Цветы из бури

— Нет, — всхлипнула Мэдди. — Пожалуйста, — она попыталась освободиться из объятий Жерво, прислоняя поврежденную руку к себе и подавая другую Дарэму, который подошел, чтобы помочь ей встать.

— Сядьте здесь, мадам, — сказал он, подводя ее к скамейке. Слуга принес флакон с нюхательной солью.

— Спасибо, — с благодарностью сказала Мэдди. Острый запах соли прояснил ее сознание.

— Баттерфильд, — начала она, — я хочу, чтобы тот зеленый домик и все клумбы оформил Ричард Гиль. И никто другой!

— Я не переступлю порога этого дома, пока ты остаешься здесь, Архимедия, — ответил он. Она посмотрела на него. — Уйдем со мной.

— Нет, — ответил за нее Жерво.

Ричард не обратил на него никакого внимания.

— Если ты смогла дойти до скамейки, то ты сможешь и уйти отсюда.

— Нет, — вновь сказал Жерво, выступая вперед. Ричард Гиль повернулся к нему:

— А чем, интересно, ты остановишь ее? Кнутом?

Он говорил тихим, беззлобным голосом, и это на Жерво возымело эффект удара бичом. Ричард оставался спокойным, потом прислонился плечом к стене. На мгновение он представлял собой картину беспечно стоящего аристократа, пока не повернул голову к стене и не прислонился к ней лбом.

Мэдди закрыла глаза. Она не закричит. Нет. Нет. Она не сделает этого.

— Пошли, Гиль, — послышался голос Баттерфильда, но она не открыла глаза.

— Гиль, — повторил Баттерфильд.

Ричард произнес ее имя тихо и строго. Она знала, что он последний раз обращается к ней.

Лгун. Негодяй. Надменный, жестокий человек. Вместо того чтобы становиться лучше, он стал еще хуже. Ричард просил ее уйти с ним, высказывая при этом непоколебимое желание решить все за нее.

Но Мэдди не могла пошевелиться. Каждое движение причиняло ей острую боль.

Она услышала звук удаляющихся шагов и не открывала глаза до тех пор, пока не стало тихо.

Когда Мэдди открыла глаза, она увидела, что во дворе никого не было за исключением Жерво и Дарэма, стоявшего у двери.

— Я думаю, вам лучше войти в дом и прилечь, — вежливо сказал Дарэм.

— Вы обманули меня, — сказала Мэдди, — никакой записки от Ричарда на самом деле не было. Мой отец ничего мне не говорил.

Жерво отшатнулся и с холодной полуусмешкой проговорил:

— Черт… Гиль.

— Это моя идея, — быстро начал Дарэм. — За все нужно винить меня, от всего сердца умоляю вас простить меня. Это нехорошо, очень нехорошо, но… — он покраснел до кончиков ушей. Но позвольте нам помочь вам преодолеть себя, ведь вы должны чувствовать себя здесь свободно.

Мэдди встала, она почувствовала странную слабость, а ее рука как будто была сделана из резины. Она не могла сделать ни малейшего движения, чтобы боль не отдалась по всему телу.

— Мэдди, — строго сказал Жерво, как будто сердился на нее. Он помог ей встать, нежно обхватив за талию и стараясь не касаться поврежденной руки.

Несмотря на головокружение, она быстро сделала несколько шагов к двери и вошла в темную гостиную, в которой Дарэм поспешил положить подушку на софу. В комнате появились Кальвин и другие слуги.

— Я послал за врачом, — сказал Кальвин, — теперь миссис может прилечь, — обратился он к Мэдди, удобно подкладывая ей подушки.

— Уйдите, — слабо сказала Мэдди, — я вполне нормально себя чувствую.

— Да, миссис, когда вам понадобится что-нибудь, только позовите нас. Слуги удалились. Дарэм, поклонившись, тоже с видимым желанием поскорее уйти вышел из комнаты.

— Уйди, — сказала Мэдди.

Жерво не пошевелился. Он стоял, держа руки за спиной и уставившись на голый пейзаж, открывавшийся за окном.

— Пожалуйста, — попросила она.

Кристиан повернул голову, как будто только что услышал ее. Но не ушел.

Доктор сказал, что у Мэдди сильное растяжение связок. Он помог ей добраться до постели и дал снотворное, чтобы она скорее уснула.

Пока врач осматривал ее, Мэдди не издала ни звука, пока он не спросил ее, как это произошло.

— Вы упали на лестнице? — подбадривающе спросил он.

— Нет. Я была на улице, — сказала она безразличным голосом.

— Наверное, вы оступились? Какова причина?

Мэдди молчала.

Кристиан подумал, что он в этом виноват, и почувствовал, как что-то разрушилось в его сознании.

— Может быть, легкое головокружение?

Кристиан никогда раньше не встречал таких врачей; он был внимательным и добросовестным.

— Чувствовали ли вы слабость в последнее время? — поинтересовался он.

— Я всего лишь… упала, — ответила она.

— Вы должны быть более внимательной, — сказал он, — я думаю, вы недавно замужем. Такие, казалось бы, несущественные несчастные случаи могут иметь серьезные последствия. Я могу показаться сейчас неделикатным, но вы может быть, беременны?

О, Господи! Кристиан закрыл глаза. Мэдди не ответила. Доктор внимательно посмотрел сквозь очки на Кристиана, безмолвно ожидая ответа. Кристиан кивнул. Доктор еще раз осмотрел больную.

— Я думаю, сейчас мы поможем вам добраться до постели, и пока ни на что не будем обращать внимания. — Он улыбнулся. — Ну, ну, не надо плакать после того, как вы с честью выдержали мой немилосердный осмотр. Я пока не вижу ничего, о чем бы мы могли беспокоиться. Ну, давайте мы поможем вам подняться наверх, где вы сможете отдохнуть.

Он попросил Кристиана и слуг отвести Мэдди наверх. Когда врач вернулся, Кристиан уже пил третий стакан бренди. Он обернулся, когда дверь открылась. Доктор вошел, не церемонясь, сел и вытащил свою записную книжку.

— Кость руки не повреждена. Сильное растяжение связок. Пока она не сможет ею работать. Время и покой будет ей лекарством. Он подал чек. Потом посмотрел на Кристиана. Садитесь. Садитесь, я хочу поговорить с вами. Можете ли вы сказать, что ваша жена в последнее время была несколько нервозная?

Кристиан сел. Он думал о Мэдди, о своей верной Мэдди.

— Нет, нервозной — нет. — Он отрицательно покачал головой.

— Сейчас ее эмоциональное состояние очень нестабильное. Возможно, это последствия травмы, хотя осмотр она перенесла с величайшим терпением и самообладанием.

— Извините меня за настойчивость, но герцогиня ничего не рассказала о своем падении. Вы были с ней, когда произошел несчастный случай?

Кристиан посмотрел на персидский ковер, лежащий на полу и кивнул.