Цветные миры

Ректор Мансарт только что вернулся из своего кругосветного путешествия, длившегося несколько месяцев; сейчас, осматриваясь, он спрашивал себя: зачем родились мы на этой земле, ради какой цели? В чем наш долг и наши идеалы?

Как раз в этот момент он услышал, как кто-то чихнул, и увидел Джин, идущую на работу. Они сердечно поздоровалось.

— Вы простудились, — сказал Мансарт.

— Да, простудилась. К тому же я, вероятно, немного переутомилась. По правде говоря, в ваше отсутствие мне было не так уж и тяжело, но дело не обошлось без некоторых досадных осложнений. Вы знаете, для наших цветных мужчин, пожалуй, еще более, чем для белых, кажется непривычным, что власть находится в руках женщины. Они понимали, что я могу справиться с вашей работой, но выражали недовольство — нельзя сказать, что делали они это открыто — скорее, исподтишка. Преподаватели обижались на то, что меня поставили над ними, а кое-кто из попечителей, по-моему, даже немного сомневался в моей благонадежности. Но вообще-то я не сталкивалась с серьезными осложнениями, ведь я знакома с делом во всех деталях, и это всем известно, так что особых препятствий мае не чинили. Однако пришлось все-таки изрядно потрудиться и все время быть начеку, вероятно, я чуточку выдохлась.

— Я очень сожалею об этом, — сказал Мансарт. — По-моему, вам следует сделать так. Возьмите после праздника месячный отпуск, поезжайте в Вест-Индию и осмотритесь там. Во Франции у меня появилась новая точка зрения на Вест-Индию; один негр, по имени Джеймс, дал мне прочесть свою книгу, революционную по содержанию. Мне кажется, в свой обзор нам следует включить и Вест-Индию. На многое у вас не хватит времени, но устройте так, чтобы в нашей конференции участвовал хотя бы один или два делегата оттуда.

— Пожалуй, это в моих силах, — сказала Джин. Потом она спросила: — Могу я узнать, о чем вы сейчас думали? Ваш лоб был так зловеще нахмурен.

— Да, — сказал Мансарт. — Посмотрев на мир, я вернулся на родину с мыслью о том, что в конце концов целью нашей жизни должна быть Красота, все вокруг нас должно быть красиво. Я вспоминаю древние деревянные храмы, возвышающиеся в лесах Японии; кафедральный собор, рядом с которым я жил в Англии; французские замки на Луаре. Сколько прекрасного довелось мне увидеть! Наш мир предназначен для Красоты. В конечном счете цель жизни — Красота.

Джин не согласилась.

— Красота? Да, конечно, это одна из целей. Но не только красота. И во всяком случае, не сама по себе красота. Нужны еще люди, которые понимают и ценят ее, а у них должно быть время, чтобы смотреть, слушать и наслаждаться красотой. Если оглянуться вокруг, то многие ли из нас располагают временем или достаточным образованием, чтобы наслаждаться живописью Тициана или произведением какого-нибудь великого скульптора?

Мануэл помолчал, затем медленно заговорил:

— Тем не менее у нас должны быть красивые вещи хотя бы для тех, у кого есть время и возможность любоваться ими, пока не наступит момент, когда наслаждаться этим сможет множество людей. А наш колледж в целом безобразен. Да, конечно, у нас есть и красивое, например административный корпус, построенный в классическом стиле. Мы воспроизвели в нем старинную колоннаду, которую южане каким-то непостижимым путем заимствовали у греков. И фасад выглядит просто, по благородно.

— Да, — ответила Джин. — Одно лишь досадно. В лучших зданиях Юга в самом деле сохранились прекрасные по своей классической простоте формы. Но задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что ни в одном южном жилище не находится места для кухни, несмотря на всю ее необходимость? Кухни всегда помещаются в пристройках, а не в основном здании.

Мансарт улыбнулся и сказал:

— Так или иначе, а я намерен разбить на нашей территории лужайки или что-нибудь в этом роде. Я велю насадить здесь больше деревьев, а затем приобрету скульптуры. А в залах повешу хорошие картины.

— Отлично! — сказала Джин — Только не забывайте, что попечители спросят о стоимости всего этого!

Смеясь, они вошли в здание.

Джин понимала, что замечательное путешествие Мансарта расширило его кругозор и уничтожило часть барьеров, замыкавших его в узкий расовый мирок. В его жизнь вошли такие понятия, как красота, логика, комфорт. Но в то же самое время Джин опасалась, не заставит ли его эта широта кругозора забыть или игнорировать прямые требования его нелегкой работы, свободу от которой — столь заманчивую — он ненадолго ощутил.

