Да будет день!

В бывшей «Ленинке» (библиотеке)

Хоть юмор в жизни не помеха,Но воздержись, мой друг, от смеха,Взглянув на публику «читалок»:Как человек велик и жалок.Здесь старцы ветхие, юны умами,Мужи и юноши, иные с бородами,Кто с лысиной, а кто и с животом,Есть и красавцы, но о них потом,Когда—нибудь… В читальных залахПодобных экземпляров мало.А умных – тьма! Приди, измерьИх лбы, иль так поверь.Здесь дамы, кто в очках, кто – без,С наукой коих спутал бес.Есть, ну, нельзя сказать, уроды,Но без породы от природы,И странноватые девицы, —Интеллигентные всё лица.Кто в книгах роется упорно,Кто теребит свой нос, бородку,И большинство из них, бесспорно,Не пьют вино, не то, что водку.Один над словарями бьётся,Другой бормочет, как шаман,А третий сам с собой смеётся, —Где блажь, а где – самообман.Кто бродит отвлечённым взглядомПо потолку, а кто—то рядомУже уснул, чуть не храпит.Иной спустился в «общепит»,Где, как обычно, кофе мутныйИ бутерброд сиюминутный,Яйцо, сырок, сосиски, чай,Порою пиво невзначай.И, закусив слегка иль плотно,Убрав стакан, тарелку, вилку,Зайдёт ещё, влекомый плотью,Кто в «м» и «ж», а кто в курилку,Где смог висит от никотина,Где с сигаретою в зубахРасселись в декольте картинноДевицы, но, увы и ах, —Мужчины редко к ним подходят,А годы лучшие уходят.И снова – книги и журналы.И я когда—то здесь бывала…

Сны

Мне приснился сон…

Не знаю, верить снам, бояться льПророчеств этих сумрачных ночных?Ведь было время, в том должна признаться,Почти не верила я содержанью в нихКаких бы ни было возможных предсказаний, —Меня учил так Фрейд и иже с ним.Что в снах – отрыжка дня, игра желаний,Включая те, что с детства мы храним.А позже, правда, Адлер в них находитНеполноценность и все признаки её.Потом, уже с Тибета, Юнг к нам сходит,Про архетипы миру соло пропоёт,А также призовёт нас присмотретьсяК тому, о чём ткань снов нам говорит:Ростки предвидений возможных могут зреть тамИ освещать грядущий день, как фонари.И веря, и не веря толкованьям,О них я забывала в суете…Единственным стал Бог мне упованьем:Я прозревала, что учителя не те.Училась я смиренью и молитве,Не очень хоть способной к ним была.Что жизнь моя – лишь тьмы и света битва,Я поняла, но ждал Господь дела.Мне снится сон: я вижу лестницы, погоню.А в яви горе – пропадает брат.И вот уж жизнь моя, как бред агоний,В сплошной вдруг погружается во мрак.Я столько лестниц в учрежденьях исходила,Надеялась на чудо, всё ждала.Чужим враньём, бедой подточенные силыКончались, помощь долгожданная пришла.Я вижу сон: опять за мной погоня, —Всё так, как в жизни в тот кошмарный год.Я думаю: «конец», и с правдой похоронятМеня саму. Таков событий ход.А дальше снится: комната, икона,И Матерь Божья будто яблоко даёт(Не яблоко то было – символ трона), —Я понимаю: вот спасение моё.А днём, потом узнала я, был праздникИконы Византийской, как в тот день,Когда гулял по лесу путник праздныйИ брата моего там обнаружил тень.Его останки в день седьмой апреляНашёл с фамильей птичьею Скворцов.Весна лишь началась, был запах прели.Хор Ангелов заоблачных дворцовХвалу пел Богородице на небе.Был праздник Благовещенья и здесь,В избытке где заботы о насущном хлебе,Но и сюда пришла Благая Весть.Мой бедный брат, как «гамлетовский» Йорик,То пенье, может, всё же слышал в небесах.Но праздник неба перетёк в земное горе:Горчат полынью здесь порой и чудеса.Наверно, к испытанью, искупленьюЗа жизнь мной поднакопленных греховГосподь послал мне брата смерть и тленье,И ночи мрак до первых петухов.Вот результат: я укрепилась в вере,И поняла, она – основа всех основ.И, горем отболев, души открыла двериДля новой жизни. Только явь не лучше сновМоей страны: безверие и хамство,Бессовестность, и алчность, и враньё.Отравленные время и пространство!Но слышу птиц иных сквозь вороньё.

