Цветы любви, цветы надежды

В начале января, когда на Уортон-Парк обрушился первый снегопад, Гарри понял, что должен сообщить Лидии правду: он уже не вернется.

Пока любимая пребывала в неведении и по-прежнему слала ему нежные письма, он тешил себя мыслью о том, что они еще могут быть вместе, и ему становилось легче. Однако в последних письмах Лидии сквозили нотки беспокойства. Она писала, что им надо многое обсудить, и осторожно спрашивала, когда он приедет. А еще Гарри заметил, что она перестала использовать фирменные бланки отеля «Ориенталь», и в его сердце вкралась тревога.

Не в силах открыть правду, он объяснил в письме, что его отец умер и ему надо уладить множество дел, прежде чем ехать к ней.

А потом она перестала писать. Совсем. И Гарри понял: что-то случилось.

Подчинившись внезапному порыву, он отправился в почтовое отделение Кромера и отправил телеграмму мадам Жизель, в отель «Ориенталь», с вопросами о ее здоровье и о здоровье Лидии.

Два дня спустя он получил ответ:

ГАРРИ ТОЧКА ЗДЕСЬ ВСЕ ХОРОШО ТОЧКА КОГДА ВЫ ПРИЕДЕТЕ ВОПРОС ЛИДИЯ ВНЕЗАПНО УЕХАЛА ДВА МЕСЯЦА НАЗАД ТОЧКА АДРЕСА НЕ ОСТАВИЛА ТОЧКА С УВАЖЕНИЕМ ЖИЗЕЛЬ.

Гарри ухватился за стойку, чтобы не упасть. У него скрутило желудок и закружилась голова...

Вернувшись в Уортон-Парк, он прошел к себе в кабинет, закрыл дверь и сел за стол, обхватив голову руками. Сделав несколько глубоких вдохов, он попытался прийти в себя.

«Может, я зря волнуюсь и Лидии просто предложили работу получше?»

Гарри покачал головой. Он знал, что это невозможно: Лидия любила свою работу, гордилась ею и отелем и была благодарна Жизель за то, что она предоставила ей такую возможность. К тому же она бы сообщила ему, куда переехала.

«А что, если Лидия заболела?»

Сердце Гарри бешено забилось в груди.

«Или умерла?»

Он стукнул кулаком по столу. Надо ехать к ней, найти ее, во что бы то ни стало. И помочь, если она нуждается в помощи.

Он вышагивал по кабинету, пытаясь изобрести благовидный предлог, который позволит ему месяца на три уехать в Таиланд, найти Лидию, объясниться с ней, а потом попрощаться.

«Сказать Оливии, что в Бангкоке мы с Себастьяном обсуждали разные варианты деловых предприятий, и теперь я хочу заняться этим вплотную, дабы поправить финансовое положение поместья?»

Этот план показался Гарри вполне приемлемым. Он уже хотел звонить Себастьяну в Бангкок, но тут в дверь его кабинета постучали. — Черт возьми, — пробурчал он себе под нос и крикнул: — Войдите!

В комнату вошла Оливия. На ее губах играла необычно нервная улыбка.

— Гарри, можно тебя отвлечь на пять минут?

— В чем дело?

Оливия оставила без внимания резкость супруга, уверенная, что ее новость наконец-то сделает мужа счастливым. Она села напротив него, заметив, что у нее дрожат руки.

— Мне надо тебе кое-что сказать... Не волнуйся, это очень хорошая новость.

Гарри уставился на жену.

— Ладно, говори.

— Я... у нас будет ребенок! Вот так, милый. Это именно то, что нам нужно после пережитого ужаса последних лет.

— Ты уверена? — нахмурился Гарри.

— Абсолютно! — Она радостно кивнула. — Врач подтвердил это вчера. Я на третьем месяце беременности. Ребенок должен родиться в конце июня.

Гарри знал, что должен изобразить ожидаемую реакцию.

— Отличная новость! — Он обошел стол, нагнулся и поцеловал Оливию в щечку.

— Ты рад, милый? — Она подняла на него глаза, полные беспокойства.

— Конечно, рад, Оливия.

— На этот раз я буду осторожней, — продолжила она. — Врач посоветовал мне, учитывая случившееся, побольше отдыхать. Так что я больше не буду носиться по поместью как сумасшедшая. Конечно, мне будет тяжело ничего не делать, но ради будущего ребенка стоит потерпеть, как ты считаешь?

— Конечно, ради ребенка стоит потерпеть, — послушно кивнул Гарри.

— Но боюсь, из-за этого у тебя прибавится работы, милый. Я уверена: когда мы скажем твоей маме, она с удовольствием поможет тебе с домашним хозяйством. Вот только оправится после ужасного гриппа, который так ее истощил. Ну, ничего, скоро наступит весна. Ох, Гарри, — выдохнула Оливия и неожиданно прослезилась, — у нас будет ребенок!

Оливия не привыкла показывать свои чувства, поэтому смутилась и, достав из кармана своего кардигана носовой платок, поспешно высморкалась.

— Прости, немного разволновалась. Не думай, я не стану плаксивой куклой! И вообще больше не буду тебе надоедать.

Только сейчас Гарри понял, какой у Оливии сильный характер. В последние месяцы он ею откровенно пренебрегал, если не считать случайных моментов близости, которые были начисто лишены нежности и тепла. Обращался с ней в лучшем случае с подозрением, а в худшем — с презрением. И вот сейчас она почти извиняется за то, что ждет ребенка, потому что боится, вдруг ему это не понравится.

Гарри внезапно прозрел. Стыдясь собственного эгоизма и ругая себя за черствость, он опустился перед ней на колени и взял ее за руки.

— Милая, я так счастлив! Отдыхай столько, сколько нужно. Ты это заслужила. — Он обнял ее и прижал к себе. — Когда мы скажем маме?

— Я думаю, за обедом.

— Пусть миссис Дженкс приготовит что-нибудь вкусненькое. Отпразднуем это событие. Ты у меня просто умница!

Оливия кивнула, просияв от его внимания. В ее сердце загорелся огонек надежды: как знать — может, это станет поворотным пунктом в их отношениях и между ними, наконец, возникнет настоящая близость?

Когда Адриана, еще слабая после гриппа, узнала про беременность невестки, она, как и предполагала Оливия, пришла в восторг. После обеда Гарри отправился в конюшни, оседлал лошадь и поскакал по слякоти, смешанной с остатками снега.

Миновав маленький лесок, он увидел полную панораму Уортон-Парка и остановил лошадь. У него впервые возникло чувство гордости при мысли о том, что все это — его владения.

«Теперь я лорд, хозяин поместья, и даже мама вынуждена считаться с моими желаниями. К тому же пока что я отлично справляюсь с работой. Скоро у меня появится наследник — возможно, даже сын, который после моей смерти возьмет в свои руки бразды правления. А потом, Бог даст, пойдут и другие дети...» Это вселяло надежду