Цветок папоротника. Сжечь сикомору!

– Чтобы вернул деньги, которые он украл из фонда медицинского страхования за удаление моих здоровых зубов!

– Мы же не можем утверждать, что он себе деньги взял и что удалил зубы без показаний.

Татьяна Васильевна приблизилась к его лицу, оттянула губу, показав места удаленных зубов и закричала:

– Где пульпит?!

– Господи, отойдите от меня! Какой еще пульпит? – отпрыгнул вместе с креслом от нее Михаил.

– Где пульпит? По которому у меня зубы удалили?

– Понятия не имею!

– Звони! – придвинулась она к нему.

– Не буду я никуда звонить, отойдите от меня!

– Все ясно! – Татьяна Васильевна отошла и стала заворачивать вырванные зубы в салфетку, – Все ясно!

– Что вам ясно?

– Вы в сговоре, все ясно. Ждите жалобу на вас, до свидания!

– Ваше право… Настя, я выйду в туалет, успокоиться надо.

Он со вздохом открыл дверь и уже собрался выйти, как увидел на пороге молча стоявшую без движения опрятную пару предпенсионного возраста, держащуюся за руки.

– Здравствуйте, – покорно и одновременно сказали они.

– Вы хотите поговорить о Боге? – спросил их Михаил.

Граждане заискивающе с тоскливой пустотой во взгляде смотрели на Михаила.

– Нет-нет. Извините нас, что отвлекаем, у нас просьба.

– Какая?

– Купите, пожалуйста, нашему сыну квартиру в Москве.

– Я?

– Да. Он у нас очень хороший, добрый, каждый день ездит в Москву, очень устает. Ему надо квартиру в Москве. Можно не в Москве, а в Мытищах. Если двушку не получится, то можно и однокомнатную.

– А сам не может? В ипотеку взять, например?

– Но это же платить каждый месяц придется много лет.

– Ну да.

– А зачем это нужно?

– Чтобы была квартира своя, там, где он захочет.

– Но может вы лучше вы скинетесь с кем-нибудь, клич по своим кинете? Соберете деньги ему на квартиру? Он так не высыпается…

– Квартиру значит?

– Да. В Москве.

– Скинуться «нам»? Клич кинуть среди «своих»?

– Да, скиньтесь, пожалуйста, мы очень просим.

– Нет, вряд ли. Извините, я занят.

Он захлопнул дверь, прошел мимо смеющейся коллеги в свою часть кабинета, плюхнулся в кресло, передумав идти в туалет.

– Миш, тут еще один посетитель.

Он откинул взятый в руки телефон, простонал невнятное ругательство и крикнул:

– Входите!

В кабинет вошел мужчина, не совсем еще старик, но желающий казаться таким. Худое лицо выходило из такого же худого тела, узко посаженные серые глаза пристально изучали своего собеседника. Одет нарочито бедно, вместо пояса веревка, старые брюки, на рубашку опадала длинная седая борода, такая же узкая, как и весь мужчина.

– Здравствуйте, меня зовут Сергей Сергеевич Ворченков. Я общественный деятель и активист. А вас как звать?

– Михаил, очень приятно.

– Хорошее имя, но не русское.

– У вас тоже.

– Это не важно. Я хотел бы поднять с вами один момент, наш микрорайон – это большой частный сектор, благ цивилизации там практически нет. Одна из точек притяжения – местное отделение почты. Местные жители, особенно пожилого возраста, покупают там газеты, журналы, отправляют письма, платят по счетам. Вы меня понимаете. Отделению этому больше пятидесяти лет и самое ужасное, что внутри него нет туалета. Работницы, молодые девушки вынуждены зимой ходить в уличный туалет. Он старый, покосившийся, весь продуваемый, а им детей еще рожать. Надо что-то с ним делать. Пускай не в само отделение перевести, но хотя бы отремонтировать, утеплить.

– Что, действительно в таком ужасном состоянии туалет?

– Если хотите, подъезжайте, вместе посмотрим.

– Да, пожалуй, можно подъехать глянуть. Напишем письмо на почту. Может получится что-то сделать.

– Только вы смотрите, тут до вас сидел другой молодой мужчина, тоже все обещал помочь и не помог.

– Не всегда получается помочь.

– Нет, он просто выродок. Я ему прямо в лицо это и заявлял.

– Так, давайте без ругательств…

– Вы знаете, что такое выродок? Это тот, кто выгнан из Рода. За то, что не помогал людям рода своего. Я не удивляюсь, что его здесь больше нет.

– Почему?

– Я один из трех посвященных тринадцатой степени в Московской области. На всю страну нас восемнадцать человек. Мы имеем прямую связь с высшими силами. Я им передал о безнравственном поступке вашего предшественника и, как видите, он больше не работает на теплом местечке. Кстати, вы читали мою статью «Кризис безнравственности»?

– К сожалению, не довелось.

– Я вам принесу вырезку, обязательно прочитаете.

– Договорились.

– Так вот, если вы тоже откажетесь помогать девушкам с почты, вы тоже станете выродком, мы изгоним вас из Рода.

– Хорошо.

– Я вижу, вы не верите мне. Но приведу еще один пример. Пример нашего президента Путина. Он обращался к нам в Совет за помощью. Дело в том, что в большинстве душ людей только несколько процентов от души человека. Например, есть нации, где только пять процентов это человеческие души, а остальные это души насекомых и животных. У нас у русских по праву рождения меньше пятидесяти пяти процентов человеческой сущности не бывает. Но в эпоху кризиса безнравственности русский человек, взрослея теряет свою человечность и к вашим годам у многих остается не более десяти-пятнадцати процентов человеческой души. Но даже в этом случае мы больше люди, чем другие нации. Когда Путин к нам обратился, у него оставалось всего семь процентов человеческой души, остальное были души насекомых и животных. Он попросил нас переродить его, обновить ему его духовную составляющую. И мы сделали это. В нем сейчас не та душа, что была сначала, в нем та душа, которую возродил в нем мы – посвященные.

– Получается, вы ему душу обновили до более высокой версии?

– Именно. Сейчас в нем восемьдесят процентов человеческой сущности. Выше есть только у нас, у посвященных. У меня лично – девяноста четыре процента человеческой души и еще немного есть от медведя и филина, – с гордостью рассказывал Сергей Сергеевич Ворченков, расправив плечи.

– Невероятно.

– Я вижу, мне получилось достучаться до вас. Как мы обновили душу Путина – он сразу стал за Россию. Вы тоже можете получить такое перерождение, но нужно посещать мои уроки и занятия, стоят они недорого. Но вы пока не готовы. Вы получили мое предупреждение, буду ждать вашего звонка.

– Я обязательно наберу.

Сергей Сергеевич попрощался и вышел из кабинета.

Что же их столько навалило сегодня с утра, думал про себя Михаил. Отравленный алкоголем организм быстро выдохся под давлением сюриализма, устроенного посетителями. Ему хотелось запереться и развалиться на кресле с закрытыми глазами. Еще десять минут и долгожданный перерыв закроет дверь в кабинет на безразличную и безмолвную щеколду.

Но раздался предательский скрип, и в комнату вошла старушка. Милая хорошая старушка, из тех, с кем хочется улыбаясь здороваться, проходя их сидящих на лавочке у подъезда.