Да пошли вы все!.. Повесть

Когда они добрались до двери, Иван Ильич был мокрым до нитки от пота. Хорошо, что Марья Ивановна подкарауливала их. Он попросил её достать из кармана пиджака ключ и открыть дверь.

– Что с ним? – ужаснулась сердобольная соседка виду малыша. – Машина сбила?

– Собаки искусали, - пояснил он и осторожно перешагнул через порог.

– Ничего не делайте, - сказала в спину Марья Ивановна, - я сейчас приду.

Он внёс совсем обездвиженного Дарьку в кухню и положил на пол, чувствуя, как по онемевшим рукам побежали, исчезая, мурашки. Принёс из ванной клеёнчатую занавеску, расстелил и осторожно подсунул под пса. Глубоко вздохнув, стал разворачивать майку с проступившими на ней кровавыми пятнами.

– Подождите, - подошла Марья Ивановна с тёплой водой в маленьком тазу.

Поставила его, вбросила пару каких-то таблеток, капнула несколько капель йода и опустилась на колени.

– Дайте я, - подвинулась к Дарьке и спокойными ловкими верными движениями привычных женских рук сняла прилипшую майку, вызвав у недотроги лишь негромкое ворчание.

Потом подоткнула под его живот старенькое полотенце и, меняя чистые тряпочки, смоченные в воде, принялась осторожно убирать с шерсти кровавую коросту. Иван Ильич, волнуясь и чуть дрожа от волнения, придерживал Дарьку за голову, поглаживая и уговаривая потерпеть.

– Кровь не течёт, - успокоила опытная санитарка, - значит, раны неглубокие.

– Иван Ильич прерывисто вздохнул, благодарный ей за обнадёживающие слова, и пожалел, что в последние дни был с ней несправедливо груб.

– Сейчас подсушим немного, - она приложила к мокрому боку сухую тряпку, - и пусть отдыхает.

Дарька услышал, понял, встал на три лапы и поскакал с несколькими передышками в комнату.

– Куда ты? – всполошился хозяин. – Давай я донесу.

Но самостоятельный пёс уже исчез под письменным столом и там, в дневном полумраке затих. Иван Ильич подлез к нему с прихваченной тряпкой, чуть прижал к ранам, посмотрел – всего несколько капель.

– А, ладно, - согласился с выбором потаённого безопасного места, - я тебе здесь постелю.

Принёс подстилку, попросил встать. Малыш с затуманенным болезненным взглядом послушался, как-то грузно брякнулся на здоровый бок и вытянулся, положив голову на подстилку и часто неглубоко дыша.

– Иван Ильич, накройте его чем-нибудь тёплым, - посоветовала мудрая соседка, - он от волнения, ран и воды будет мёрзнуть. Хорошо бы ветеринару показать.

Как же он сам о самом простом и необходимом не догадался? Вот тупица, обормот, бестолочь! Схватил мобильник, записную книжку с номерами телефонов, нервничая, не сразу нашёл нужный, перелистав странички дважды, быстро набрал номер и – о, радость! – услышал бодрый голос Курочкина.

– Слушаю.

– Пётр Алексеевич! – завопил, торопясь и волнуясь. – Дарьку сильно искусали псы. Приезжайте скорее.

Айболит не стал тянуть резину лишними расспросами, а коротко сообщил:

– Лечу! – и отключился.

– У-у-уф, - наконец-то вздохнул с облегчением Иван Ильич, словно свалил непосильную тяжесть с души.

Никогда он так не волновался ни при каких тяжёлых болезнях дочери. Там была Элеонора, а здесь он один ответственен за маленькую, но уже такую дорогую душу. Вспомнив, на чём прервался, нашёл в шкафу лёгкий пушистый свитер и накрыл им болящего, открывшего на секунду глаза и с благодарностью взглянувшего на хозяина. У Ивана Ильича навернулись слёзы. Нервы!

– Да вы успокойтесь, - участливо посоветовала Марья Ивановна.

– Да, да, - нервно согласился он, - надо успокоиться. Вы думаете, поправится?

– Поправится, - утешила она, - непременно поправится.

