Да - часть II

Дьявол в ответ маске впустила в его сознание свою багряную чакру. Мешер, которая ползала где-то по дому, зашипела вместе с Максом, отдавая боль своему Хвосту. Рейнлан заметила ее и запустила заряд энергии прямо в нее. Шипя, маска спряталась под шкаф, но отыгралась на Максиме. Тогда Рейнлан, погрузившись в сознание парня, набросилась на маску ершистым дьявольским зверенком и начала борьбу. Каждый ее удар отражался и на Лучихине, его светлое начало уже почти лишилось крыльев. Он, не выдержав дьявольских атак, вытеснил Рейнлан из своего сознания, из последних сил вырвавшись из ее крепких объятий.

Если бы Макс смог потерпеть еще немного, она нанесла бы свой сокрушительный удар и, возможно, смогла бы покончить с Мешер. Но вряд ли это выдержал сам Максим. Его трясло, как в припадке эпилепсии, пока Дьявол и маска вели борьбу, терзая светлое начало и выводя из себя темное. Освободившись, он уже в облике Хвоста (из-за активации темного) сполз с дивана на пол. На лице и руках Рейнлан появились глубокие царапины от когтей леопарда, которые, впрочем, затягивались на глазах. Он потерял сознание, и вот тогда Мешер запустила свои лапы в его душу снова. Хвост стал метаться по полу, бросаться на каменные стены, рвать на себе кожу и мясо.

***

Рейнлан вернулась в деревню ксэ, чтобы проведать Максима. Но согласилась пройти вместе с Сирроу в столовую, чтобы присесть где-нибудь после пережитой ими сцены. В знакомом обоим с детства здании вкусно пахло только что приготовленным обедом, но о еде они, разумеется, даже не думали. Одновременно опустившись за один из свободных столов, они продолжили молчать, так и не проронив ни слова с того момента, как Рейнлан прекратила транслировать в сознание Сирроу события недалекого прошлого.

Около них скопилась стайка юных ксэ, только недавно сдавших свой первый экзамен. Но узнать, кто такие Сирроу и Рейнлан они уже успели; правда, не из самых достоверных источников. Кто-то говорил, что они уже много лет пара, и сейчас ребята перешептывались о них, на ходу сочиняя новые сплетни. Тот парень, что всех убеждал в правоте своих слов, осмелев, начал уже в голос быстро тараторить полнейшую чушь, которой нахватался из таких же полупридуманных историй крестьян.

Он уже совсем вошел во вкус. Рейнлан подошла к их столу. Сплетник стал говорить все медленнее и медленнее… чувствуя… взгляд Дьвола. Она поставила одну ногу на стол и резко вцепилась в его горло, поднимая над собой. Рейнлан долго смотрела на мальчишку золотистыми глазами, а потом внезапно сунула ему руку в приоткрывшийся рот, вытащила его язык и выжгла его дьявольской чакрой. Волна боли прокатилась по всему его телу, а затем с новой силой прилила ко рту. Кровь с языка стекает по телу, капает на стол. Парнишка не сразу смог закричать. Рейнлан быстро вышла из столовой. Сирроу, со странным спокойствием наблюдавший за произошедшим, последовал за ней.

Он решил вернуться домой, чтобы не нарваться на неприятности. Рейнлан-то, пользуясь своим статусом в Аду, могла избежать наказания за что угодно. В этом смысле быть темным, конечно, выгодно, потому что конфликт земного с адским измерением еще ни к чему хорошему для земного не приводил. Но девушке не приходилось слишком обольщаться по этому поводу, потому что примером проявления иных свойств Тьмы являлся ее любимый Лохматый.

Макс лежал на холодном каменном полу, раскинув на всю камеру черные в пятнах крылья, и пытался не смыкать глаз, крепко сжав зубы. Лучи света полосками проникали туда через небольшое окно наверху. Он услышал шаги охраны и Рейнлан задолго до того, как они приблизились к двери камеры. Макс тут же вскочил и напрягся. Когда дверь открылась, внутрь зашла Рейнлан и радостно махнула своими красными волосами.

– Выгоните ее… – пробормотал Макс.

– Что, Лохматый? – улыбаясь, переспросила девушка.

– ВЫГОНИТЕ ЕЕ!!!!!! – он ринулся к двери и стал, что есть мочи, биться в нее, не переставая кричать, – Я убью себя, если ты не уйдешь!!!

Рейнлан обхватила его сзади и постаралась, как можно сильнее прижать, к себе. Он несколько раз попытался вырваться. Она ощутила глубокие свежие шрамы, еще источающие кровь, на его теле. Вскоре он успокоился и резко обмяк в ее руках. Она отпустила, Макс поковылял к кушетке, испачканной кровью и рвотой, и сел на пол рядом с ней, поджав по себя ноги. Он тяжело дышал и таращил глаза в пол, дрожа всем телом.

– Сколько ты уже не спишь? – не сразу начала Рейнлан, – Думаешь, она до тебя доберется тут?

– Рейнлан... – хрипло зашептал Хвост, – Она в моей голове... в моем сознании... Если я усну, это конец. Я не сдамся. Я не буду спать.

– Если хочешь, поспи, а я пока побуду рядом и, если что, отгоню ее, – она села рядом.

