Цветы и воды

— Вот ты и доигрался, — сказал я, придав лицу самое суровое выражение, какое только смог. Всего два шага потребовалось мне, чтобы оказаться рядом с Окадой. Меч со свистом рассёк воздух и скользнул по его телу. В материальном мире он снова выглядел старше, и за его спиной не болталась куча злых духов. Так он, вообще-то, казался довольно ординарным противником.

Тем не менее, Окада даже не был ранен.

— Вы, что, хотели испортить мне костюм, Тесла? — с искренним удивлением спросил он. — Разве вы не знаете, что таких, как я, убить не получится?

Я никак не мог понять, как такое возможно, ведь любой клинок из тёмной стали режет плоть как горячий нож — масло.

Внезапно Окада переменился в лице, развернулся и пошёл куда-то.

— Кумико! — позвал он на ходу. Девушка быстро догнала его и стала что-то объяснять.

Тяжёлая ладонь легла мне на плечо.

— Виктор, ты спятил? — прошипел над самым ухом Олег. — Какого чёрта ты стоишь посреди улицы с этой штуковиной? Пошли отсюда!

— А… — я показал вслед уходящим Окаде и Кумико.

— Не стоит, — спокойно ответил кто-то другой. Обернувшись, я увидел рядом с Олегом Ибрагима. Он сжимал что-то в кулаке. — Уходим, Виктор. Объясню по дороге.

Я устроился на заднем сидении машины Олега и положил меч себе на колени, укрыв его каким-то тонким покрывалом, которое тот достал из багажника. Ибрагим сел впереди, а Вещий сперва убедился, что мы не привлекли лишнего внимания.

— Ты обалдел? — спросил он, выезжая на дорогу. — У меня язык не повернётся холодным оружием это назвать. Какая-то жуткая…

— Это фламберг, — перебил его я. — Мечи подобной формы даже в Средние века были запрещены как антигуманные.

— Вот-вот, и я том же.

— Старик? — позвал я. — Почему мы отпустили Окаду?

Ибрагим показал мне странный амулет, состоящий из множества сложных витиеватых элементов.

— По этой причине.

— И? Что это?

— Амулет, разработанный мною и моим учителем. Он отпугивает определённый вид злых духов — аякаши. А судя по реакции того «человека», он относится именно к этому виду.

— Аякаши?

— О них твоя секретарша знает куда больше нашего. Но могу заверить в одном: сейчас нам его даже не ранить. Вынужден признать, Виктор: мы бессильны.

Я закусил губу и, слегка откинув покрывало, осторожно провёл пальцем по волнообразному лезвию. Та часть его, которая коснулась Окады…

Она затупилась.

Глава 13

Я прошёл в зал и с наслаждением плюхнулся на диван, жалобно скрипнувший пружинами под моим весом.

Хорошо дома.

Заметьте, я имею в виду не апартаменты с видом на океан, где интерьер придуман знаменитым дизайнером, а комнаты размером с небольшой аэродром. Это не дом, это место, куда приходят спать. Дом — это когда тепло и спокойно, когда вас кто-то ждёт, когда приходишь не куда-то, а к себе.

Раньше я об этом как-то не думал.

Поднявшись с дивана, я потянулся и завертел головой по сторонам в поисках Карии. Она не заставила себя ждать, выскользнув из стола и встав передо мной.

— Ну? — строго спросила она, скрестив руки на груди. — И где ты был?

— Ты не поверишь…

— Считай, что это был риторический вопрос. Я же просила не ходить на Обратную сторону. Ты мог погибнуть…

От этих её слов на меня навалилась тоска. Я пожал плечами.

— И что с того? — мой голос прозвучал глухо и устало. — Кари, ты же живёшь вечно. Ты переживёшь не только меня, но и всё человечество. Зачем ты заботишься об одном смертном, которого забудешь раньше, чем его кости истлеют? У меня ведь даже души нет…

— Дурак! — вспыхнула Кария, в гневе дав мне пощёчину. Очки упали на пол. Я не стал их поднимать, просто стоял перед ней, опустив голову. — Ты так говоришь «душа», будто знаешь, что это такое! Скажешь, это воспоминания, привычки, да? Мысли и чувства? Да ни черта подобного!

Она горько усмехнулась.

— Это всего лишь личность. А душа… С чего ты взял, что её нету? Думаешь, будто можешь так запросто распоряжаться тем, что принадлежит мне?

— Что ты имеешь в виду? — опешил я.

— Твои поступки, твои слова — то, каким тебя запомнили другие — вот, что называется душой. Пока ты был один, Виктор, у тебя и души не было. А теперь она хранится здесь, — Кария приложила руку к сердцу. — У меня, у твоих друзей, даже у этого новоявленного «ученика». А наши души хранишь ты. Если бы тебя не стало, что бы мы делали? Стоит мне переложить книги или смахнуть пыль с того дурацкого стеклянного шара, и маленькая частичка твоей души навсегда перестанет существовать! Это очень страшно, Виктор.

Она вдруг прижалась ко мне всем телом и, уткнувшись лицом в грудь, тихонько всхлипнула.

— Я когда-то читала, что вечность — это маленькая комнатка с закоптелыми стенами и пауками в углах. И ничего кроме неё, — я почувствовал руку Карии у себя на груди. — А комнатка эта здесь — в нас самих. Только, знаешь, там есть дверца. Маленькая, чтобы только едва протиснуться, и она всегда заперта. Но когда появляется кто-то, с кем можно поговорить, рассказать, что наболело — то дверцу можно открыть, а за ней будет ещё одна комнатка. И ничего, что она тоже маленькая и тёмная… Потому что уже не так одиноко, не так страшно… Обещай мне, — едва слышно проговорила Кария. — Обещай мне, что никогда не оставишь меня одну. Я так долго живу, что боюсь одиночества.

Я смотрел, как вздрагивают её плечи, и не знал, что ответить. Может быть, Кария говорила искренне, а может это была просто очередная её уловка. У неё было достаточно времени, чтобы стать идеальной актрисой.

В итоге я просто мягко отстранил дриаду. Ни к чему отвлекаться на пустые сантименты. Они мне ничем не помогут.

— Хочу задать тебе несколько вопросов, — сказал я, протягивая Карии платок. Она посмотрела на меня исподлобья и быстро смахнула слёзы. Сказал же — это была лишь игра. — Сначала меня чуть не сожрали комары…