красавец кудрявый – стройный, худенький, кареглазый.
А он – Гриша Суходольский.
Самый-самый на всю школу, на всю округу!
И – честный, прямой.
Немногословный и незадиристый.
Но принципиальный – и секретарь школьной комсомольской организации.
Иначе и не могло быть – и симпатичный такой, и мать его – сама Елизавета Михайловна!
А она – фельдшер; вечно то в больнице местной на приёме, то на вызове у больного: спасительница-утешительница на весь сельсовет.
…Приехав с работы на своём редком, «дамском», велосипеде, прежде всего спрашивает старуху-мать уже возле крыльца или в прихожей:
–– А Гриша где?
И слышит ответ всегда и спокойный, и дисциплинированный:
–– Дома… В клубе…
Дома – значит, он стоит у зеркала… расчёсывает свои чудные чёрные кудри… иногда поглядывает, мимо зеркала, в окно на дорогу… напевает:
–– А у нас во дворе… Вэ-вой-ко-ма-а-а-ла…
Не зря – огромное, на тумбочке, радио, да ещё и с пластинками!
И что с того, что бабка его, мать Елизаветы Михайловны, слышит каждый день, как Гриша, придя из школы, – с плеча швыряет на пол где попало новую, с натуральным язычком, «полевую» сумку:
–– Когда хоть кончатся все эти уроки!
Зато все в школе знают: у наго по всем предметам – «четвёрки»; ну, это само собой…
Все знают, что в клубе, когда там по воскресеньям кино, он и «крутит» это кино. (Киномеханик, он же учитель рисования в школе, курит. «Беломор». Из портсигара.)
И вся деревня знает – самое выспренное, умилительное: он, Гриша Суходольский, – один из всех в округе школьников не курит, не выпивает!
Матери своей, Елизавете Михайловне, когда та с каких-то, что ли, поминок или с дня чьего-то рождения – однажды пробормотал с удивлением небудничным:
–– Мама! Да ты выпила вина!..
Главное же – все-все на свете знают, что Гриша Суходольский влюблён!..
И знают – в кого.
В восьмом его классе – это была Семёнова. Из деревни той глухой, что не все правильно говорят её название. Правда, там есть пруд с карасями – но ехать туда: грязь по колено… Она, Семёнова, была молчаливая, с толстой косой по спине и очень румяная. Жила, учебную неделю, в общежитии возле школы. В клуб ходила с подругой под ручку. А после восьмого не пошла дальше в девятый…