Да пошли вы все!.. Повесть

В автобусе, когда их затолкали в самый угол заднего сиденья, и они, облегчённо вздохнув, уселись в спокойной позе, Ивану Ильичу вдруг пришла светлая мысль, как сделать блок регенерации более мощным и одновременно более компактным. От нетерпения изобразить идею на бумаге, он беспокойно задвигался, не давая покоя лежащему на тёплых коленях спутнику, и, в конце концов, вынужденно вышли на две остановки раньше. Теперь пришлось спешить к бумаге пешком, лавируя между медленно продвигающимися туда-сюда прохожими. Дарька еле успевал за длинными ногами, а хозяин, бормоча «реорганизация-регенерация, регенерация-реорганизация», нередко забывал о нём, а вспомнив, оборачивался и искал недовольного страдальца глазами, подзывал-поджидал и снова торопился за домашний письменный стол. Дома пришлось отключиться минут на сорок, пока идея не освободила перегруженные мозги. Дарька, будто понимая, безропотно ждал, вылёживая свободное время рядом. Зато потом в эйфорическом настроении, любя друг друга, они, не успев перекусить, двинули на дежурную прогулку, радуясь движению и предстоящему общению с квазиприродой.

Повезло и там. Вчера прогулочных партнёров почему-то не было, или сухопарая вредина приходила в другое время, но сегодня заявилась в срок, ровно в семь. Пришла улыбчивая, без штукатурки, в симпатичной своей короткой курточке и узких брюках, не скрывающих стройность ног. И сразу:

– Вы уж простите, что я два вечера несла всякую чушь, что и сама не помню. Настроение было аховое.

«Как не простить!» - подумал лёгкий на прощения Иван Ильич, если у него получился суперрегенератор, если он и не заметил её ахового настроения, поскольку и у него было не лучше, если она, в общем-то, неплохая женщина. Строга, правда, не в меру, наверное, специальность накладывает отпечаток на характер.

– Да ладно, Вера Васильевна, - улыбнулся ей широко, как очень хорошей знакомой, - не берите на ум, замнём для ясности! Я и сам успешно помогал городить чушь.

– Вы-то были как раз на высоте, - похвалила она, не желая делиться виной, - терпеливо терпели бабьи заскоки. Завидую вашей жене, - заставила его невесело ухмыльнуться.

– Которая именно за это выставила меня за дверь как ненужную мебель.

– Ах, да! – засмущалась Вера Васильевна. – Вы говорили, я вспомнила, как-то пропустила мимо ушей, поглощённая своей лишней громоздкой мебелью. Извините.

– Пустяки! – успокоил он с успокоенной душой. – Мы уже давно разобрались, кто кому лишний.

Она тяжело вздохнула, погрустнев и превратившись в старую затюканную женщину.

– И мне, вроде бы, удалось избавиться от лишней мебели. И надеюсь, навсегда.

– Поздравляю вас или сочувствую, - поспешил он с кратчайшими комментариями, и оба весело рассмеялись, превратившись в хороших друзей.

Отсмеявшись и молча понаблюдав за резвящимися собаками, не имеющими мебельных понятий, Иван Ильич, любивший глубоко поразмышлять над перипетиями жизни без личного применения, подкинул новую чушь для беспредметного аллейного разговора:

– И зачем молодые, связанные свободным чистым чувством любви, загоняют себя в ржавые цепи официального брака?

– Зачем? – поддержала она любопытную тему, не сомневаясь, что у них на этот счёт разные мнения.

– Кому вообще нужен официальный брак? – спросил он у обоих.

Она чуть подумала, выбирая главные причины:

– Ну, во-первых, государству, - произнесла неуверенно.

– Да, - согласился Иван Ильич, - для учёта подданных и напоминания о власти. Никаких льгот официально зарегистрированным государство не даёт. Штамп в паспорте, и катись, запятнанный! Ещё кому? – допытывался критик брака.

– Безусловно, родителям, - определила Вера Васильевна, не раздумывая долго.

– Уточним, - поправил он, - родителям невесты. А для чего? – и сам пояснил: - Чтобы надёжно избавиться от дочери.