Псевдонародное причитание перед очередным испытанием

«..жля—печаль по полям поскакала…»

Слово о полку Игорев»

Почему всё сны плохие снятся мне?Вроде жизнь теперь налаживаться стала.Перестать пора бы прошлому гоняться быЗа моей за душенькой усталой.Как пришли—то в жизнь мою все беды горькие,Не какое—нибудь горе там Федорино,А болезнь и смерть – тоска прогорклая,Как из ящика просыпались Пандорина.Я бегом от них тогда в молитву – в церковку,Чтоб хоть как—то извести тоску—отчаянье.Как, не знаю уж, и выдержало сердце—то,Чудом выжила, но и жила печальная.Только год как засветило вновь мне солнышко.Залечила раны я свои травой—цветочками.Но ещё лежат—горчат на донышкеСтрах—печаль, цепляются крючочками.Вот опять во сне—кошмарике привиделось,Как охотятся за мной с капкан—ловушкою.То ль судьба—капризница за что обиделась,А была последний год почти что душкою.А и знать мне не дано: что это – прошлое,Или к новым испытаниям готовиться,Когда вновь пропишет Бог лекарство тошное,Чтоб очистить перед смертью душу—совесть мне…

***

Заблудившись в блуднях буден,Жизни цель и смысл теряем.Спит душа, сон непробуден.Чем оплатим сны мы? – Раем.

Жизнь в постсоветском пространстве

«Враждебным словом отрицанья он проповедовал любовь.»

Биограф о Н.Е. Салтыкове—Щедрине

Перспективка

Безденежье. Синоним – безысходность.Для бедных нас, действительно, исхода нет.Не светят нам ни теплоходов дальних сходни,Ни даже на коня железного билет.Один Крылатый конь, пока что безотказный,Нас, неудавшихся, на свой взвалил хребет,От жизни тусклой и однообразнойВ мир грёз чтоб увести от слёз, от бед,От пьющих незадачливых соседей,От старости и караулящих тех лет,Когда фатально от склероза «крыша едет»,Теряет мысли мозг, как листья бересклет.Хотя не осень, кое—где желтеют кроны,И впереди – дожди, дожди, потом зима.И соловьи осенние – вороны —Одним пророчеством своим сведут с ума…

***

Мы как деревья иль домаВ черте осёдлости невольнойЖизнь волочим, верней, самаОна нас тащит, недовольныхТаким раскладом средств и сил —Он попущеньем выпал высшим:Чтоб вправо—влево не косил,Живи сегодня, здесь и нищим.Не видно алых парусов,Ковров – не слышно – самолётов.Лишь лай привычный злобных псовДа по утрам вороний клёкот.Без денег дальше не уйтиДоступных города пределов.А пуп, куда ведут пути, —Ильич с рукой, которой сделалШирокий жест: «Идите на …»И мы идём туда уж век как.Здесь водкой глушится вина,И счастья нет у человека.Мы – не бездельники – «сачки»,Всю жизнь работали на совесть,Не бонус получив, – очки,И те с диоптриями, то естьИтог плачевен. НикудаС черты осёдлости не сняться.Другие страны, городаНам и во снах уже не снятся.

***

Цветут одуванчик с сиренью,Пчела собирает нектар,Побитая молью и ленью,Обновки тащу в свой «амбар».И то, как сказать, что обновки, —Купила старьё на «толчке».При нашей житейской сноровкеПошьём, чтоб не жало в бочке.На рынке знакомый подъехал —Он тож не чурается муз.Мальчишки из школы со смехомЗовут его Коля—француз.Он, точно, поклонник давнишнийСтраны моей пылкой мечты.Стихи на французском аж пишет,Но местной не чужд красоты.Стихи про Тамбов написал он,Французский используя слог:Приправил он устрицу салом.Да кто без мечты б жить здесь смог?!– Ведь ты же язык галлов знаешь.Зачем тебе петь мимо нот?Где виза твоя выездная?Мечтал бы, но я патриот.Я здесь, своей родине нужен.Меня Жак Ширак там не ждёт.А чем у нас летом тут хуже?!Париж без меня проживёт.Я помню, как брат мой покойныйПел песню любимой Пиаф:«Но рьендорьен…». Мчатся кони,И жизнь, и мечту оборвав.«Но рьендорьен…» – ни о чём не жалею.О чем мне жалеть: всё пройдёт.Но я без мечты здесь болею,Она мне, как н'a душу мёд.И пусть не живу я в Париже,Я с Колей—французом споюПро то, что больнее и ближе —Про родину—мать про свою.

