Цыплёнок

И Мишель действительно стало страшно, и хотя голос и взгляд чёрного были вполне доброжелательны, а на тонких губах гулял призрак лёгкой улыбки, виделось сейчас в нём что-то тёмное. В лёгком наклоне головы - хищное, в блеске чуть прищуренных глаз - нехорошее , расчётливо-холодное - в медленно скользящих по её колену пальцах. По коже побежали крупные мурашки, воровка вздрогнула, резко качнула головой, вырывая подбородок из пальцев колдуна. Перебирая ногами, вжалась в угол между спинкой и подлокотника кресла.

– Да, - кое-как выдавила сквозь зубы Мишель, - не боишься, что меня искать будут?

– Не-а, такая глушь...
– Себастиан усмехнулся, облизнул тонкие губы.
– Здесь же даже мобильной связи нет, разве что рация, как на ваших игрушках, - усмешка стала шире, - была. К тому же, не вижу я никого рядом с тобой. Так что... кто искать-то будет?

– Из детдома, - немного стушевалась девушка, отведя глаза.

– Не особо им это и надо, цыплёнок. Нашли - хорошо, не нашли - ещё лучше.

Это действительно, как не печально, было так. Девушка пусто посмотрела на пол - влипла так влипла. Уж лучше бы стайка озлобленных малолеток, чем колдун этот с его снисходительно-ласковым "цыплёнком".

– У меня имя есть, - тихо, в сторону, крайне обиженно буркнула Мишель.

– Ты не представилась, - к досаде воровки расслышал и, даже насмешливо, монотонно поглаживая её по колену, ответил Себастиан.

– Мишель, - взвесив все за и против (последнего, кстати, было гораздо больше), всё-таки известила чёрного девушка.

– Как шоколадка, - смешливо фыркнул, тепло улыбнувшись, колдун.

– Чего?!
– Мишель даже встрепенулась, оскорблённая до глубины души.

Себе она шоколадку ну ни в коем случае не напоминала.

– Имя, - насмешливо пояснил Себастиан и мягко потянул, - Мише-е-ель. Горькая с первого кусочка, но сладкая на последнем, чуть подтаявшая шоколадка.

"Извращенец", - мрачно пробормотала про себя девушка, выгнув тонкую бровь.

– Странные ассоциации, - буркнула уже вслух.

Вмиг навалилась вся усталость прошедшего дня, спорить совершенно расхотелось. Надоело. Воровка коротко зажмурилась, едва подавила зевок.

– Ничуть. Пойдёшь спать?
– мигом заметил перемену в настроении собеседницы Себастиан.

– Угу, - коротко, не открывая рот, согласилась Мишель.

Напряжение потихоньку отпускало воровку, глаза начинали слипаться. По опыту она уже знала, что ещё пару минут, и её будет уже не поднять из этого кресла... Добровольно, по крайней мере.

– Ну, пошли, - Себастиан легко поднялся, вытянул за правый локоть из кресла вялую девушку.

Мишель поморщилась, но от помощи отбиваться не стала - от долгого сидения в неудобной позе ноги затекли, при выпрямлении же мигом занемев, а затем и заколов. Воровка качнулась, пару мгновений, нарочно не поднимая глаз на чёрного, потопталась на месте, восстанавливая кровообращение. Нехотя сунула голые ноги в тапочки. Колдун понимающе не вмешивался, всё также продолжая легко сжимать руку воровке. Мишель качнулась уже намеренно вперёд, сделала мелкий шаг, выражая готовность идти.

Смотреть на чёрного не хотелось.

Себастиан фыркнул и повёл.

Ещё привыкнет.

***

Уже через минуту Мишель оказалась в дверях той же "голубой" комнаты. Колдун, обходительно поцеловав запястье, пожелал покойной ночи и тут же удалился. Щёлкнул замок. А девушка, застыв напротив закрытой двери, расфокусированным взглядом вперившись в ручку, приводила мысли в порядок. Наконец, относительно разложа всё по полочкам, зевнула, воспитанно прикрыв рот ладошкой и глубоко вздохнув, пошла умываться и спать.

И уже лёжа в кровати, от чего порядком уже успела отвыкнуть за полторы недели своих "странствий", на грани сна и яви, в голове воровки всплыло несколько занятных деталей:

Порезанную ладонь чёрный так и не прокомментировал.

... а глаза у него медовые - сразу пришло сравнение к Мишель. Насыщенно золотые, тёплые, со светлыми, вызывающе яркими прожилками, тянущимися от самой радужки к зрачку, окаймлённому неровной, тонкой полосой, кое-где отливающей тёмно-зелёным, а то и синим. Красиво, необычно.

... и руки тёплые, даже горячие.

... пахнет чем-то терпко-сладким, живо напомнив воровке бабушкину выпечку с черёмухой. Интересно, это парфюм или собственный запах?

"Золотистый, горячий и сладкий, - проскочила мимолётная мысль, заставив уже почти заснувшую девушку тихо фыркнуть, - вылитый пирожок... поганка с сахаром".

***

"Какого чёрта?!"

Именно с этим вопросом резко села в кровати Мишель, когда мгновение назад рядом приземлилось нечто тяжёлое... причём приземлилось так, что девушку аж подкинуло на матрасе! Воровка порывистым злым движением откинула с лица нависшие волосы и тут же благоразумно прикусила язык, удерживая рвущиеся ругательства - нечто оказалось довольным до безобразья колдуном.

Цветущий вид чёрного раздражал, девушка прикрыла глаза, прижав к вискам прохладные кончики пальцев. Нет, не раздражал... бесил до потери пульса! Мишель глубоко вздохнула, унимая злость, порелаксировав с минуту, наконец подняла веки, абсолютно спокойно склонила голову к правому плечу, безмятежно улыбаясь на хитрый испытующий взгляд:

– Сколько времени?
– почти что пропела, щурясь.

– Пол одиннадцатого, - всё также легко улыбаясь, покосился на наручные часы Себастиан.

– Так рано?
– тем же тоном неприятно удивилась Мишель, едва сдерживая раздражение.

– Рано?! Солнце давно встало, самый разгар дня!
– изобразил на лице возмущение, напополам с недоумением колдун.

Девушка, закатив глаза, упала обратно на подушку. Закрыла лицо ладонями, простонала:

– Да что ж такое... Вот теперь я верю, что тебе двести лет!

– Пф, - чёрный перевернулся на спину, вперил взгляд в потолок, - просто кто-то чересчур ленив.

– Кто бы это мог быть?
– тихо буркнула девушка и, отняв ладони от лица, требовательно скосила глаза на Себастиана. С намёком потянула, ибо притворятся как-то уже надоело: - Доброе утро.