Цветы для Элджернона
Шрифт:
Она опустилась на колени и принялась скрести и без того сверкающий пол.
На меня она не смотрела.
Она начала что-то бормотать. Я уселся на табуретку с твердым намерением дождаться, пока она выйдет из забытья и признает меня. Не уйду, пока она не поймет, что я – Чарли, ее Чарли! Ведь должен же хоть кто-нибудь поверить мне!
Роза стала напевать какую-то печальную мелодию, но вдруг замерла, держа щетку на весу, как будто до нее только что дошло, что в кухне есть еще кто-то.
Она повернулась, посмотрела на меня блестящими глазами и, склонив голову набок, спросила:
– Как могло такое случиться? Ничего не понимаю…
– Мне сделали операцию, и я стал другим. Я теперь знаменитость, весь мир знает про меня. Я стал очень умным, мама. Я умею читать и писать, я могу…
– Слава богу, – прошептала она. – Мои молитвы… Все эти годы мне казалось, что он не слышит меня… Оказывается, он всего лишь ждал, чтобы исполнить свою волю в нужное время…
Она вытерла фартуком лицо. Я обнял ее, она положила голову мне на плечо и заплакала. Слезы ее смыли всю мою боль. Я уже не жалел, что пришел.
– Надо всем рассказать, – улыбнулась Роза. – Всем этим учителям. Увидишь, как у них рожи вытянутся. И всем соседям. А дядя Герман – ему тоже нужно сказать. Он так обрадуется! Подожди, вот придут папа и сестра… Как они будут счастливы! Ты просто не представляешь!
Продолжая строить планы на нашу новую счастливую совместную жизнь, она крепко обняла меня. У меня не хватило духу сказать ей, что учителя мои больше не учат детей, соседи все переехали, дядя Герман давно умер, а отец покинул ее много лет назад. Мне хотелось видеть ее улыбку и сознавать, что впервые в жизни я заставил ее улыбнуться.
Но вот она замолчала, как будто что-то вспоминая, и я почувствовал, что она удаляется.
– Нет!!! – закричал я, возвращая ее к реальности. – Подожди, мама! Я сейчас уйду, но я хочу оставить тебе кое-что!
– Уйдешь? Но тебе не надо никуда уходить!
– У меня много дел, мама. Я буду писать тебе и пришлю денег.
– Когда ты вернешься?
– Пока не знаю, но я хочу дать тебе вот это.
– Журнал?
– Не совсем. Это научная статья, которую я написал. Смотри, она называется «Эффект Элджернона – Гордона». Это я открыл его и так назвал! Я оставлю ее тебе. Покажи статью соседям, чтобы они знали, что твой сын больше не слабоумный.
Она с благоговением взяла журнал.
– Это… это и в самом деле твое имя! Я всегда знала, что так оно и будет! Я же говорила! Я испробовала все, что можно. Ты был еще маленьким и не помнишь, но я сделала все, что могла. Я всем говорила, что ты будешь учиться в колледже и станешь ученым. Надо мной смеялись, а я верила!
Она улыбнулась сквозь слезы, потом вдруг отвернулась, взяла тряпку и, двигаясь словно во сне, принялась протирать плинтусы.
Снова залаяла собака. Слышно было, как входная дверь открылась и хлопнула и женский голос произнес:
– Все в порядке, Наппи, это я.
Слышно было, как запертая в спальне собака радостно кидается на дверь. У меня не было ни малейшего желания видеть Норму, и я почувствовал, что попал в ловушку. Нам нечего сказать друг другу, а в доме нет черного хода… Можно было выпрыгнуть в окно, но мне не хотелось, чтобы меня приняли за взломщика.
Услышав скрежет ключа в замке, я, не понимая зачем, прошептал:
– Норма пришла…
Но мама не обратила внимания на мои слова, она была слишком занята.
Дверь открылась. Норма посмотрела на меня и нахмурилась.
В комнате было темно, она не узнала меня. Поставила сумку на пол, включила свет…– Кто вы такой?
Прежде чем я успел ответить, рука ее метнулась ко рту, и она без сил прислонилась к стене.
– Чарли!!!
Она сказала это так же, как и мама – на одном выдохе. И выглядела она, как мама в молодости – мелкие, острые черты лица…
– Чарли! Боже мой, Чарли! Ты мог бы предупредить, позвонить… Как же так… – Она посмотрела на маму, сидящую на полу рядом с раковиной. – Как она? Переволновалась?
– У нее было просветление, мы немного поговорили.
– Хорошо. Она уже почти ничего не помнит. Это старость… Доктор Портман посоветовал мне отдать ее в дом для престарелых, но я отказалась. Не могу представить ее там…
Она открыла дверь спальни, собака выскочила оттуда, и Норма подняла ее и прижала к себе.
– Я просто не могу сделать такое со своей матерью…
Норма посмотрела на меня и неуверенно улыбнулась.
– Все это так неожиданно… Я и подумать не могла… Дай-ка мне посмотреть на тебя. Встреть я тебя на улице, ни за что не узнала бы. Ты совсем другой. – Она вздохнула. – Я очень рада видеть тебя, Чарли!
– В самом деле? Мне казалось, что ты никогда больше не захочешь знать меня.
– Ох, Чарли! – Она взяла меня за руку. – Не надо так говорить! Я и вправду рада тебя видеть. Я ждала тебя. Я не знала когда, но верила, что ты обязательно придешь, с тех самых пор, как я прочитала, что ты сбежал с конференции… Ты не представляешь, сколько я думала о тебе – где ты, что делаешь. Этот профессор… Когда же он появился? Да, в марте. Семь месяцев назад… Я даже не знала, что ты жив. Мать твердила, что ты умер в Уоррене. Я так и думала. Когда мне сказали, что ты жив и нужен для какого-то эксперимента, я растерялась. Профессор… – Немур, так его звали? – не разрешил мне повидаться с тобой, он не хотел волновать тебя перед операцией. Потом я увидела в газетах, что операция удалась и ты стал гением… Боже мой! Я рассказала всем на работе и в клубе… показывала твою фотографию в газете и говорила, что скоро ты придешь навестить нас. И вот ты пришел! Не забыл!
Она снова обняла меня.
– Чарли, Чарли… Как же чудесно узнать, что у меня есть старший брат! Садись, я приготовлю тебе чего-нибудь перекусить, а ты расскажешь все, что с тобой было и что ты собираешься делать дальше. Я… я просто не знаю, о чем тебя спрашивать. Наверно, я сейчас глупо выгляжу, как девица, узнавшая, что ее брат – герой, кинозвезда или что-то в этом роде.
Не скрою, я не ожидал такой встречи с сестрой и был весьма смущен. Не учел я, что столько лет наедине с матерью могут изменить ее. Но это было неизбежно. Она перестала быть капризным, испорченным существом моих воспоминаний. Ока выросла и превратилась в женщину, способную любить.
Мы разговорились. О маме. Говорили так, словно ее не было сейчас с нами. А ведь она была, в этой самой комнате. Пока Норма рассказывала о жизни с ней, я иногда поглядывал на Розу: слушает ли она нас? Но казалось, ей нет никакого дела до наших разговоров – так глубоко ушла она в свои мысли. Она двигалась по кухне как привидение, все время что-то переставляя, перекладывая с места на место… Она совсем не мешала нам. Пугающее зрелище.
Норма принялась кормить собаку.
– Наконец-то ты заполучила его. Наппи – это сокращенно от Наполеона?