Цветок и камень 3

Я села на кровать, отчего-то медля, но потом, резко выдохнув, принялась чертить недостающие элементы, подглядывая в экран телефона с нечеткой затемненной фотографией. Карандаш пачкал пальцы и ломался, так что последние линии мне пришлось дорисовывать крошками грифеля, прилипшими к повлажневшей коже.

Послышался звук, похожий на хлопок, только очень тихий и свистящий. Крышка шкатулки подпрыгнула и снова опустилась на место, издав характерный треск. Я сглотнула и трясущимися пальцами приподняла ее.

Там были листки бумаги, согнутые напополам. Обычные белые листки.

Я нахмурилась, но потом развернула их. Это были накладные на перевозку разного рода белиберды, таможенные выписки с печатями, подписями курьеров, получателей, отправителей и прочей не понятной мне информацией.

— Первые пять пролистни — произнесла Аканта, отвернувшись к окну.

На нее сквозь полупрозрачные занавески струился ровный приятный свет, который делал ее лицо еще более детским и почти румяным. Волосы у нее вопреки обыкновению лежали неподвижно, она сама стояла, словно статуя, не двигалась, глядя куда-то в пустоту.

Пальцами я перебрала ненужные листки и дошла до распечатки перевозки какого-то груза через границу. Опись вещей напоминала список антиквариата. Везде стояли пометки о предосторожностях во время перевозки. Какие-то картины, которые нужно было перевозить при особенной температуре, старинная мебель, одежда, аксессуары…

— Под седьмым номером — прокомментировала Аканта.

— Черная антикварная трость с серебряной отделкой. Целостность упаковки не нарушать, избегать контакта с кожными покровами — пробормотала я.

С ужасом я подняла на Аканту глаза. Она повертела в воздухе тростью, которая мгновениями назад материализовалась у нее в руке.

— Листай еще, до выписки с грузовой баржи о перевозке ящика.

Руки дрожали. Аканта молчала, а эта тишина была оглушительнее самого громкого крика.

— Ладно, можешь не листать — сдалась она — Там все равно написано, что я это фургон фирмы «Мистер Фрайпан». Еще там написано, какой грузовик заберет меня из порта где-то в Виргинии. Как грузовик сменится где-то в Индиане, и как в итоге меня опять буду везти по воде. Только на этот раз по вашему ненаглядному Мичигану. Эти документы легальны и при проверке не один из них не вызвал бы подозрения, сама транспортировка фургона Фрайпана законна. Никому, правда, и в голову не пришло, зачем везти фургон океаном, затем еще и везти через несколько штатов и, наконец, снова пускать по озеру, но внутрь ведь никто не заглянул. Но все это меркнет и бледнеет перед тем, кто ставил подписи в этих документах.

Я опустила глаза и наткнулась на фамилии раньше, чем мой мозг осознал все, что пытается мне сказать Аканта.

— Мистер Дей и мистер Лерой — губы шевелились как в бреду.

— Если полистать дальше, увидишь документы о перевозке экзотических членистоногих для выставки — она хохотнула — Для выставки. Все, что угодно, ляпнут, лишь бы к оборотням-паукам не лезли защитники животных и таможня.

С этими словами она растворилась в воздухе, оставив за собой лишь клубы дыма.

Я осталась одна в комнате того, кто привез в Чикаго все мои нынешние проблемы. Я сидела в комнате того, кто косвенно, но не менее осознанно, помог алхимикам синтезировать сыворотку.

Где-то на уровне ступней зародился гнев, потом он словно пламя побежал вверх и когда, наконец, достиг головы, я уже летела вниз по лестнице с документами в руках.

Мистер Дей, мистер Лерой…

Эти фамилии стучали в голове. Мой лучший друг и мой отец.

Столько смертей потому, что Джено за деньги согласился провозить через границу пауков, демона и черт знает что еще.

Готто потерял любимую, Бран потерял брата, я потеряла родителей и лучшую подругу…

Родители теряли детей, люди теряли братьев, сестер и все из-за того, что Джено заплатили.

Песчинки стали забиваться в обувь. На лбу выступила испарина.

Впереди замельтешили фигуры. Перед глазами заплясали пятна, а потом мой кулак врезался в его щеку, а боль в костях ладони вернула меня в реальность.

— Ублюдок — прокричала я и бросила к его ногам документы.

Он держался за челюсть и сплевывал кровь на песок.

— Что? Денни… — он побледнел, глядя на листки.

Я тяжело дышала, а Крис, показавшийся из нашей хижины, задумчиво и угрюмо подошел ближе, готовый в любой момент остановить меня от очередного удара.

— Где ты их взяла? — пролепетал Джено.

— Ты о личных вещах поговорить надумал? — взорвалась новым гневом я.

Макушкой я чувствовала, как сзади кто-то присоединяется к нам в качестве зрителя.

— Нет. Клянусь, я не знал…

— Не знал, что поставляешь ядовитых пауков моему отцу? Не знал о демоне, которого в документы записал фургоном?

Он помотал головой и попробовал сделать ко мне шаг.

— Не подходи ко мне — прорычала я — Никогда больше не смей меня трогать.

— Прости, я хотел рассказать.

— Но не рассказал — выкрикнула я, чувствуя, как саднит горло — Анна говорила о дополнительных услугах, она ведь о контрабанде?

В ответ мне было виноватое молчание, которое не просто не ослабило мой пыл, а наоборот раззадорило еще больше.

— Джено, я всегда знала, что мозгов на законный заработок у тебя не было и не будет, но это… Трава безобидное баловство для дошкольников, по сравнению с тем, что из-за твоей жажды денег гибнут и становятся рабами живые люди.

— Если бы не я, они нашли бы кого-нибудь еще.

— Ты себя так оправдываешь?

Я истерично засмеялась. От этих его слов мне стало невероятно весело, и я захохотала.

— Поверить не могу — в приступах хохота я запрокинула голову — Ты оправдываешь смерть людей тем, что если бы это было не из-за тебя, они бы умерли по чьей-нибудь другой вине? Мой герой! Всегда на страже чужой совести!

Я попыталась отдышаться, а Джено сделал еще один робкий шаг мне навстречу.

— Денни…

— Заткнись!

Лицо моего когда-то лучшего друга исказилось и из виноватого стало изумленным. Его ноги, подняв облако песка, оторвались от земли, а тело, изогнувшись, пролетело несколько метров назад, проехавшись копчиком. Мой телекинез еще никогда не был так кстати.

— Я доверяла тебе — крикнула я — Я доверила тебе моего брата. Тебе, а не кому-то еще. Ты просто не в состоянии придумать способ облажаться еще сильнее Джено — голос перешел на хрип, а руки безвольно опустились.