Да поможет нам Босс

– Кого?

– Самвел – Само. Так зовут моего брата.

– Значит, ты с ним лично знакома?

– Виделись как-то раз. Отец нас познакомил. Но я тогда была еще совсем маленькой. А Само был уже взрослым мужчиной. Сами понимаете, нормального общения у нас не получилось. Он смотрел на меня с какой-то ревнивой враждебностью. А перед отцом заискивал. Я думаю, познакомить нас – было целиком и полностью идеей отца. Самвелу я была даром не нужна и даже неприятна.

– Ладно. Но эта встреча произошла много лет тому назад. Ты сама сказала.

– Ну да.

– А что было потом? Что заставляет тебя думать, что Само мог убить своего отца?

– Да хотя бы то, что он его ненавидел!

– Самвел ненавидел Эмина?

– Да!

– За то, что тот не женился на его матери?

Татевик заколебалась.

– Может быть, и за это тоже, – сказала она наконец. – Но в большей степени за то, что отец отказался дать ему денег.

– Зачем? Зачем Самвелу понадобились деньги?

– На открытие собственного бизнеса.

– А почему Эмин их не дал?

– Да потому что это все дутые проекты. Самвел всю жизнь что-то открывал, влезал в долги, прогорал, потом прятался от кредиторов и ныл, что ему пришел конец, его вот-вот убьют. И отец улаживал его проблемы. А в последний раз отказался.

– Почему?

– Надоело, наверное. И к тому же он предупреждал Самвела, чтобы тот не связывался с теми земельными участками. Что это стопроцентный обман. Не может земля стоить так дешево. Но Самвел не послушался отца. Занял денег у других людей. А когда выяснилось, что отец был прав, Само по привычке прибежал к нему за помощью. Но Эмин в этот раз настроен был жестко.

«Никаких денег ты от меня не получишь! – заявил он отпрыску. – Хватит с меня твоих махинаций. Я тебя предупреждал. Ты предпочел действовать на свой страх и риск. Вот и отдувайся теперь сам».

Само фыркнул и ушел. В глубине души он был уверен, что родитель только держит марку. А как дойдет до дела – дрогнет. Привычно распахнет свой кошелек и заплатит многочисленные долги великовозрастного дитяти. Как уже много раз бывало.

Но все пошло против привычной схемы. Эмин денег кредиторам не заплатил. И Само существенно потрепали. Он лишился мизинцев на руках и ногах, а также дачи, новой машины и всех накоплений, которые имелись у его матери.

– Вот тогда отец мне и пожаловался на Само. Сказал, что не о таком сыне мечтал. И что это волк в овечьей шкуре, который только и ждет удобного случая, чтобы сбросить маскировочную личину.

– И когда же этот случай мог наступить?

– Только если отец умрет, – сказала Татевик, и на ее глаза навернулись слезы. – Тогда Само стал бы наследником отца.

– Почему он? А ты?

– У меня во всех документах написано, что мой отец умер. Вернее, пропал без вести. А потом суд признал его умершим.

– Почему так?

– Мама так захотела. Не знаю, что у них произошло с отцом. Но она его выгнала. И даже меня записала на свою фамилию. И не хотела, чтобы мы общались.

– Но вы же общались!

– Да, после того, как мама вторично вышла замуж. И ей стало не до меня. Тогда отец и разыскал меня.

– Но ведь по документам Эмин все равно твой отец. И он не умер. То есть тогда не умер. Сейчас-то он мертв, но раньше был жив. Ты все равно его наследница.

– Да? Может быть. Но мне все равно.

– Он твой отец. И ты должна прийти на его похороны.

– Да, его новая жена знает, что он мой отец. И отец это знал. И моя мама тоже. Но они молчали. Так что мое присутствие на похоронах необязательно.

– Но тебя там ждут.

Татевик мрачно молчала. И подруги решили перевести разговор в другое русло.

– А Само был вписан в паспорт твоего отца?

– Вот именно. Он его сын и единственный законный наследник. То есть я так думаю.

– И ты подозреваешь, что из-за денег Само покусился на жизнь отца?

– Он мог. После того как брат лишился четырех пальцев, отец сказал, что он словно сломался. То есть отец выразился даже более жестко. Сказал, что Самвел – хлюпик, ничтожество. И на зоне его место было бы где-нибудь неподалеку от параши.

– Так и сказал?

– Да.

– Про родного сына?

– Отец был в тот момент в большой досаде. И дело даже не в том, что Самвел постоянно влипал в истории. А в том, что, влипнув в очередную и оказавшись без поддержки отца, он не смог выплыть, сдался и морально сломался.

Итак, психологический портрет Самвела подруги теперь примерно представляли. Оставалось выяснить, где он конкретно обитает. И нанести ему визит. Но тут Татевик развела руками.

– Понятия не имею, где он живет. Наверное, у своей матери. Или у жены, если та еще с ним живет. Отец знал, а я нет.

– А фотография у тебя его есть?

– Нет.

– Но ты можешь описать его?

– Приметы? – усмехнулась Татевик. – Из особых примет – это отсутствие всех мизинцев. На обеих руках и ногах. А так… Ну, я видела его только на фотографиях, которую мне мельком показал отец. Самвел там не очень хорошо получился. Но он скорее полный, чем худой. Невысокий. Небрежно одевается. Сдается мне, ленится бриться. И вообще, относится к своей внешности с каким-то пренебрежением. Совсем не следит за собой.

– Грязнуля?

– Неряха и распустеха, – подтвердила Татевик. – Даже неудобно, что я говорю такие слова о брате. Только так ведь и есть. Из песни, как говорится, слова не выкинешь.

– Хорошо, а где нам можно его найти?

– Говорю же, не знаю.

– А где он работает?

На мгновение Татевик замерла.

– Работает, – пробормотала она. – А ведь в самом деле, отец мне недавно говорил, что Самвел взялся за ум. Пошел работать. Кажется, он что-то вроде страхового агента. Страхует желающих от несчастных случаев, пожаров, ограблений и прочего в том же духе.

– А какая компания?

– Не знаю. Но думаю, что ни одна уважающая себя компания не стала бы брать на работу кадр вроде моего братца. С его-то послужным списком! Мог и вообще все наврать, чтобы успокоить отца. С Самвела станется!

Но продолжить свою обличающую брата речь Татевик не смогла.

– Кто-то еще приехал, – сказала она, напряженно вглядываясь в глубь сада. – Тетя Вартуш! Зачем она?.. Кто ее звал? О боже!

Подруги тоже оглянулись. И увидели, как по дорожкам сада деловито шагает Вартуш. Вид у нее был самый решительный. Волосы в дороге растрепались и теперь торчали во все стороны. Глаза сверкали, а криво накрашенные яркой помадой губы были твердо сжаты.