Цветок асфоделя

Даже в прошлом, будучи стариком, Дамблдор не отказался от желания найти Дары Смерти. Что и стало причиной его гибели. Из всех Даров, Воскрешающий Камень — самый губительный, самый мучительный. Можно отдать жизнь за палочку — легко, можно потерять или попытаться уничтожить мантию-невидимку — тоже ничего сложного. От всего этого легко отказаться, если постараться. Но Камень… он не возвращает людей, лишь их дальнее эхо, слепок их душ, простое воспоминание, что сохранилось в Садах Смерти. И от этого еще мучительнее находиться рядом с ними, но отказаться нет возможности. Лишь бы обманывать себя сладкой иллюзией их присутствия, их дыхания, придумывать себе тепло их рук.

Чувство вины — самый плохой советчик при таком раскладе. Зачем всю жизнь терзаться вопросом, на который не хочешь знать ответ? Боишься узнать? Игра с огнем, когда тянешься к пламени, но отдергиваешь руку, боясь обжечься.

— У тебя такой вид, будто ты не экзамены сдала, а с похорон вернулась.

Гарри вскинула голову на знакомый голос. Перед ней стоял улыбающийся Гиппократ Сметвик.

— Держите, мисс Певерелл, — порылся в кармане и протянул пузырек. — Укрепляющее. Восстановит силы, хоть немного.

Волшебница улыбнулась, поблагодарила кивком. И осушила зелье, поморщившись от неприятного вкуса. И почему все снадобья такие мерзкие, кроме Амортенции, разумеется.

Из кабинета тем временем вышла приемная комиссия. Гарри перехватила взгляд Дамблдора, вежливо кивнула ему, после чего директор отвернулся и последовал дальше по коридору, беседуя о чем-то с миссис Марчбэнкс.

— Дамблдор? — поднял бровь целитель. — Интересно, с каких пор председатель Визенгамота принимает экзамены?

— Наверное, с тех самых пор, как их сдаю я, — мрачно заметила Певерелл.

Мужчина хмыкнул, предложил руку.

— Говорил же, твоя фамилия многих заинтересует, — заправил за ухо женщины выбившийся локон волос. — Почему бы не забыть обо всем и не пойти отпраздновать твою сдачу в то милое кафе, которое ты мне показывала?

— Я еще не получила оценки.

— Уверен, они будут самыми высокими.

Гарри хмыкнула, хлопнула его ладошкой по плечу.

— Вы сладкоречивый льстец, мистер Сметвик. Но продолжайте, мне нравится.

Целитель звучно расхохотался.

Уэльс представлял собой край бесконечных пологих холмов, долин, равнин и озер, со старинными замками, что шпилями упираются в небеса. Они сохранились еще со времен Средневековья, когда пословица "мой дом — моя крепость" не была простыми словами. Высокие, крепкие, из тяжелого, шершавого серого камня. С обитыми железом деревянными дверями — единственное, что обновили в новом веке. Они словно вырастали из земли, являясь неотъемлемой частью природы края. Как деревенские домики в Шотландии, каменные особнячки Англии.

Гарри стояла на продуваемом всеми ветрами плато, где находился небольшой, но массивный, приземистый замок. А возле него — маленькое кладбище Святого Триниана. Когда-то давно здесь жил местный землевладелец, лорд, и кладбище являлось семейным, на нем хоронили лишь кровных родичей лорда. Но спустя два века не осталось в живых никого из семейства: война и мор унесли последних представителей рода. Тогда кладбище сделали открытым для крестьян и мелких торговцев.

В нынешнее время в окрестностях уже никто не жил, мор повторился, и люди перебрались поближе к городу, к цивилизации и хорошим лекарям. Про кладбище забыли, его не стали разрушать, так как поговаривали, будто над ним висит проклятие. И это умерший лорд разозлился на то, что место упокоения его семьи открыли для посторонних. Вот и наслал болезнь на земли.

Если учитывать, что лорд являлся магом-некромантом, всего можно ожидать.

Гарри шагала меж ровных рядом осыпавшихся от времени каменных надгробий с полустершимися именами. Время хорошо потрудилось, атакуя маленькое кладбище. Разросся бурьян, ковыль клонил голову под сильным ветром, оплетал серый камень нежно-розовый вьюнок. Гарри провела рукой по одному из надгробий, слушая отклик земли. Аура смерти почти растворилась в воздухе, здесь уже давно никого не хоронили, боль и печаль постепенно уходили. Но оставалось нечто темное, затаившееся в самом сердце этого места.

Тогда, в прошлом-будущем, ей понадобилось время, чтобы разобраться, что же здесь произошло. Первый мор, который унес с собой семью лорда, являлся ничем иным, как проклятием. Которое принесли с собой служащие замка, предавшие интересы своего господина ради денег и земель. Тот слишком поздно узнал об этом, лишь когда его маленькая дочь умирала на руках отца. В отчаянии и злости он сделал амулет, рассчитывая на отсроченную месть. Тот генерировал некромагическое поле, поднимая мелкую нежить, которая и должна была растерзать семьи предателей и их самих. Но что-то пошло не так, амулет пробудился не через пару десятилетий, как было запланировано, а через многие сотни лет. При этом накопил достаточно мощи, чтобы все окрестные кролики и лисицы, когда-либо умиравшие поблизости, бросились на пришедшего некроманта. Ох, и побегала Поттер!

Зато теперь есть реальный шанс отключить его, расплести "программу" до того, как те придут в активное состояние.

И какой наглядный материал для ее мастерской работы!

В старом склепе пахло затхлостью и тленом, крышка одного из саркофагов с грохотом упала на пол. Гарри поморщилась от взметнувшейся в воздух пыли, но не отошла. Некроманты вообще народ не брезгливый.

Амулет лежал на груди скелета, обхваченный его костлявыми пальцами. Пульсировал, выполнял свою программу, поднимая мелких животных и вводя их в принудительный сон, чтобы однажды бросить разом в атаку. По меркам современности, мелкие неприятности, однако по тем временам, когда малообразованные крестьяне боялись каждого шороха из-за суеверий, подобное "войско" нанесло бы немалый урон.

А лорд с того света посмеялся бы над ними. Чувство юмора у некромантов тоже было весьма специфическим.

Он ждал, Гарри ощущала на себе жадный, отчаянный взгляд, он ждал момента мести с тех самых пор, как умер. Не покинул это место, даже когда амулет не сработал. Ждал.

— Они давно уже умерли, — произнесла она в пустоту.

Та всколыхнулась горем, злостью и ненавистью. И болью, отчаянной, яростной болью.

— В конце концов, их убил тот, кто их нанял, — пожала плечами волшебница, расплетая чары. — Они не прожили и двух месяцев после вашей смерти.

Тихий вздох-стон. Теперь уже с облегчением. Гарри освободила амулет, свернула программу и спрятала артефакт в сумку. А уж потом приступила к изгнанию духа. Не стоит ему больше здесь оставаться, пусть идет на перерождение. Возможно, в следующей жизни ему повезет больше.

Рождество подкралось незаметно, как и время экзамена на Мастерство.

В Гильдии Гарри провели в специально оборудованную комнату. Пока экзаменуемый находился в ней, кураторам даже не было нужды следить за происходящим. Амулеты и артефакты не давали списывать, подглядывать, пользоваться заклинаниями и зельями для улучшения памяти. Одинокий стол с двумя стульями посреди комнаты без окон, без какой-либо другой мебели. Лишь в углу сиротливо стояла вешалка для одежды.