Он снял пиджак, повесил на спинку кресла, сел, наконец, на диван лицом к письменному столу, забыв предложить сесть женщине.

– А я сегодня работала, - сообщила та, решив новостью отвлечь его от гнетущих мыслей. – Начальница даже аванс выдала.

Он вопросительно перевёл на неё взгляд, не сразу сообразив, о чём она.

– Поздравляю, - сказал глухо и снова уставился под стол. Сообразив, вежливо поинтересовался: - Что слышно о муже?

Решив, что будет разговор, она сама, без приглашения, села на стул.

– А ничего не слышно, - ответила совсем не скорбным тоном. – Участковый сказал, что в городе не нашли. Теперь будут искать по всей стране.

– Тяжело вам будет без него, - механически пожалел он её, не отрывая глаз от дремлющего Дарьки. – Да и дети будут скучать.

– Ничего, - ответила она бодро, - мы уже начали привыкать засыпать и спать, не вздрагивая от пьяного стука в дверь, ругани и звона битой посуды. Помолчали, каждый со своей бедой. – А детям нужен другой отец. – Ещё помолчали – разговора не получалось. – Как вы, - и отвернула голову к окну.

Иван Ильич, отвлечённый раненым, всё же уловил в последних словах интонацию надежды и не сказал ни слова в утешение, боясь продолжения опасной темы. А она, умница, пересилила себя и предложила, улыбаясь:

– Хотите, согрею чаю?

– Хочу, - быстро согласился он, и тема была закрыта.

– Я приготовлю у себя, - сказала она и ушла, постеснявшись хозяйничать в чужой кухне.

А он в не проходящем беспокойстве полез проверить состояние больного. Дарька спрятал голову под свитер, согреваясь и чуть колыша накидку. Иван Ильич не стал его тревожить и на цыпочках ушёл в кухню, чтобы приготовить чашки, заварку и залежавшиеся слипшиеся шоколадные конфеты без обёрток. Там его и застал раздражающе громкий звонок и одновременный стук в дверь. Дарька, высвободив голову, глухо зарычал.

– Свои, Дарька, - подошёл к нему хозяин. – Входите, - пригласил громко, - открыто! – и снова укутал бдительного сторожа. – Свои. Тот, кто нам нужен.

Дверь распахнулась.

– Могу? – спросил Пётр Алексеевич, входя. – Привет, - поздоровался с хозяином за руку. – Где он?

Иван Ильич показал рукой под письменный стол.

– Сам выбрал место.

– Раненые и больные звери всегда прячутся, - объяснил ветэскулап, - но нам придётся его извлечь.

Он ушёл в ванную и вымыл руки. Вернувшись, расспросил, что и как делали. Удовлетворённо кивнул головой и попросил освободить стол.

– Клади сюда вместе с подстилкой, - приказал воспрянувшему духом хозяину, свалившему ответственность на знающего человека.

Легонько волоком вытянув приподнявшего голову Дарьку, Иван Ильич кое-как подсунул руки под одеяло, поднял не сопротивляющегося обмякшего малыша и осторожно уложил на операционный стол. Пациент словно понимая, что ему хотят облегчить страдания, не дёргался, не пытался встать, а только тихо утробно ворчал, не открывая глаз.

– Придерживай за голову и туловище, - опять приказал Айболит ассистенту, и тот, послушно убрав свитер, наложил на страдальца знакомые тому руки, наклонился, почти касаясь лицом заострившейся морды, и что-то говорил, сам не понимая, успокаивая и отвлекая внимание от чудодейственных рук опытного врача. – Хорошо, что обмыл по свежаку, - похвалил эскулап хозяина, не ставшего отказываться от чужой заслуги.

– Можно? – не вовремя вошла Марья Ивановна с большим фарфоровым чайником, очевидно сервизным, и тарелкой подрумяненных жаром ватрушек с творогом. Она переоделась в то самое синее платье и явно приготовилась разделить чаепитие с хорошим соседом.

– Можно, - разрешил Пётр Алексеевич, мельком взглянув на неё.

– Принесла чай, - стушевалась она при виде двух мужчин и распластанного на столе пса.

– Поставьте, пожалуйста, на кухне, - приподняв голову, недовольно попросил Иван Ильич.