Далекая гейПарадуга

– Уже ничего. Серега умер. Я простил его. Он мог сделать так много. А сделал только это…

– А Митрофан?

Шутов лишь улыбнулся в ответ и крепко ухватил Ольгу за локоть. На секунду прижал к себе, и она успела ощутить между собой и им какой-то посторонний предмет. Что-то тяжелое лежало в кармане стильного пиджака.

Не будет он ей ничего рассказывать. Ни об остекленевших от ужаса Лешкиных глазах, ни о его крике, что все придумал Серега, а он ни при чем. И вообще, это невозможно — убить с помощью какой-то железяки, включенной в обычную розетку за двадцать километров от… Шутову хотелось, чтобы все поскорее закончилось. От финала этой истории он удовольствия не ждал.

Так что лучше промолчать. Скоро она все узнает. И поймет. Но его это как-то мало беспокоило. Главное — не сам скажет.

Они молча дошли до кладбищенских ворот, где Шутова ждал большой вишневый автомобиль, купленный им накануне, и поехали к каналу. Стояли на его бетонном берегу, рассматривая глубокую воду.

– Смотри, Оль. Жаворонок.

Ольга лишь на несколько секунд перевела взгляд на кувыркающуюся в небе крохотную птичку. Да, жаворонок, безмятежно распевающий над степью.

Раздался всплеск, а когда она обернулась, Шутов снова спокойно вглядывался в воду. Но карман его пиджака, она была уверена, теперь был пуст.

* * *

Последний прыжок был действительно последним. Крыса так и не смогла больше встать и найти опору — лапы разъезжались на полированном металле. Теперь она лежала неподвижно, и только дрожь впалых боков говорила о том, что она ещё жива.

– Ну должен же быть у него какой-то костюм, — с досадой произнес

Шутов, разглядывая недра старого шифоньера. Там на плечиках болтались застиранные рубашки, под ними валялись драные тренировочные штаны. Костюма не было.

Ольга подошла и критически осмотрела полки. Взяла майку и ситцевые трусы, осмотрела. Положила обратно и вздохнула.

– Купим все в магазине.

Шутов покосился на неё и кивнул. Завтра они похоронят Серегу Гуцко, который так и не смог простить самого себя. Надо было Шутову вернуться раньше…

– Мне тут сон приснился, — зачем-то сказал он. — Черная колонна.

– Шахтерская смена? — Ольга, как все тогдашние дети Славянки,

тоже помнила эти молчаливые усталые шествия.

– Она…

Может быть, мы вернулись сюда, чтобы видеть странные сны? Эта мысль её почему-то успокоила и примирила с действительностью.

– Пойдем, нам пора.

– Погоди.

Он легко и целомудренно прикоснулся губами к её виску. Словно прощался, как тогда, когда она уезжала, а он оставался.

Когда они вышли в коридор, Ольге почудился тонкий, похожий на детский, стон. Оглянувшись, она толкнула дверь и увидела маленькую грязную кладовку. Пахло горелой изоляцией. Сзади подошел Шутов, обнял за плечи. Так они и стояли, разглядывая единственное, что успел сделать Серега за свою жизнь — аппарат, больше всего напоминающий архаичную стиральную машину.

– Тут дохлая крыса, — пробормотала Ольга, заглянув внутрь аппарата.

Шутов наклонился, чувствуя рядом её тепло. А потом сунул руку в цилиндр и ухватил тощее тельце.

Крыса дернулась, забилась и попыталась его укусить, но без зубов ничего не получалось.

Засмеявшись, Шутов положил крысу на пол.

– Извини, но жратвы тут, похоже, нет. Сможешь выжить, живи.

То ли движение руки Шутова, то ли попытки крысы вырваться сделали свое дело, но прибор снова издал треск, и из розетки поднялась струйка дыма.

* * *

Гуцко хоронила только она да несколько старушек, приезжающих на кладбище каждый день, как на работу, в надежде поесть и выпить на поминках, да получить памятный платочек. Платочков у Ольги не было, поминок она не устраивала, поэтому раздала довольным бабка по сто рублей, и они засеменили к воротам — сегодня должны быть ещё одни, куда более пышные похороны. А это так, разминка.

Двое пьяных мужиков шустро забросали могилу землей, установив плохо оструганный крест. Получили обещанную плату и побрели вслед за бабками. И Ольга, наконец, осталась одна. Можно было помолчать.

Теперь их могилы рядом — Шутова и Гуцко. Она решилась на это только потому, что Витька сам сказал её, что простил Серегу. Значит, так тому и быть…

Громко зарыдали трубы. Над кладбищем взметнулась стая черных птиц. Ольга вздрогнула и растерянно обернулась. Огромная толпа людей собралась на главной аллее. Говорили речи, перемежаемые звуками духового оркестра, кто-то шептался, кто-то отводил глаза, чтобы не выдать радость.

Она положила обоим по букету ранних астр и снова оглянулась. Дорогой, сверкающий лаком гроб, в котором лежал Митрофан, начали опускать в могилу. Теперь трубы пели негромко и печально. Вот и прошли эти три странных дня в городе детства. А она так и не поняла, были они или нет. Что заставило её вернуться сюда? Уж точно так и не состоявшаяся встреча одноклассников. Тогда что?

Трубы снова зарыдали.

* * *

Пятнадцать лет назад в Ржавый яр огненным факелом катился Витькин «мерс». И в нем кричал и пытался открыть дверцы человек, который мог превратить Славянку в лучший город земли. И не превратил.

Хмурый парень на краю склона постоял, прислушиваясь к отвратительному треску жрущего машину и человеческую плоть огня, и ухмыльнулся. Чики-чики. Задание выполнено, Митрофан будет доволен.

* * *

Крыса в грязной кладовке, отлежавшись, встала и поковыляла в угол к давным-давно прогрызенной в полу дыре. Там должна лежать давно припасенная корка, а подальше есть лужа, натекшая из прохудившейся трубы. Она будет пить из неё. Долго-долго..

Сергей Цветков ПОСРЕДНИК

— Мистер Норман Гейц? — Голос в телефонной трубке, судя по всему, принадлежал молодому мужчине. Частный сыщик, телохранитель, посредник?

— К вашим услугам, господин э-э-э…

— Зовите меня Джон Смит.

— Смит? Случайно не родственник Папаши Смита с Эверли-роуд?

— Нет. Боюсь, что нет.

«И даже не однофамилец», — заключил я про себя, вслух же поинтересовался:

— Чем могу быть полезен?

— Мне вас рекомендовал Мозес Браун.

— Я помню господина Брауна. Продолжайте.

— Скажите, «посредник» на вашей визитке означает именно то, что я думаю?

— По правде сказать, я не читаю мыслей и не могу знать, что вы себе думаете, но, если вы слышали обо мне от господина Брауна, полагаю, вам известно, о каком посредничестве идет речь.

— Значит, я не ошибся.

— Не мне судить.

— Надеюсь, что не ошибся. Впрочем, услуги посредника могут и не понадобиться. Для начала я просто хотел бы попросить отыскать одного человека. Пять сотен для начала хватит?