Перенеся грипп на ногах, Джин все еще чувствовала себя неважно. Она решила взять отпуск и после рождества поехать в Вест-Индию. Джин знала, что на обширном пространстве, охватывающем Вирджинию, обе Каролины, Джорджию и Флориду, а также Кубу, Гаити, Ямайку и Панаму, негры и мулаты составляют местами большинство населения. Все, что задевает интересы какой-то части цветных жителей, отражается и на всем цветном большинстве. К этому времени Джин прочла «Черных якобинцев» Джеймса, «Историю Гаити» Ложе и ряд других книг. Она была поражена и взволнована. Особенно хотелось ей побывать на поле битвы, где Дессалин в 1803 году положил конец господству Франции на Гаити, Джин отправилась на одном из тех туристских пароходов, которые совершают из Майами круговые рейсы, заходя по пути — увы, слишком ненадолго — на Кубу, Ямайку, Гаити, Пуэрто-Рико, Виргинские и Багамские острова. Путешествовала она, как обычно, в одиночестве. У нее не было друзей среди белых, с кем она могла бы поехать вместе, а ее цветные друзья, естественно, не могли достать места на этом пароходе.

Прежде всего ее поразила изумительная красота гор, вздымавшихся к небесам из глубин моря и покрытых пышной зеленой растительностью и прекрасными цветами. А вслед за этим, еще не придя в себя от восторга, она была подавлена открывшейся ей на островах нищетой невежественного, страдающего от болезней населения. Повсюду встречались группы вульгарных, крикливо одетых туристов. Джин до крайности возмущали эти толпы глупых и чопорных ротозеев, среди которых было немало жуликов, шулеров, проституток и бездельников. Все они были при деньгах и не имели, за малым исключением, никаких других достоинств. Туристы эти, как правило, не интересовались страной, не слушали объяснений гидов и бесцеремонно высказывали свои суждения; они насмехались над местными жителями, презрительно фыркая на их нищету и невежество, бросали подачку беднякам так, как швыряют собаке кость, и наслаждались дешевыми лакейскими услугами «черномазых».

Джин бегло познакомилась с Кубой и Ямайкой. Всюду она наблюдала одно и то же: цветная и черная аристократия помыкала черными крестьянами и лезла из кожи вон, стараясь подражать роскоши и расточительству англичан и американцев. В то же время массы людей, изнемогая от скученности, болезней, нищеты и прочих бед, задыхаясь в окружающем их мраке, с надеждой устремляли взоры к солнцу. В этой обстановке европейское расистское высокомерие, американские методы грабежа и насилия казались цветным людям чем-то вроде более высокой ступени цивилизации.

Высадившись на Гаити, Джин осмотрела Порт-о-Пренс и направилась на север, к крепости и дворцу Кристофа. Отсюда она поехала в Кап-Гаитьен. В запущенном городском парке она случайно познакомилась с неким Дювалем. На сносном французском языке она спросила у слонявшегося по парку мальчишки, как попасть на место сражения, где Дессалин разбил Рошамбо. Мальчуган говорил только на креольском наречии и не понял ее; за него ответил сидевший поблизости мужчина.

Джин с интересом оглядела его, и вместо того чтобы тотчас отправиться на поле исторической битвы, завязала с ним разговор. Доктор Дюваль (свою фамилию он предпочитал писать Дю Валь) был хорошо известен в Кап-Гаитьене. Получив образование во Франции, он долгое время преподавал на Гаити, а сейчас жил на мизерную пенсию, едва сводя концы с концами. Все свое время он отдавал научным занятиям и чтению; чуть ли не ежедневно его можно было видеть сидящим на скамье в городском парке, причем рядом с ним всегда лежала груда книг и брошюр, а карманы были набиты газетами. Дюваль испытывал величайшую радость, встречая интеллигентного собеседника, с которым можно было потолковать об истории Вест-Индии. Он охотно и подробно давал объяснения, но не выносил ни покровительственного тона, ни попыток предложить ему деньги за то, что он считал простой любезностью. Однажды щегольски одетый американский турист дал ему пятидолларовую бумажку за разъяснения, длившиеся около часа. Возмущенный Дюваль бросил деньги в канаву и, негодуя, удалился.

— Какая блоха укусила черномазого? — пробормотал американец. — Неужели ему мало?

Джин произвела на доктора Дюваля впечатление образованной и благовоспитанной женщины. Его речь лилась потоком.

Он показал ей дорогу, ведущую через парк к мосту последнего сражения, когда 18 ноября 1803 года «Дессалин и Капуа разбили молодого Рошамбо, полководца Наполеона, тщетно пытавшегося создать в Америке новую империю».

— И в результате Англия захватила Вест-Индию, а Соединенные Штаты прибрали к рукам Луизиану и Тихоокеанское побережье почти без всяких усилий со своей стороны, — заметила Джин.