Да благословит вас бог, мистер Розуотер, или Бисер перед свиньями
Шрифт:
Вокруг моей будки безмятежно слоняется один такой «неистовый пилодел» — молодой человек лет восемнадцати, он обряжен в священные белый и синий цвета. С виду страшноват, но на самом деле мухи не обидит. В школе ему лучше всего давались два предмета: «Права и обязанности граждан» и «Современная американская демократия» — и то и другое преподавал баскетбольный тренер. Молодой человек твердо усвоил, что если он набедокурит, это не только подорвет республику, но погубит и его самого. В округе Розуотер для него нет работы. Для него вообще нигде ничего нет. В кармане он носит противозачаточные средства, многих это пугает и отвращает от него. Однако тех же людей пугает и отвращает то, что отец мальчишки не прибегал к противозачаточным средствам. Словом, еще один паренек, сбитый с панталыку послевоенным изобилием, еще один наследничек
Через дорогу от меня дом пожарной дружины — четыре пожарные машины, трое пьяных, шестнадцать собак и один бодрый трезвый парень с банкой краски для металла.
— Ох, Элиот, Элиот! Слушай, возвращайся домой!
— Да разве ты не понимаешь, Сильвия? Я дома. Теперь я знаю, мой дом всегда был здесь, в городе Розуотер, округ Розуотер, штат Индиана.
— Что же ты собираешься там делать, Элиот?
— Заботиться о здешних жителях.
— Что ж, очень мило — уныло сказала Сильвия.
Она была бледная, стройная, хрупкая и утонченно-интеллигентная. Умела играть на клавесине, очаровательно болтала на шести языках. В детстве и юности Сильвия встречалась в доме у родителей со многими знаменитостями: с Пикассо, Швейцером, Хемингуэем, Тосканини, Черчиллем и Де Голлем. Она никогда не была в округе Розуотер, понятия не имела, что такое выползки, знать не знала, что может быть на земле до того безысходно плоская местность, до того безысходно серые люди!
— Я гляжу на здешних жителей, на этих американцев, — продолжал Элиот, — и вижу, что они и сами-то себя больше не любят, потому что от них никому никакой пользы. Завод, фермы, шахты на том берегу — почти всюду теперь сплошные машины. Даже для войны эти люди не нужны Америке, ни к чему. Сильвия, я решил посвятить себя искусству!
— Искусству?
— Я собираюсь любить этих сброшенных со счетов американцев, хоть они никчемны и несимпатичны. Это и будет мой вклад в искусство.
ГЛАВА 4
Округ Розуотер — это полотно, которое Элиот вознамерился расцветить любовью и сочувствием, — представлял собой правильный прямоугольник, на чьей поверхности другие, в основном тоже Розуотеры, набросали смелые узоры. Предшественники Элиота предвосхитили Мондриана [5] . Половина дорог в округе шла с запада на восток, половина — с юга на север. Тинистый канал длиною в четырнадцать миль делил округ на две равные части и обрывался у его границ. Прорытый прадедом Элиота, он был единственным реальным мазком заманчивой картины, которая некогда чудилась пайщикам и акционерам Розуотерского канала, призванного соединить Чикаго, Индианаполис, Розуотер и Огайо. Теперь в нем разводили бычков-подкаменщиков, красноперку, окуней и карпов. Любителям половить такую рыбку и продавали выползков.
5
Мондриан Пит (1872–1944), нидерландский живописец, основатель неопластицизма — течения, базирующегося на комбинациях прямоугольников, пересеченных перпендикулярными линиями.
У большинства торговцев выползками предки были акционерами и пайщиками компании Розуотерского судоходного канала «Чикаго — Индианаполис — Огайо». Когда план строительства окончательно лопнул, многие пайщики лишились своих ферм — их тут же скупил Ной Розуотер. Большая община утопистов, жившая в юго-западной части округа и называвшаяся Новая Амброзия, вложила в канал все свои сбережения и разорилась. О них никто не жалел. Единственным их вкладом в историю округа была пивоварня, которая стала поставлять знаменитое розуотерское пиво «Золотая Амброзия» и сохранила жизнеспособность до времен Элиота. На этикетке каждой бутылки была картинка с изображением земного рая, создать который собирались жители Новой Амброзии. Город-мечта был увенчан шпилями. Шпили были увенчаны громоотводами. Небо кишело херувимами.
