Цветы всегда молчат
Шрифт:
– Раз таково твое желание, моя богиня, – уже уверенно произнес он, краем глаза замечая, что Отправители Наказаний сжимают круг, – то я вынужден подчиниться. – И, собрав все силы, он вложил оставшуюся магию в последнее и самое мощное из всех известных ему заклинаний: – Цвети, мой Алый Гибискус!
И сияние, нестерпимо-яркое, словно где-то взорвалась звезда, накрыло окрестности. И по мере того, как свет уменьшался, становилось видно, что алыми всполохами по небесной сини разметался венчик прекрасного цветка…
Она медленно приходила в себя… Сначала
– Нет! – прошептала она, мотнув головой. – Нет!
Пройти через ад, чтобы потерять его? Нет!
Она встала, пошатываясь, как новорожденный котенок, шагнула к нему и рухнула на колени.
– Нет! – закричала она, да так, чтобы ее услышала Вселенная. И, склонившись к нему, откинув с его лба опаленные волосы, она проговорила, задыхаясь от горя: – Не смей умирать! Я ведь столько не сказала тебе! Что я прочла твою книгу и мне понравилось! Что я обожаю держать тебя за руку! Что ты – самый красивый мужчина на земле! Что я люблю тебя! Господи, как же сильно я люблю тебя!
Она плакала, безутешно и безудержно, захлебываясь рыданиями, уткнувшись в его грудь…
Голос прозвучал так тихо, что она не сразу услышала его:
– …И слезы Красавицы упали на тело Чудовища. Тотчас же рассеялись злые чары, и Принц сказал ей: «Здравствуй, любовь моя!»
Ричард приподнялся, притянул ее к себе, и их губы слились в поцелуе. Таком нежном и чистом, что природа вокруг замерла от восторга. А потом он заключил возлюбленную в объятия, прижав к себе крепко и надежно, и позволил себе ощутить, что значит быть любимым и нужным…
– Ты слышал?
– Ну конечно же, ангел мой. Я ведь просто притворялся, чтобы ты наконец призналась…
Но она не обиделась, не воспылала гневом, как было раньше, а счастливо рассмеялась:
– Хорошо, что слышал, а то второй раз мне не повторить!
Он тоже улыбнулся ей, взял в ладони ее прекрасное личико и стал осыпать поцелуями. Пальцы невольно соскользнули в волосы, и он перебирал их, наслаждаясь шелковистостью… Как вдруг… Пальцы задели воздух: локоны истончились и рассыпались золотистыми искрами… Этих огоньков становилось все больше. Вот-вот они охватят ее всю и она исчезнет в порыве ветра…
Сердце ухнуло вниз и остановилось. Дышать стало больно. Глаза защипало.
– З-за-а-ч-ч-е-е-м? – проговорил он, досадуя на эту дрожь в голосе и руках.
– Я хотела, чтобы ты жил… Ты ведь не умрешь больше?.. – Голосок становился все тише, походя на шелест опавшей листвы…
– Разве я посмею теперь… – прерывающимся шепотом сказал он, прижимая ее к себе. Этот оттенок боли – черно-красный. Поэтому слез не было. Просто глаза кровоточили на самом дне расширенных зрачков. А тело содрогалось, как от ударов плетью…
Солнце снова ушло. Наползал туман, протягивая свои безжизненные белые щупальца к мужчине, в руках
которого таяла золотыми искрами женщина…Хохотала безумная старуха…
И тоненько звенел колокольчик, выводя заунывное: жизнь-за-жизнь! жизнь-за-жизнь…
А вокруг увядали цветы…
Глава 30. Теперь не отдам никому
Остров Отправления Наказаний, безвременье…
Несколько секунд его ломало осознание, что воистину дорогим ему женщинам – матери, жене – приходится платить жизнью за право быть любимыми им. Лютая ненависть к себе, отчаяние, страх, горечь уже тянули свои темные когтистые лапы к сердцу, готовые вырвать его и пожрать…
Но… его прекрасный цветочек шевельнулся… Длинные ресницы вздрогнули, и угасающий взор на миг осветился ярким и чистым чувством…
– Я люблю тебя, разве забыл… – ее голосок звучал едва слышно, но в той оглушающей тишине, что царила вокруг, был подобен раскату грома… И тьма в душе отпрянула, испугавшись сияния, исходившего от этих слов…
Ричард с трудом улыбнулся, перехватил холодеющие и истончающиеся пальчики и проговорил дрожащим, срывающимся голосом:
– Помню, и никому тебя не отдам…
Плох он будет как Садовник, если даст погибнуть вверенному ему Цветку. Понимание того, что нужно делать, приходило отчетливо, будто перед ним лежали распахнутыми Корневые Постулаты, где собраны все знания и опыт ордена Садовников.
Осторожно переложив свою драгоценность на ковер из трав, он заключил любимую в сохраняющий кокон. Это должно было на время законсервировать Увядание. Но для верности он оплел свой кокон самыми сильнейшими любовными заклинаниями, которые только знал… Поцелуй Садовника в некоторых случаях способен вернуть жизнь Цветку. Ну что ж, тогда он покроет, пусть и магическими, поцелуями все ее божественное тело.
Убедившись, что любимой ничего не грозит, он перекинулся. Ричард не боялся выпускать своего демона, он, в отличие от своих собратьев, умел его контролировать, не позволяя сознанию монстра поглощать сознание человека. То была редчайшая способность, за которую многие отдали бы все…
…Смех Цветочницы замер на самой высокой ноте, потом словно рухнул вниз и разлетелся медными бубенцами… Никогда прежде она не видела этих созданий, именовавших себя Садовниками, в их истинном обличье, а оно пугало. Монстр осклабился и шагнул к ней. Миг – и когтистая лапа сомкнулась на шее, а ноги потеряли опору. Оставалось лишь хрипеть и тщетно пытаться разжать пальцы… Но тут они разжались сами, и она плюхнулась наземь, больно приложившись и заскулив.
– Если хочешь жить, тварь, отвечай, как спасти ее! – прогрохотал демон.
И старуха жалобно выставила руки, прикрываясь от его рыка, как от удара.
– Скажу, скажу, только не убивай! – завопила она.
Демон поторопил ее пинком.
Цветочница затараторила:
– Тебе к Мастеру-Дракону надо! Он может отменить выкуп, переназначив цену…
– Благодарю, и живи, – вежливо сказал демон. Но старуху тут же охватил темный вихрь и унес, вопящую, прочь.
Садовник же подхватил кокон, в котором покоилась возлюбленная, и шагнул в пространственный коридор.