Цветы Альбароссы
Шрифт:
– Гриша, - вздохнул Борис, - будь у меня в руках нейтронный пульсатор...
Не успел Борис произнести эти слова, как в руках у него блеснуло оружие. Это не было призраком: пульсатор оттягивал руки, на нем была личная монограмма Бориса "БР"; спусковой крючок стоял на предохранителе как был поставлен в ракете.
Борис растерянно глядел на оружие.
– Брось...
– тихо сказал Григорий.
– Бросить?..
– Брось!
– повторил Григорий.
– А что, - сказал Борис, - брошу. Никогда не поздно будет поднять.
– Не думай о нем, - сказал Григорий, уводя товарища в сторону.
–
Сказать в оправдание планеты можно было многое. Она могла уничтожить пришельцев по выходе из ракеты, могла не допустить корабль на поверхность. Могла, ознакомившись с непрошеными гостями, умертвить их, развеять на атомы, задавить тьмой. Все-таки она ничего такого с ними не сделала. Моделировала их до бесконечности, воплощала их мысли в зримые образы. В то же время планета не дала им погибнуть от жажды и голода. Почему они сыты, непонятно обоим. Все непонятно в этом удивительном мире. Почему над планетой нет облаков, а воздух не высушен, в нем нормальная влажность? Может быть, это сфера, футляр - жизнь спрятана в оболочку, как в скорлупу?.. Цветы - что они? Элементы энергосистемы, клетки гигантского мозга?..
– Как долго мы будем в этом плену?
– спросил раздраженно Борис.
– Не знаю, - сказал Григорий.
– Что же нам делать?
– Ждать. И думать, как выйти из положения. Не теряя лица...
Борис засмеялся.
– Ждать у моря погоды...
– Возьми себя в руки!
– сказал Григорий.
В эту ночь им не спалось.
– Когда за нами могут прилететь, Гриша?
– спросил Борис.
Он лежал ничком на цветах. Было невыносимо видеть звезды, чувствовать себя пленником.
– Не раньше, чем через месяц, - ответил Григорий. Бориса он понял: в экспедиции поймут, что с ними что-то стряслось, прилетят на выручку. Времени уйдет не меньше месяца.
– Не выдержу...
– угрюмо сказал Борис.
Григорий ничего не ответил.
– Не выбраться нам отсюда!
– заговорил Борис, приблизив белеющее в темноте лицо к Григорию.
– Чувствую, как за мной наблюдает что-то огромное, миллионоглазое, изучает, щупает, читает мысли. Может убить, может помиловать, оставить вот так, в плену, забыть обо мне. Лучше тысячу раз погибнуть в космосе, врезаться в астероид - там все понятно. Но быть беспомощным кроликом... не выдержу, Гриша.
– Спи!
– коротко ответил Григорий.
Борис уткнулся в руки лицом. Слышно было его тяжелое дыхание. Григорий не мог утешить товарища. Он видел безвыходность положения, жуть, окружавшую их со всех сторон. В темноте все так же кружили призраки, подходили к ним, ложились бесшумно рядом - каждые двенадцать минут. Григорий пытался не глядеть по сторонам, но у него уже сложился этот двенадцатиминутный ритм. Григорий открывал глаза и вздрагивал всякий раз, когда очередной двойник склонялся над ним. Действительно, можно рехнуться. Собрав волю, Григорий приказал себе: спи!
Кажется, ему удалось вздремнуть. Но тут же едва слышный шорох разбудил его. Открыв глаза, Григорий увидел, как поднялся Борис, постоял, а потом пошел в темноту.
– Боря!
– окликнул его Григорий.
Не отвечая, Борис ускорил шаги. Григорий вскочил и кинулся вслед за ним. Оба они запомнили, где лежит нейтронный пульсатор - у крайнего угла мраморной лестницы, - и теперь бежали
туда, один в десяти шагах от другого. Григорий догнал Бориса, когда тот, опустившись на корточки, шарил в цветах. Оружие они схватили одновременно.– Не смей!..
– прошипел Григорий.
– Уйди!
– угрожающе ответил Борис.
– Боря!..
– пытался успокоить друга Григорий.
Борис крутил ему руку, стараясь вырвать пульсатор.
– Размозжу... это гнилое яйцо...
– бормотал он.
– Пусти!
– Рожков!
– крикнул Григорий, толкнул товарища в грудь.
Борис покачнулся, ослабил руку. Григорий вырвал пульсатор и, размахнувшись, швырнул его в податливую темноту космовокзала.
– Назад!
– сказал он Борису, ринувшемуся было в здание.
– Приди в себя!
Борис, как ребенок, всхлипнул, обмяк, дал увести себя от ступеней вокзала.
– Обоим нам нелегко, - говорил Григорий.
– Ну, подумаем, что можно сделать?
Они заснули, примиренные, прижавшись друг к другу.
Григория разбудил Борис незадолго до рассвета:
– Гриша...
Тот бесшумно поднялся, сел.
– Что-то изменилось, - сказал Борис.
– А что, не пойму.
Григорий минуту слушал.
– Перестало звенеть!
– сказал он.
– Правда, - согласился Борис.
– К чему это?..
Они просидели до рассвета, вслушиваясь в бесконечную тишину.
Рассвет не принес никаких изменений: слонялись двойники по поляне, боролись возле ступеней за нейтронный пульсатор, потом, примирившись, сгорбившись, шли через поле к ним. Борис скрипнул зубами.
Григорий, чтобы отвлечь товарища, начал было читать из русской старинной басни:
– Волк, думая залезть в овчарню, попал...
Но Борис глянул ему в глаза, и Григорий смолк: остроты не получилось. И сам он чувствовал, что фальшивит. Ему ли острить - Борис моложе его, весельчак в компаниях среди космонавтов, на Земле - рубаха-парень. Не его вина, что он попал в такую странную переделку. Здесь нужны психологи, физики, а Борис просто механик. Но если здоровый нормальный человек до такой степени скис, то все это очень плохо - Григорий смотрел на тупое, бессмысленное кружение двойников. Хуже не придумаешь.
Нечего было делать. Абсолютно нечего было делать. Это низводило людей до животного состояния. И это было ужасно. Человек будет человеком до той поры, пока находится в труде, в движении. Отними у него эту необходимость, он превратится в амебу, в скота.
Тяжело Борис поднялся с цветов - просто так, чтобы не глядеть на очередную возню у ступеней вокзала. Григорий поплелся за ним. На пути у Бориса встали морские валуны - никто из друзей не помнил, чьим воображением они здесь поставлены. Борис не стал обходить валуны.
– Сгинь!
– пнул ботинком один из них.
Камень исчез. Космонавты остановились. У обоих захватило дыхание: сон или конец кошмару?.. Борис медленно обернулся к Григорию. Тот глядел на место, где лежал первый камень. Там были цветы. Только цветы. Медленно Борис поднял ногу на второй камень:
– Рушь!
– Пнул, что было силы, ботинком.
Камень исчез.
– А-га-а!..
– заорал Борис, вкладывая в голос торжество и надежду. Уперся взглядом в ракету, стоявшую возле космовокзала: - Рушь!..