Город Розуотер находился в самой середине округа. В самой середине города высился Парфенон, весь целиком, включая колонны, сооруженный из добротного красного кирпича. Крыша на нем была зеленая,
медная. Через город проходил канал, а в недавнем прошлом еще и железные дороги — Нью-Йоркская центральная, Мононовская и дорога Никелевой компании. Когда Элиот и Сильвия поселились в своей резиденции, город пересекали уже только канал и одна железная дорога — Мононовская, но Мононы к тому времени обанкротились, а рельсы заржавели.К западу от Парфенона расположилось здание акционерного общества «Пилы Розуотера», тоже из красного кирпича, тоже под зеленой крышей. Гребень крыши был продавлен, оконные стекла вылетели. Здесь устроили себе Новую Амброзию ласточки и летучие мыши. У часов, украшавших все четыре стороны башни, не было стрелок. Высокую медную трубу законопатили птичьи гнезда.
К востоку от Парфенона стояло здание окружного суда, опять-таки из красного кирпича, опять-таки под зеленой крышей. Из четырех его башенных часов у трех стрелкн еще не отлетели, но и не двигались. В подвале этого официального учреждения, словно нарыв у корней мертвого зуба, ухитрилось притулиться частное предприятие. Красная неоновая вывеска над ним гласила «Салон Беллы «Красота». Белла весила сто двадцать пять килограммов.
Город мог похвастать еще двумя каменными зданиями — особняком Розуотеров на искусственном холме в восточном конце парка, за железным островерхим забором и школой имени Ноя Розуотера, обиталищем «неистовых пилоделов», замыкавшей парк с юга. В северной части парка находился старый Оперный театр — сооружение наподобие свадебного пирога, готовое в любую минуту воспламениться. Теперь в нем размещалась пожарная дружина. В остальном город представлял собой скопище лачуг, бараков, пьяниц, дураков, психованых и всякой бестолочи, ибо все, что в округе Розуотер еще оставалось здорового, делового и предприимчивого, чуралось его цитадели.
Новое здание для акционерного общества «Пилы Розуотера» — из желтого кирпича и без окон — возвели посреди пшеничного поля, между городом Розуотер и Новой Амброзией. К нему бежали блестящие новенькие рельсы Нью-йоркской центральной дороги и шипящая под колесами двусторонняя автострада, проложенная отступя двенадцать миль от столицы округа. Рядом с новым зданием раскинулись гостиница «Розуотер» и розуотеровский панорамный кинотеатр с залом для игры в шары, а также огромные элеваторы и загоны для скота — перевалочные пункты для всего, что взращивалось и откармливалось на розуотеровских фермах. А по другую сторону от Новой Амброзии, тоже среди пшеничных полей, жили узким кругом на широкую ногу те немногие, кто делал дело и получал большое жалование — агрономы, инженеры, пивовары, бухгалтеры и управляющие. Поселок их без всяких к тому оснований звался Эйвондейлом. Внутренние дворики всех этих щеголеватых домов освещались газовыми фонарями и были вымощены шпалами с проходившей тут же под боком заброшенной дороги Никелевой компании.
Для чистой публики, населявшей Эйвондейл, Элиот был как бы конституционным монархом. Все эйвондейлцы состояли на службе у Фонда Розуотера, и все, чем они управляли, принадлежало Фонду.
Элиот ничего не смыслил в их работе, поэтому не мог отдавать им приказаний, но, несомненно, был королем здешних мест, и Эйвондейл это прекрасно понимал.
Посему, когда король Элиот с королевой Сильвией обосновались в своей резиденции, из Эйвондейла на них прямой наводкой посыпались всевозможные знаки внимания — любезные записки, приглашения, визиты, телефонные звонки. Эти атаки были отражены. Элиот наказал Сильвии встречать всех преуспевающих посетителей с холодным, рассеянно-любезным видом. И эйвондейлские дамы, одна за другой, удалялись из их особняка неестественно напряженной походкой, будто в зад им, как злорадно заметил Элиот, вставили маринованный огурец.
Любопытно, что эйвондейлские технократы, старательно карабкающиеся вверх по социальной лестнице, утешились версией, будто Розуотеры отшили их, потому что мнили себя выше всех прочих. Эта версия даже пришлась им по сердцу, и они без конца ее пережевывали. Они жаждали обучиться неподдельному снобизму высшего образца и полагали, что Сильвия и Элиот дают им наглядные уроки.
Но вдруг король с королевой вытащили на свет из серых подвалов Розуотеровского банка фамильный хрусталь, серебро и золото и принялись закатывать роскошные пиры для всех местных недоумков, заморышей, подонков и безработных.