Да, были люди в то время!

— Ты, что вытворяешь стервец? — спросил разъярённый Суворов.

— Выполняю ваше распоряжение, готовлюсь к походу, — стоя по стойке «смирно», отрапортовал фельдмаршалу.

— Лошади, мулы и ослы, тебе, зачем понадобились? — продолжал кричать полководец.

— Перевозить в горах вооружение, амуницию и продовольствие.

— Для этого есть интенданты, которые подготовят все необходимое. Да будет тебе известно, в предгорьях нас будут ожидать припасы, доставленные союзниками.

— Можете думать обо мне, что хотите, но я не верю австрийцам, нам они не станут помогать и снабжать.

— Мальчишка! Да, как ты смеешь? — негодовал Суворов. — ПавлуI обещана помощь самим австрийским императором Францем II в снабжении нашей армии. Мы союзники!

— Ваше высокопревосходительство, посудите сами. Вы одержали блистательные победы над французами на земле Италии, их армии разбиты и находятся в полнейшем расстройстве. Сейчас самое время, двинуть войска в сердце Франции. Однако вам велят идти в Швейцарию, и притом не простым путём, а через горы. План похода разработали австрийцы, не для победы над Францией, а чтобы угробить наши войска. Жизнями наших солдат, австрийцы вернули себе утраченные в Италии территории, мы им больше не нужны.

— Ты кем себя возомнил? В Александры Македонские метишь?

— До Македонского и до вас мне ещё служить и служить. А вот сберечь солдат, и выполнить ваш приказ я обязан. Подниматься в горы будет трудно, дороги слишком узки. Не везде можно протащить артиллерию. А разобрав орудие на составляющие, можно доставить их с помощью животных в нужное место.

— Это я и без тебя знаю. Превращать армию в балаган не позволю.

— Прошу меня простить заранее. А как смотреть в глаза голодному гренадеру или егерю, который должен рисковать жизнью?

— Да я тебя под арест! Голодный гренадер, где это видано?

— Можете арестовывать. Я старался, чтобы в горах мой батальон не голодал, а мог воевать с неприятелем, а не заниматься добыванием пропитания.

— Ух, упёртое казацкое отродие. Поди с глаз моих. Если бы не видел, как ты славно воюешь, упёк бы на гауптвахту, на хлеб и воду.

— Разрешите идти?

— Постой. А чего ты там ещё заготовил?

— Крупы разные, солонину, сухарей насушили. По моим расчётам продовольствия заготовлено на три недели кормления всего батальона.

— Хомяк, как есть хомяк! Ладно, иди, разрешаю оставить все как есть. И только потому, что мыслишь ты правильно, и не побоялся спорить со мной.

В направлении Швейцарии Суворов двинул войска в начале сентября. Я вёл свой батальон по таким узким тропам, что даже мужественные солдаты, зажмурив глаза, возносили молитвы Господу.

Я оказался прав. Австрийцы ничего не приготовили. Фельдмаршал отдал приказ, собирать продовольствие и фураж в окрестных деревнях, и грузить на казацких лошадей. Получилось, в самом начале похода, мы полностью лишались конницы. Собственно в горах негде применять конницу, а вот когда выйдем на равнинную местность, она будет очень кстати.

Моему батальону было значительно легче, по сравнению с другими подразделениями. Неприхотливые мулы и ослы уверенно несли на себе груз по горным тропам. Солдаты были сыты и довольны.

Через несколько дней зарядили дожди. И без того труднопроходимые тропы стали вообще не проходимыми. Солдаты, привыкшие воевать на равнине, не имели никакого понятия о горной войне, поэтому были не редки случаи срыва в пропасть.

Наиболее трудно было преодолевать горные реки. Наполненные дождём, они несли по течению большое количество веток, деревьев и крупных камней. Чуть зазевался, и все, спасать некого, поток унеси Мы все выше поднимались в горы, оставляя за спиной могилы умерших и погибших солдат.

На очередном перевале нас радостно встретили засевшие там французы. Прицельным и губительным ружейным огнём встретили.

Багратион приказал моему батальону связать боем противника, а сам с группой казаков отправился искать обходной путь.

