Цветик-2 . Обычные судьбы

– Кто ж так гадко шутит? Я уже не пацан, чтобы обманывать.

– Ха, я вот пацан, а не обманываю. Как Тонков стал, совсем исправляюся, только вот немного неправильно говорю, но мама и папа меня учут, я вот в подготовишку пойду, совсем прально стану говорить.

– Ну чё, по рукам?

– А то!

Скрепили договор рукопожатием, радостный мальчик звонко сказал:

– Папка, мама, у меня теперь, вон, дедуня стал, Иван Петрович, я совсем богатый!

Всем Афанасьевым непременно надо было погладить знаменитую Мурку, кошка еле вытерпела, а потом залезла к новоявленному деду на колени и уютно свернулась в клубочек.

– Ох ты, Игорёшка, смотри-ка, твоя Мурка меня тоже, видно, приняла?

– Она у меня такая, ск... склю... пап, не могу такое слово сказать?

– Эксклюзив?

– Во-во!

Игорек понравился всем, особенно от него в восторге были жена и теща Афанасьева, мальчишка почистил им яйца, отнес на стол вилки, ложки, хлебницу с хлебом, салфетки, старался как мог.

Тёща, Вера Николаевна, сказала громко:

– Дед, ой какого мы с тобой внука хозяйственного заимели, давно бы надо было.

– А я ещё и шарлотку могу, Соня научила!

– Ты у нас как кот Матроскин, - засмеялся дед.

– Дедунь, ты тоже мультики любишь смотреть, а кино про Морозку смотрел?

И у них пошел серьёзный разговор про кина, дед признался, что фильмы-сказки смотрел давно, Игорек посокрушался:

– Ты что, такие хорошие кина и не пересмотрел? Они же такие смешные, тама дубинки Иван каак забросил летом, а зимой они каак по башке прилетят разбойникам и бзынь... все упали.

Иван Петрович искренне наслаждался разговором с мальчиком, и, улучив минутку, сказал Тонковым:

– Ребята, ваш сынок - это чудесный человечек, сильный мальчишка. Даже такая жуткая жизнь его не испортила. Тебе, Алина, вырастет славный помощник, рад, что в его усыновлении есть и мой небольшой вклад, такого ребенка заиметь... Я и не подозревал, что вот так сразу дедом ему стану, но не жалею ни секунды.

Минька до места работы добирался долго, cначала до Тюмени, от Тюмени до Нефтеюганска, а там уже на перекладных, до городка Лянтора, в котором в августе уже наступила середина осени.

– Это Крайний Север, Мишук, за нами только болота и ручьи-речушки, но край, я тебе скажу, завораживающий!
– встретивший его Юрий Палыч неспешно вел Мишука по главной по улице городка с таким чудным названием.

– Здесь наша контора и перевалочная база, пару дней тут побудем, надо кой какие запчасти выбить у снабженцев, а потом 'а в этот край далёкий только вертолетом, можно долететь', - пропел он.
– Высоты как, не боишься?

– Да вроде нет, пару раз довелось с Иваном Чертовым прыгнуть с вышки на парашюте.

– Узнаю Ваньку, - хохотнул Филин, - все такой же неуёмный? Такие как он не меняются, по жизни отчаюги. С женой-то молоденькой ладит ли?

Мишук ухмыльнулся:

– Ладит, она такая же безбашенная. Там самый серьезный из них - Димка, а остальные... Санек, правда, ещё маленький. Иван с батей моим лед и пламень, батя всегда его буйную головушку остужает, ненадолго, правда, у них с Наташей через неделю опять какие-то экстримы в планах возникают.

– Я почему про высоту-то, спрашиваю? Мы с тобой с вертолета по лестнице веревочной высаживаться будем, нет пока подъездов там, вот к ноябрю замерзнет все как надо, и будем по лежневке ездить, а пока, сам видишь, морось и хлябь. Но верю, раз приехал, значит, приживешься здесь.

И через два дня под свист вертолетных лопастей слезал Минька по болтающейся веревочной лестнице вниз, к расположившемуся на небольшом взгорке хозяйству Филина. У земли болтающуюся лестницу поймал кряжистый такой мужчина, прокричал в ухо:

– Слезай сынок, не бойсь, ща Палыча примем и груз, а потом уже и познакомимся. Если дурно, вон в сторонку отойдешь.

– Да вроде ничего, - потряс головой Мишук.

– Ну тогда ща грузы будем принимать, ребятишкам помоги.

Ребятишки - два здоровенных мужика, приветливо кивнув, жестами показали, как надо помочь им, и Минька, присмотревшись к их слаженным движениям, вскоре включился в работу, не замечая, как одобрительно переглядываются все три мужика. Тщательно упакованный и аккуратно опущенный вниз груз, тут же на тележках завезли в небольшой ангар, там установили в определенном порядке и пошли в ближайший жилой домик на полозьях.

– Ну, давай знакомиться, я Иван Никитич!
– протянул руку кряжистый, постарше бати лет на десять, мужчина.
– С завтрашнего дня твоя мама и папа в одном лице, это вот ребятки наши незаменимые Антон и Федя, Витька спит, другой Витька с Вовкой на вахте, с остальными позже познакомишься. Они сейчас в другом месте. Скажи-ка сразу, а чего-нибудь умеешь ли готовить?

– Много чего!

– О, Палыч, ты нам угодил, а то с Олеговой стряпни душу воротит, это нефтяникам повезло, у них там Галя кашеварит, а мы,бедолаги, своими силами, - он скривился, - обходимся.
– Не, Миш, ты не переживай. Мы все по очереди дежурим, вот как обустроят снежно-ледяной аэродром, тогда будем 'кум королю, сват министру'. А пока... бедствуем, это ж надо, в такую дубину уродиться, супец сварить не может!

– Я чё, не стараюсь что ли?
– прогудел с порога весь какой-то квадратный молодой парняга, - ну не под то у меня руки заточены, я вам говорил, не ставьте меня кашеваром, все по честному, - передразнил он Никитича, - вот вам и по-честному.

Мишука приняли немного настороженно, но он и не ожидал, что вот так сразу станет своим для всех. Батя, самый лучший, учил его всему на совесть и частенько повторял, что в нормальном мужском коллективе мужики сначала приглядываются, а увидев, что из себя человек представляет, тогда либо принимают, либо - извините. Никитич первые дни гонял его по теории, задавал самые неожиданные вопросы, его интересовало все, история, техника, механика, математика, даже музыка. Частенько одобрительно кивал на Минькины ответы, потом к концу первого месяца подвел итог: