Цветок забвения

— Это советники, которые предали тебя, и те, кого они подкупили, чтобы освободить Ями. Я думал принести это тебе в дар, но теперь считай это платой за смерти верных тебе людей, — пояснил Калека, отряхивая мантию. — У нас больше общего, чем тебе кажется. Я тоже ценю верность и караю за измену. Подумай об этом. Но не здесь. — Он направился ко мне, бросая на ходу: — Уходите отсюда.

Услышав протестующий голос, я была удивлена тем, что он принадлежал не мне и не императору. Участь, которую Датэ уготовил мне, больше всего пугала почему-то Ями.

— Постойте, господин! — Она протянула к нему руку, отдёргивая её в последний момент. — В смысле, я… Я не смею вам указывать, но здесь небезопасно. Знаю, вы шли сюда за этим, но вы ведь можете подождать, когда мы займём город, и тогда сделать это в честь нашей победы. Как в прошлый раз, да?

— В прошлый раз? — Он обернулся на неё. — Ты ничего о прошлом разе не знаешь.

— Да, но…

— Не вмешивайся.

Поняв, что это случится, несмотря на её и даже мой протест, Ями выдавила:

— Позвольте мне остаться! Я хочу защитить вас в случае опасности.

Враньё. Она хотела узнать, как он будет выглядеть, насилуя женщину. Она давно мечтала приобщиться к этому процессу, если не в главной роли, то хотя бы так.

— Отойди от него, Чили! — закричала я, и они оба удивлённо на меня уставились. — Ты пала слишком низко и сама это понимаешь. Даже милосердное Дитя требовало твоей казни, но я… я не могу поверить в безнадёжность человека, в котором течёт одна с ним кровь! Ты — семья Илая! Он твой мастер, и ты никогда не оспоришь это, даже если назовёшь Датэ своим господином тысячу раз! Тебе кажется, что ты любишь его, и я знаю, на что способна влюблённая женщина. Но этот подонок никогда тебе взаимностью не ответит! Единственную услугу, которую он может тебе оказать — поставить печать на твоё сердце, чтобы ты забыла о том, через что прошла по его вине!

Датэ внезапно рассмеялся, и Ями тоже, хотя точно приготовилась к другой реакции.

— Это лучшее, что со мной случилось! — заявила она. — Если это его вина, то представь, какова его благосклонность. Так что просто расслабься уже и наслаждайся тем, о чём мечтает…

— Молчи, — сухо приказал Калека, направляясь ко мне. — А ты, Ива, продолжай, не стесняйся. Наказывай. Ругай. Можешь называть меня, как захочешь, и называть моим именем всех, кого угодно. Но не смей смотреть на меня, как на незнакомца.

Я отступала до тех пор, пока не прижалась к статуе Девы, то ли собираясь её защищать, то ли требуя защиты.

— Ты — самый чужой мне человек, что бы ты ни сказал и ни сделал, — прошипела я.

— Что бы ты ни сказала и ни сделала, я останусь самым близким тебе человеком. — Он подошёл, протянув руку. — Давай, расскажи, что ты сделала?

— Ты сумасшедший, — прошептала я, отворачиваясь. — Не трогай меня! Убирайся!

Его прикосновение не обожгло огнём вопреки ожиданиям. Он погладил меня по щеке, в каком-то детском, успокаивающем жесте.

— Не бойся ты так. Я прощаю тебя. В конце концов, как ты однажды сказала, нет ничего, что мы не смогли бы друг другу простить. Да? — Он сжал мой подбородок, заставляя повернуть голову, смотреть на него. — Даже если ты позволяла этому влюблённому в тебя мальчику-Старцу трогать тебя. А может, не только ему.

— Что ты несёшь?

— Я ни к одной женщине не прикоснулся, пока ты тут наслаждалась восхищением мужчин. Так ты решила мне отомстить? Знаешь, я ведь даже без техник пойму, лжёшь ты или нет.

— Как ты смеешь меня допрашивать? — прошипела я. — То, что ты уничтожил клан Дев, не значит, что я стала твоей собственностью!

— Конечно, нет. Ты стала моей собственностью намного раньше.

— Ты… ты надругался надо мной!

— «Надругался»? Нет. — Он медленно растянул губы в жуткой улыбке. — У единых это не так называется. Это просто не может называть так у тех, кто всю жизнь стремился стать одним целым. Я — твоя любимая пара, так что, говоря твоими же словами, трахнись ты хоть с тысячью, тебе никогда этого не оспорить.

— Что ты несёшь… — Я чувствовала, как он продолжает загонять меня в угол, несмотря на то, что я уже прижималась спиной к холодному мрамору и была в таком отчаянии, что звала на помощь врага: — Убей его, Чили! Из всех людей, которые пали от твоей руки, он этого заслуживает больше всего! Посмотри, что он собирается сделать с твоей верностью!

— Забавно, — прошептал Датэ, наклоняясь к моему лицу. — Ты ведь понимаешь, что просишь о спасении именно меня?

— Нет! Прекрати! Хватит повторять это снова и снова! Не смей осквернять её память такими шутками!

— Это ты тут шутишь и оскверняешь. Ты опять пьяна? — Он коснулся моих губ своими. — Я и есть Чили.

* * *

Я вцепилась в его нижнюю губу зубами сразу после того, как он в очередной раз произнёс это имя. Но вместо того, чтобы отпрянуть, мужчина прижался теснее. А когда я разжала зубы, превратил укус в ещё более злой, болезненный поцелуй. Судя по всем этим шрамам, он находил особое удовольствие в страданиях.

— Я и забыл, как ты обожаешь кусаться. Соскучилась по грубой любви? Я как раз в настроении. — Датэ сбросил с плеча мантию. — Ложись. Я буду с тобой таким, каким ты меня захочешь.

— Пошёл к чёрту! Думаешь, я верю тебе?! На этот раз тебе всё же придётся убить меня, чтобы заполучить!

— Да что с тобой? — проворчал недовольно Датэ. — Вино тут ни при чём, я не почувствовал вкуса. Значит, ты просто выводишь меня из себя. Зачем?

— Ты… ты чокнутый! Ты разорил мой дом! Убил мою семью! Ты присвоил себе наши техники!

— Присвоил техники? — повторил он, кося под дурака. — Чего?

— Не прикидывайся! Забыл обо всём за десять лет? Ты искупался в крови моих сестёр, чтобы овладеть высшим мастерством Дев!

— С каких пор этого достаточно, чтобы овладеть мастерством?

Я обомлела. Его слова прозвучали так спокойно и… логично. Но вместо того, чтобы спросить, как же он тогда заполучил нашу силу, я недоуменно прошептала:

— Тогда зачем… зачем ты это сделал?

— Ты не помнишь?

— Я потеряла память и свои способности по твоей вине! Конечно, я ничего не помню! Из-за печати, которую ты поставил на моё сердце!

— Печать на сердце? — повторил задумчиво мужчина. — Первый раз о такой слышу. Кто тебе сказал об этом?