Собрали и выкатили одно орудие. Сильный ветер, просто с ног валил, поначалу, о прицельной артиллерийской стрельбе можно только мечтать. Дважды пальнули, один раз попали очень успешно, град пуль в нашу сторону несколько уменьшился. Но этого очень мало. Не мог я поразить французов, укрывающихся за валунами. Пришлось вспоминать опыт стрельбы при взятии Мантуи. Кирками и ломами с большим трудом удалось подготовить позицию. Из камней перед орудием выложили небольшое укрытие, чтобы, не дай Бог, французские стрелки не поразили моих пушкарей. На пятом-шестом выстреле бомбами, противник понял, что его нагло расстреливают из пушки, и попытался нас атаковать. Несколько слитных залпов пары сотен ружей, уничтожили атакующих. После десятка выстрелов из орудия, я повёл батальон в атаку на перевал. А с тыла, на французов навалился Багратион, нашёл, значит, обходной путь. Произошла короткая, но очень ожесточённая и кровавая схватка. К основным силам французы не отступили, некому было отступать.

На следующий день у французов появился новый союзник — природа. Дождь с ветром, сменился на ветер с небольшим морозом. Все дороги и тропы моментально оледенели.

Подошли к перевалу Сен-Готард, и начали спускаться по склонам к ущелью реки Рейс. В самом узком, непроходимом и неприступном месте французы создали мощное укрепление. Переправиться через реку Рейс, можно было только в одном месте, перейдя по Чертовому мосту. Вот этот мост, противник успел разрушить.

Мой батальон попал первым под прицельный огонь французов. Пули, выпущенные врагом, рикошетили от камней и разили моих солдат. Вынуждено отвёл солдат.

Вновь собрали орудие, начали обстрел укреплений французов. Прискакал Багратион.

— Долго капитан возишься, попробуй прорваться, — горячился генерал.

— У противника выгодная позиция, они нас сверху бьют. Я стрельбой из пушки их пока прижал. Егеря собирают в округе деревья, будем ладить переправу. Вы пока отведите казаков в тыл, уж больно густо здесь французские пули летают.

— Давай родимый, давай, нельзя нам долго здесь задерживаться, армия уже на подходе. А за предупреждение, спасибо.

Солдаты сколачивали щиты из толстых брёвен, подтаскивали их поближе к мосту, и укрываясь за ним вели стрельбу из ружей по французам. Нужно было обеспечить относительную безопасность в обустройстве переправы через разрушенный мост. Единственная пушка тоже вела огонь.

Ценой огромных потерь удалось заделать прореху в мосту. По узким, бревенчатым переходам, воины устремились на другой берег реки Рейс, атаковав французов в штыки. Сколько сорвалось воинов вниз, в бурлящие воды реки, даже подумать страшно. После овладения позициями французов, я произвёл подсчёт потерь в батальоне, и мне стало поистине страшно. Две роты полегли в полном составе. Откровенно говоря, я чуть не плакал. Под Нови весь батальон погиб, и здесь две третьих потеряно. Во имя чего, или во имя, чьих интересов гибнут русские солдаты? Обидно мне было, очень обидно. Я человек из просвещённогоXXIвека, ничем не смог помочь людям. К моим словам не прислушался великий полководец. Пусть я не досконально знаю историю, но я в общих чертах нарисовал фельдмаршалу неприглядную картину, а он не внял моим словам. Бегать и кричать всем, что я пришелец из будущего, слушайте меня, я знаю, как нас обманут, не стал. Никто бы мне не поверил, в лучшем случае, подумали, что тронулся умом, из-за трудностей горной войны. Да, собственно, и почему Суворов должен меня слушать? Кто я для него такой? Простой армейский капитан, пусть и отличившийся в боях. Но самый обыкновенный. Таких капитанов в армии, пруд пруди. Высокому начальству виднее.

Для себя решил, что если выживу, то постараюсь толкнуть прогресс в модернизации вооружения русской армии. Конечно, с учётом своих финансовых и умственных возможностей.

С невероятными усилиями русская армия продвигалась вперед. Французы использовали любую мало-мальски позицию для обстрела наших войск. Мелкие стычки происходили по несколько раз в день. Дождевые тучи, проплывающие над горами, напитывали влагой одежду солдат, а пронизывающий ветер, способствовал образованию на ней ледяной корки. Как не старались уберечь от влаги порох, но иногда, в самый неподходящий момент, выяснялось, что стрелять невозможно, порох отсырел, и не желал воспламеняться. Подмытые дождями камни с грохотом срывались со скал, часто уносили с собой в пропасть за один раз по десятку солдат.