Цыплёнок

– Не совсем, - снова взяла слово Ирина, - но должен.

– Н-дя, либо всё, либо ничего, да?
– уныло сморщила нос Мишель.

Ещё пару минут в салоне безраздельно царила тишина - все гадали, что принесёт сегодняшняя ночь. И если Ирина с Сергеем ещё надеялись на лучшее, то Мишель была абсолютно уверена, что ничем хорошим это не кончится. Но делать нечего; также девушка догадывалась и о том, что лес непременно настучит, Воришка, опустив голову, спрятала грустную улыбку, вернее, нашелестит Хозяину о забредшей слышащей. А тот просто не отпустит - природный дар так же редок, как амурский тигр: то есть, теоретически, поехав в Приамурье встретить его возможно, но на практике - увы и ах. И да смилостивится над нею судьба, чтобы он не оказался чёрным. Неприятно царапнул Мишель страх, но себя она любила, так что порыв самоуничтожения был подавлен на корню.

– Чаво сидим?
– ворчливо пробурчали в правое ухо, девушка вздрогнула, рывком выплывая из безрадостных фантазий.

– Тебя ждём, - огрызнулась рыжая.

– Польщён, - ехидно сострил Виктор.

– Не стоит, - заверил его Сергей, копаясь в бардачке, - ещё минутку подождём и, увы, без тебя, такого непунктуального, придётся. Ириш, ножи у тебя?

– Агась, - женщина, стряхнув унынье, деловито полезла в сумку и вытащила три складных ножа и баллончик. Воришка с профессиональным интересом следила за сим действием... Кто бы мог подумать, что в такой мелкий ридикюль помещается не только телефон (да и тот без футляра)? А девушка и кошелёк вроде ещё заметила...

– Тебе, - Мишель протянули небольшой нож и баллончик, девочка неловко взяла их.

– А нож-то на что?
– недовольно поджал тонкие губы блондин.

– На то же, что и тебе. На всякий.

– Как бы всяким не оказались мы.

Девушка тихонько фыркнула, сунула баллончик в карман и принялась вертеть в руках ножик, недоумевая: а как он собственно раскрывается-то?

– Сбоку кнопочка, маленькая и тёмная, вот и не видно, - подсказала Ирина, - только повнимательнее смотри - она с противоположной стороны, откуда лезвие выбрасывает.

– А-га, - коротко отозвалась девушка, на пробу нажимая. И действительно, порезать не порезало бы, но при такой силе синяк обеспечен.

– Ну, с Богом, - прошептал Сергей, за ним эхом откликнулись Ирина и Виктор.

– А я атеист, - как бы между прочем вставила Мишель.

За что получила два снисходительных фырка и испепеляющий взгляд. А что? Россия между прочем, светское государство, кто во что хочет, в то и верит!

А уже в лесу ей (о чудо!) молча выдали фонарик самой царской рукой, не став даже дожидаться, пока девушка себе что-нибудь сломает.

05 - Привет, кур-р-рочки!

Мишель скептически разглядывала дырку в заборе. Да-да, именно дырку в каменном двухметровом заборе.

– Вас её наличие не смущает?
– шёпотом задала страшно интригующий её вопрос воровка.

– А что в этом удивительного?
– так же тихо огрызнулся Сергей, нетерпеливо подталкивая девушку вперёд.
– Ну, разрушили корни кладку.

– А почему не заложили?
– упёрлась ногами в опавшую листву Мишель.

– Не з-с-саметили!

– С-с-столько времени?!

– Далеко было!

Сергей хмуро уставился на девушку, она в ответ. Но, как это ни удивительно, в этот раз воришка быстро сдулась и, поморщившись, взялась за язычок куртки. В ней она, хоть узлом завязывайся, не пролезет.

– Это место действует мне на нервы, - пробормотала Мишель и, стянув тёплую куртку, небрежно пихнула её в руки мужчине, - учти, белобрысый, моя смерть будет на твоей совести.

– Может, вы кончите препираться?
– устало спросил Виктор.

– Угу. Где Ирина?
– девушка почти бесшумно подошла к дыре и, включив фонарик, осмотрела края.

– Какая тебе разница?
– Сергей облокотился на ближайшее дерево.

– Спокойней будет, - Мишель пошатала одну из боковых каменок, та нехотя поддалась. Тогда девушка, взяв фонарь в зубы, изо всех сил упёрлась обеими руками в "кирпич".

– На стрёме стоит.

– Эт хорошо, эт правильно, - воровка зашипела что-то, в чём Сергей с трудом разобрал "твою мать", когда камень неожиданно поддался, и она, выронив фонарик, по инерции проскользнула вперёд, разодрав единственно целую ладонь.

– Что там с тобой?
– поневоле проскользнуло беспокойство в мужчине.

– Ничего, просто поцарапалась. Могли и перчатки дать.

Блондин насмешливо фыркнул - раз огрызается, значит, действительно всё нормально. Девушка ещё немного потопталась на месте и, обречённо вздохнув, таки полезла в дырку. Пару раз матюгнувшись, когда острые и холодные камни задевали кожу, пролезла, шлёпнувшись на промёрзшую землю по ту сторону. Сергей оперативно вернул замёрзшей девушке куртку.

– В какую сторону идти нужно, помнишь?

– Угу.

Да, Мишель воровала с семи лет, но прежде ей никогда не приходилось влезать в чужой дом. "Почти девственности лишилась, однако", - нервно хихикнула про себя воришка, беспокойно оглядываясь по сторонам.

Ночь была тихой (не трещали как летом насекомые - температура уже порою опускалась до ноля) и тёмной; на небе снисходительно красовался узкий серп луны, скупо излучая тусклый свет. Под ногами тихо шуршала опавшая листва, где-то далеко ухала сова. Царапины неприятно пощипывали, всё время напоминая девушке, что это реальность, и проснуться не получится.

Мишель, беспокойно сжимая в кармане баллончик с газом, обошла огромное тёмное строение, возвышающееся над землёй метров на семь, угрожающе чернеющее провалами огромных окон. Не было даже и намёка на свет, и не верилось, что тут кто-то остался. И сомнения понемногу отпустили девушку - шаг стал более уверенным, пальцы прекратили мелко дрожать, а сама воришка наконец вспомнила о своей смелости (хотя, скорей, о наглости)...

План участка Мишель заставили выучить назубок ещё накануне, так что нужную сторожку она нашла быстро и, остановившись от неё метра за три, шепнула в микрофон:

– Я на месте.

– Молодец. Свет горит?
– спокойно спросил Виктор, хотя воровка чувствовала, что он тоже на иголках.

– Неа, спит?

– Скорей всего, но утром он был тут. Если помнишь, - попытался ободрить девушку шатен, - ему под семьдесят, это уже старик.

– Старики разные бывают, - снисходительно фыркнула Мишель, вновь слегка разволновавшись.

– Наша девочка трусит?
– встрял Сергей.

– Заткнись!
– тут же коброй зашипела на него помалкивающая до этого момента Ирина.