– Да... Я очень хочу спать, Рейнлан... Так хорошо что ты пришла... – он лег на ее колени и сразу отрубился.

На этот раз все произошло очень быстро. Снова эти дикие крики, активация дьявольского начала Рейнлан, выброс чакры Мешер в сердце Макса. Он откатился по полу и стал извиваться в диких метаниях, визжать и рвать себя когтями. На его руках и груди уже не осталось живого места. Он бился об стены и испускал невероятное количество то своей красной, то темной чакры.

А потом вдруг резко наступила тишина. Он замер, лежа в противоположном углу, и не было слышно больше ни звука. Рейнлан кинулась к нему и развернула к себе.

– Максим!

– Я жив… – проговорил он, не глядя на нее.

– Но ведь в следующий раз она тебя точно сожрет!

– Я буду держаться до конца... Все равно, осталось не долго…

– Как, Макс?! – она вцепилась в его плечи.

– Ты еще не поняла?.. Рано или поздно это произойдет…

Ее сердце забилось с бешеной скоростью, дыхание замерло, а глаза наполнило оцепенение.

– Я говорил тебе, что не могу держаться... Но я держался... Теперь все... Скоро я потеряю сознание и тогда все...

***

Воспоминания Юрия: Однажды, когда я еще жил в Тапочкино, в наш виноградный сад забралась девчонка Кеаго. Пока никто ее не заметил, я помог ей надрать ягод и убежать. Она позволила мне пойти с ней, но только чтобы я нес собственный виноград до ее дома, потому что мы взяли его очень много. Так я первый раз попал в их пещеры. У меня с ее братом произошла стычка, и в тот же день я узнал, что такое их чакра и их яд… Я вернулся домой на следующий день, а отец решил, что я пьян, потому что я еле держался на ногах, еще не отойдя от действия яда. Он избил меня (такое случалось…) и отправил такого в Академию, где мне тоже досталось. Не мог же я сказать, что был в пещере Кеаго – меня бы тут же отправили на допрос. С тех пор в деревне у меня начались проблемы. И раньше-то меня не жаловали, но как-то все улаживалось, потому что я из «хорошего клана». Я стал частым гостем у Кеаго (вернее у воровки винограда Лесабры), а некоторые из них превратились в мою стаю. Как-то я вернулся домой страшно накурившийся – на земле Кеаго растет лучшая дурь-трава. Отец попытался избить меня, как в детстве, но я достал найшу и прикончил его. Он, конечно, сопротивлялся, он был сильным воином; мы тогда разнесли полдома. Мать и брат отвернулись от меня после этого, Комохо содрал много денег в качестве штрафа. Они еще и настояли на том, чтобы я остался в деревне, – наверное, они побоялись, что я был бы слишком сильным ара. Но с тех пор я приходил в пещеру Кеаго, как домой. Когда я убил Олега… какая же глупость вышла, ведь мы были просто молодыми идиотами, в руках которых оказалось слишком много силы… После этого боя я даже хотел навсегда остаться с ними, но моя любимая Лесабра умерла в родах, а они обвинили в этом меня и наложили на мою душу проклятие бога Дождя. Кеаго пообещали, что, если я встречусь им еще раз, то я стану жертвой их божка (это они уже пытались сделать…) Тех ребят из Кеаго, что общались со мной, тоже не жаловали, после смерти моей Волчицы, и многие из них ушли в Западное Ханство. Слышал, они там хорошо устроились и даже иногда сотрудничают с Ханом…

– Кто пришел! Юра! – с улыбкой встретил его сектант по кличке Кость, когда тот вошел во дворец Комохо одной из западных деревень сихэ.

Основал это Ханства ксэ высшего ранга из клана Собачников, который когда-то давно боролся за проведение мирной политики относительно Кеаго и прекращение древней вражды. На этой почве он вступил в конфликт с главой семейства Най, испокон веков правящего в первом Ханстве. Тогда Собачник отрекся от своего господина и увел за собой часть крестьян и всех сектантов, заключив с ними договор о ненападении на мирных жителей. Пока он был жив, договор соблюдался, но после его смерти Кеаго снова обнаглели, когда новым Ханом стал их Кнес. Часть из них перекочевали обратно в первое Ханство и продолжили беспределить там. Но другой части пришлось организоваться в списанную у Наев систему, чтобы сохранять независимость. Единственной существенной разницей была провозглашенная там «военная демократия» – власть не передавалась по наследству, а несчастным крестьянам, ушедшим тогда за лучшей жизнью, не давали никаких поблажек и не выпускали за пределы нового Ханства. Хан, разумеется, не был светлым, да и называли его чаще Кнесом.

Юра и Кость без проблем убили старого Хана, уже отвыкшего от настоящих схваток, да и заскучавшая без кровопролитий охрана не очень-то возражала. Они объявили центральной деревне об установлении боевой готовности, чем вызвали бурные овации Кеаго. Теперь Юра собирался повести свое войско на Ханство, где правила мать Нацхи.

Кость привел вымотанного дорогой и боем Юру к себе домой. Рыжий красавец развалился на укрытой волчьей шкурой широкой лавке, заложив руки за голову.

– Я ожидал, что ты вернешься, – покивал сам себе хозяин дома, разводя костер.