Она рассмеялась и спорить не стала.

– Прибавьте ещё и саму невесту, - дополнила список одна из увядших невест.

– Безусловно, - согласился он, - и тому несколько причин. Одна из основных – чтобы подруги не думали, что она дура.

– Вера Васильевна опять рассмеялась, радуясь запоздалой критике. – Другая причина – чтобы избранник не достался больше никому и не рыпался на сторону. Я бы вместе с чёрным свидетельством о браке выдавал ей для него поводок, ошейник и намордник. И это понятно, потому что женщина по природе своей – клуша, гнездовщица, и за гнездо инстинктивно готова на всё, даже вопреки любви. А мужик – бродяга и летун, для него главное – свобода.

– Что-то я мало встречала летунов, - встала на защиту своих клуша со стажем, памятуя, что лучшая защита – это нападение, - всё больше петухи общипанные, способные только махать крыльями да с подскоками добежать до пивного ларька.

Иван Ильич смутился, слегка покраснев, и искоса взглянул на неё, проверяя, не имеется ли в виду кто-нибудь конкретно по фамилии Петушков.

– Конечно, - замямлил он, вжавшись головой в обмякшие плечи, - отклонения в поведении под воздействием внешних обстоятельств и генетических данных могут быть, но я характеризую в общем…

– Ну, если в общем, - прервала она кудахтанье, - тогда валите все грехи на нашу сестру дальше.

– Так вот… о чём это я… ах, да! – с трудом вернул потерянную мысль прихлопнутый петух. – Неравные, скованные взаимоотношения, - продолжил, воодушевляясь с каждым словом, - построенные с самого начала на несвободе одного из партнёров, естественно, приводят к конфликтам и… выносу мебели. По поговорке: милые ссорятся, а потом разводятся. – Они оба рассмеялись, радуясь, что миновали этот этап. – Любые запреты всегда вызывают желание нарушить их, пренебречь ими. Связанные ограничительной цепью официального брака молодые скоро становятся семейными нелюдями, озлобленными и бесчестными, обогащённые всеми мыслимыми низменными инстинктами: не позволить, не отдать, обмануть, обыскать, оболгать, выследить, навредить…

– Хватит! – взмолилась Вера Васильевна. – А то я чувствую себя на самых нижних кругах Дантова ада.

– То-то мне всё время кажется, - улыбнулся Иван Ильич, - что мы раньше где-то встречались, - и оба весело рассмеялись, радуясь давней встрече в тёплом местечке.

– А вы, Иван Ильич – женоненавистник, - сделала она не тот вывод, и он резко возразил:

– Неправда! Я только противник противоестественных официальных связей, и сегодняшние молодые, всё реже пользующиеся официальным браком, поддерживают меня. Ну, а если он есть, то стоило бы использовать в брачных взаимоотношениях опыт гаишников.

– Вы ещё и автомобилист? – почтительно улыбаясь, спросила Вера Васильевна.

Заядлый автомобилист не стал отвечать, чтобы не множить грехи, и так объяснил суть гаишной инъекции в брачную болезнь:

– Поскольку вождение авто и супружеская жизнь одинаково опасны, то представляется разумным и необходимым регулярно подтверждать свои права на её продолжение психологическим экзаменом. Скажем, каждые пять лет, с обязательным медицинским переосвидетельствованием и характеристиками от второй половины и её стариков. Не сдал – отвали, не порти рода человеческого. И тогда не придётся со скрипом и скрежетом выносить лишнюю мебель.

Они опять рассмеялись, и он понял, что идея его понравилась.

– А где же Дарька? – вдруг увидел он, что Юлька одна скучает, обнюхивая ближние к тропе кусты.

Вера Васильевна тоже остановилась и тоже начала оглядываться вокруг, выискивая Юлькиного партнёра, но он как в воду канул.

– Это я виновата, - попыталась успокоить взволновавшегося хозяина. Женщины умеют брать вину на себя, не чувствуя себя при этом виноватыми. – Я вас заговорила, - врала во благо. – Стойте! – подняла голову и, повернувшись к лесу, вслушалась в дальние шумы. – Слышите?