Цвет весенней листвы. Зелень
Шрифт:
– А я товько чёвные, – буркнул набитым ртом Чёрный.
– Не, я разные.
– Ясно. А кино? Может быть, вы регулярно смотрите культурное кино? Видели ли, к примеру, «Код да Винчи»?
– Ну конешно… А как жеш!
– Так о чём это?
– Ну,
(Голоса):
– Да вы что?
– Ка-ак?
– Ха-ха-ха-хаа!
– Ну, а знаете ли вы каких-нибудь художников? – оживился сидящий справа от голоса «Верайзен» человек в шёлковой сорочке сиреневого цвета.
– А как жеш. Я знаю, этого…
– Пияско! – подсказал Чёрный.
– Пияско.
– Пи-яско… Возможно, наши интеллектуалы имели в виду Пикассо?
– Ага.
– Неплохо… Ну ладно, рассказывайте дальше.
– А. Дальше, значит. Как-то прибежала она в обед. Выскочила на кухню, поставила чайник и назад в комнату. А комната ей досталась та, что рядом с туалетом. Я подошёл к двери, постучал, мол, поговорить. По идее, она должна была закрыться изнутри и сидеть, не высовываться, отсидеться пока я не отойду от двери. Но тут, видно, чайник сыграл свою роль, новенький, жалко сжигать, ка-ак распахнёт она дверь! Ка-ак схватит меня за плечи, развернула к себе спиной, ка-ак откроет пинком дверь туалета. А вторым пинком… от второго пинка упал я на колени,
она же ж, не давая опомниться, цапнула меня за волосы и – окунула мою голову в унитаз! Раз, и два, и три. Соседи выскочили на шум, ничего не могут понять – она уже сняла чайник с плиты и ушла. А вы говорите. Ну, и вскоре съехала с дитём со своим.– И вашим.
– Да я в этом не уверен, што моё. Отказалась же от алиментов, значит, не моё! Это она охмурила меня. Я пьяный был. И так вот. Хоть бы спасибо сказала за московскую прописку.
– Ну да. Жди от них благодарности!
* * *
…Не дождавшись в то утро появления Авивы – мы договаривались на восемь, вот уже было девять, – я, в одиночестве поупражнявшись, присела на полянку, развернула и съела сэндвич «tuna fish»* (*тунец), приготовленный для нашего совместного перекуса. Посмотрела как солнце, посветив Нью-Джерсийскому берегу, уходило на запад и покинула наш «Уголок России». Вечером, прийдя домой, получила от неё сообщение по телефону:
«У меня горе. Зверь-руммейт убил мою Жинжер… кошечку… Лучше бы он меня… я позже…» (Всхлип.)
Утром следующего дня в местной газете – о выловленной в Гудзоне женщине с глазами цвета весенней листвы.
А за окном, то есть за иллюминатором, который мне виден через щель в шкафчике – водная гладь, которая оказалась последним пристанищем для Авивы.
Конец ознакомительного фрагмента.