Цветок папоротника

Пока Коркодэйл восхищался замком, Лайн присматривался к людям, поэтому первым заметил барона, гоняющего стражников в огороженном углу двора. Довольно высокий и крепкий мужчина в чистой рубашке и темных штанах командовал стражниками, заставляя отрабатывать совместное движение в бою:

– Ты атакуешь, ты прикрываешь спину, ты слева, ты справа! Вы должны напоминать ежа, с иголками во все стороны! Еще раз! Копье выше! Меч вперед!

Мальчишка-посыльный подвел новеньких к ограждению и прокричал:

– Господин барон! Десятник Руфус велел к вам новеньких привести!

Лорд обернулся, оценил рост и стать Коркодэйла, потом кивнул ему на стойку с учебными мечами:

– Возьми. Продержишься против меня три минуты, считай поступил на службу.

Дэвлин не спеша подошел к стойке. Краем глаза оценил фигуру барона, и… выбрал тяжелое учебное копье. В ответ Грейнж взял двуручник. Стражники, загудев освободили площадку, и противники начали медленно двигаться по кругу, приглядываясь друг к другу. Покружив, барон кинулся вперед, и ловко развернув меч попытался рубануть противника так, чтобы основной удар пришелся на левое плечо. В случае неудачи противник оставался с отбитой рукой, а при удаче его просто разваливало пополам. Однако Коркодэйлу случалось спарринговать с лучшими бойцами королевства так что он не просто увернулся, а спустил меч барона по копью к самой земле, дозволяя срезать длинную витую стружку, а потом ловким пинком выбил тяжелое оружие из рук Грейнжа.

Барон побагровел, и, кажется, собирался разразиться гневной тирадой, но откуда-то сверху, со стены на песок площадки упал вышитый платочек с кружевным краем. Мужчины все, как один вскинули головы, и разглядели темноволосую голову на стене.

– Виолетта! – рявкнул барон.

– Простите! – пискнула юная девушка, стремительно краснея, – я нечаянно! Миледи попросила отнести платочки в комнаты!

– Ступай! – строго сказал владетель замка, беря себя в руки.

Девушка убежала, а Грейнж поднял глаза на Коркодэйла:

– Принят! Поступаешь в распоряжение десятника Улефа, следующий месяц караул в «час волка» твой!

Дэвлин молча и по-военному коротко поклонился. Он понимал, что барон его запомнил и гонять будет жестко. С одной стороны отказаться принять на службу такого доброго воина он не мог, с другой – если бы не платочек, мог наорать и выгнать с позором за победу. Кстати, платочек куда-то исчез. Местные вояки его не тронули – кто бы посмел?

Вернув оружие на стойку, Коркодэйл вышел за пределы площадки и тотчас был остановлен невысоким крепким воином в легкой броне.

– Со мной иди. В казарме койку найдем, кухню покажу, и на стену. Смена у нас каждые три часа.

– Улеф? – уточнил свежеиспеченный стражник.

– Улеф, Улеф, – хмыкнул десятник и ткнул пальцем в значок на рукаве.

– Другу скажу, что меня приняли. Пусть идет к управляющему договариваться.

Десятник проследил за рукой Коркодэйла и сдержанно кивнул. Сын барона подошел к слухачу и сказал куда и зачем идет.

– Я тогда управляющего поищу, или повара, – понятливо кивнул Лайн. – Если не возьмут, в лесу заночую, а утром встретимся.

Коркодэйл лишь выразительно прикрыл глаза.

Глава 4

Вероника стояла в большом зале и с некоторым раздражением думала о том, что барон очень сильно экономит, передав все замковое хозяйство в руки жены. С одной стороны, это хорошо и удобно – она знает все уголки замка и ведет дела во время отъездов мужа. С другой стороны, иногда ей не хватает чисто мужской возможности мягко поугрожать наглому торговцу шерстью, который привез в замок не заказанное сукно на плащи, а шерсть в мешках, да еще и самого дурного качества!

– Милейший, – наконец сумела взять себя в руки она, – в договоре поставки черным по белому написано: «сукно для пошива плащей, черное и серое шесть кусков по пятьдесят ярдов!». Вы же привезли мне к началу лета грязную шерсть, которую все замковые мастерицы до зимы будут только чистить мыть и прясть!

– Что вы, миледи! Да тут про шерсть в мешках и написано! – блеял торговец, размахивая обрывком коричневой от грязи бумаги.

– Во-первых, я умею читать и писать! – раздраженно прищурившись заявила Вероника, – а во-вторых, мой супруг, барон Грейнж сейчас в замке! И что он с вами сделает, когда узнает, что вы пытались обмануть его самого и его супругу, мне страшно даже представить!

– Раз ваш супруг в замке, миледи, я сам с ним поговорю! – сразу переменился торговец.

И Вероника поняла, что конкретно этот негоциант знает, что барон терпеть не может хозяйственные вопросы. Особенно «женские». Она уже сжала губы, понимая, что все же придется идти к мужу, а ночью терпеть его «визит», но вдруг за спиной торговца появился тощий человек в простой поношенной одежде. Он стянул с головы шапку, поклонился в дверях и заговорил:

– Миледи!

От довольно громкого голоса незнакомца торговец подпрыгнул, развернулся и сразу спал с лица, словно призрака увидел.

– Что вам угодно? – вежливо, но строгим тоном спросила Вероника.

– Слуги во дворе сказали мне, что вы сами нанимаете работников на кухню и во двор. Я ищу места.

За спиной тощего и правда маячил один из возчиков. В отличие от барона, слуги Веронику любили и берегли.

– Мне нужно разобраться с покупкой шерсти, – чуть свела брови леди, – а потом я хочу знать, что вы умеете, где служили прежде, и что хотите получать в оплату своего труда.

– Вас пытаются надуть? – сразу распознал ее недовольство незнакомец. – Я сын торговца шерстью, позволите помочь?

– Буду рада, – вздохнула Вероника.

Тощий подошел ближе, всмотрелся в торговца и вдруг расцвел кровожадной улыбкой:

– Доритор! Ты ли это?

– Лланс? – пробормотал тот, быстро пряча в кошель договор.

– Я, а ты все крутишь свои делишки? Чем он вас огорчил, миледи?

Вероника ровно ответила:

– Был договор на поставку шерсти для плащей, аванс в десять серебряных монет торговец Доритор взял прошлой осенью. Весной должен был привезти ткань, а привез грязную кудель, которую мы не успеем обработать к зиме.

– Значит ваш заказ загнал по дороге втридорога, а очески скупил у лесовиков, чтобы оправдаться, – сказал тот, кого назвали Лансом и крепко взял торгаша за толстые щеки: – а ну говори, куда товар девал?

– ППродал! – жалобно заговорил тот, – графу Пемброку! Он вдвое больше дал! У него сын ко двору едет, надо было свиту одеть!

– Быстро вернул задаток и неустойку! – тощий еще крепче сжал лицо толстяка. – Шерсть оставишь здесь и больше не покажешься!

Дрожащими руками Доритор высыпал на стол десять серебряных монет, и еще десять – неустойку, после чего выбежал из зала, забыв впопыхах шапку.