***

Праздник жизни не для нас —Фейерверки, кавалькады,И в шампанском ананас,И на завтрак авокадо.Наш удел – убогий труд,Экономия копейки,Быт, как в тине мутный пруд,Где пиявки злы и клейки.Здесь бескрылые мечтыНе взлетают выше быта.Здесь опущен жизнью тыДо помойного корыта.Здесь твою полощут жизньНесчастливые соседи,Здесь, как в соусе, во лжиПрозябают антиледи.Праздник жизни не для нас —Фейерверки, кавалькады…Жизнь на вкус кисла, как квас.Но что делать – пить—то надо.

***

Нам не есть на десерт «бланманже с киселём»,Не вкушать по утрам тишину с авокадо.Здесь иное пространство и время, и в нёмНеуютно до боли, но жить как—то надо.Повседневностью стали водка, пиво и мат.Ими сдобрена жизнь, как селёдка «под шубой».Обсуждаем с друзьями, кто же в том виноват:Нецензурщину слышим каждый день и повсюду.Мы ментальность свою сотню лет как назадС матерком и махоркой в лужу с грязью втоптали.Как бы Чехов Антон не берёг энный сад,Но другие давно в нём хозяйничать стали.Попилили, добравшись, сливы—вишни в цвету.Сад словесности русской засорён нынче матом.Да, люблю я Россию, но не эту, а ту,Что под Божьим Покровом пребывала когда—то.Пароходик с элитой выслан был ИльичкомГенофонд пополнять чуждых Франций—Италий.Плачет колокол в церкви. Понимаю, по ком —Дух Российский почил под язык гениталий.

***

В российском государстве – тишина:Народ безмолвствует, чиновники воруют.А мы живём. И жизнь у нас одна.И не предложит нам никто, увы, другую.Вновь пишет «в стол» родной интеллигент,Надеясь, что, прозрев, опубликуют.Но жизнь проходит. Упустив момент,На рукопись роняет он слезу скупую.Мы так надеялись на чудо, волшебство.Иллюзии прошли, сменясь прострацией.А нищета, обман и большинствоПриговорили нас к духовной эмиграции.

***

Какие сны нам снились на рассвете!Будильник, не звони, жестокий, не буди.Они о счастье были, о любви, о лете,Как будем в речке лет удачу мы удить.А в полдень жизни сны другие снились:Не опоздать бы, не проспать, везде успеть.И сны тревожные, да и недолго длились.И неудобства поз к тому ж пришлось терпеть.К закату сон и ритм его нарушен —То спячкой, то бессонницей теперь больны.От шума жизни не спасают нас «беруши».И тяжек для души зловещий сон страны.

***

Я справки по архивам собирала,Чтоб выхлопотать пенсию себе.Доехала «с перекладными» до вокзала,Пока я ехала и шла, у них – обед.Я долго на скамеечке сидела.Прохладный ветер дул, был на дворе апрель.С мозолями в архив опять плелась и не по делуВнутри себя пускала слёзную капель.Вахтёр сказал: народу было мало,И что есть шанс тут справку получить.Но архивистка мне в дверях уж отказала. —Минутки некогда, мол, даже улучить.Но сопоставив эти все противоречья,Не отступала я: «Вперёд, за мной Москва!»Толкала о проблемах бедности им речь яЗанудно, как лягушечье ква—ква.В конце тирады горькой обещала,Что не пустая, «с благодарностью» приду.На быстроту надежды было мало,Но записали—таки просьбу в череду.А через день звонят с архива у вокзала.Бегу с конфетами, чтоб справку получить.– Сломала ногти в поисках, – архивница сказала, —Как кстати «ассорти», – их полечить.