Далеко Далёкое

<Ноинльно вря вононоси 45 мин.>

Спустя ещё несколько минут, Оганесов открыл дверь, и, призывно махнув нам рукой, исчез в ней, затем командир направился туда же. А вот вслед за командиром, выбрался и я, сразу оказавшись в узкой щели между стенкой лифтовой капсулы и транспортным тоннелем. Огляделся – было темно, но угадывались очертания моих спутников, в щель проникал слабый свет из тоннеля.

– Вперёд, Тит, за мной! Не отставай! – В шлеме раздался немного изменённый голос командира.

Оганесов уже выбрался из узости, и бодро спешил куда-то по тоннелю. Тоннель был ничем не примечательный – труба, из какого-то коричневого металла, с отчётливо выделявшимися конструктивными сегментами и рёбрами, по полу рельсы, по стенам пучки кабелей и труб. Сзади пробкой торчит остановленная нами капсула, впереди тоннель уходит в слабо освещаемый мрак. Пока я оглядывался, Оганесов добрался до какого-то люка и открыл его.

– Сюда.

Капитан пропустил меня вперёд.

– Я замыкающим.

Я шагнул в люк и замер. Вот тут было на что поглядеть – я словно бы оказался внутри огромного часового механизма, вывернутого наружу. Мы стояли на ажурном металлическом мостике идущим вдоль колоссальной трубы, которая была спицей огромного колеса, вверху и внизу виднелись другие спицы. Все спицы сходились к центральной оси, которая протянулась вниз и вверх. И таких колес было несколько, я смог увидеть ещё как минимум два – одно внизу, другое вверху. Центральная ось уходила далеко вниз, где виднелось какое-то огненно-жёлтое свечение. Когда же я поднял голову, то увидел, что ось также уходит вперед и теряется в темноте.

А вокруг этого великого и прекрасного сооружения была чернота, раскрашенная всполохами, очень похожими на северное сияние. Я стоял на лестнице внутри огромной ажурной башни, полностью окружённой пустотой космоса и неземным пламенем, стоял поражённый и совершенно потерявшийся.

– Тит! Тит! Очнись. С тобой всё в порядке? – В очередной раз услышал я этот вопрос.

Командир тряс меня за руку.

– Да, – наконец ответил я. – Голова закружилась от местных видов.

– У нас мало времени. Запас воздуха без дополнительной ёмкости ограничен, – сказал командир, – идём. Оганесов первый, ты второй, я замыкаю.

И мы двинулись в сторону центральной оси.

– Оганесов, доложи своё состояние, – командир не давал никому скучать.

– Кислорода примерно на тридцать минут, судя по датчикам излучение в норме. Я сам цел.

– Принято. Но я не о том, ты там когти с зубами отращивать не пытаешься? Или, может вдруг почувствовал голод, жажду крови и убийств? А у тебя как дела, Тит?

– Я в норме, командир, – ответил Оганесов.

Я посмотрел на счётчик и неприятно удивился, на экране горело число:

<25 мин>.

– В целом в норме, но у меня кислорода меньше. На двадцать пять минут осталось.

– Что-то ты передышал. Волнуешься? – Спросил командир.

– Видимо да.

– Всё равно должно хватить. Если станет плохо, то втыкай себе оксистим, – капитан похлопал себя по поясу, где висела аптечка.

Я пошарил у себя – и ощупал плоскую аптечку, уже вживившуюся в саму структуру такто. Но я же видел, что она отцепляется, когда Оганесов оказывал первую помощь капитану.

Мы прошли почти половину пути к центральной оси, я шёл как на экскурсии, забыв про опасности и неурядицы, когда на меня опять обрушилась лавина образов, я буквально начал тонуть в них, терять собственное я, задыхался…

– Тит! Тит…

Я очнулся от привычного жжения в затылке и огня, бегущего по венам. На лицевом экране тревожно мигала жёлтое число:

<10 мин>.

Меня волокли на плечах Оганесов и командир – так и не услышал, как его зовут.

– Я в порядке, в порядке. Дальше сам, – я оперся ногами, обутыми в обувь с электромагнитными подошвами, о мостик, по которому мы приближались к оси корабля.

Добрались до шлюза, когда у меня уже горело красным:

<3 мины>.

Успели зайти внутрь и подать кислород. Проблема с нехваткой кислорода была только у меня – наверное, пока я вырубался, то мой организм пережёг его очень много. Но всё обошлось и без оксистима.

– Это аварийный шлюз, – сказал Оганесов. – Вряд ли сюда кто-то сунется, а тем более эти безмозглые, им нас тут не учуять, а если что, то уйдём обратно, только на этот раз с запасами.

Он подхватил из держателя баллон в сине-оранжевую полоску. Командир устало привалился к стене, раскрыл лицевую часть шлема, но шлем не стал убирать, после чего занялся аптечкой.

– Сейчас, командир. Тут аптечка тоже есть, – Оганесов шарил в шкафчиках расположенных прямо в шлюзе.

Я тоже устало опустился на пол, и, только сейчас, смог внимательно оглядеть командира – у него, судя по всему, была серьёзно повреждены рука и спина. Такто, несмотря на то что бронирован, был разодран с нечеловеческой силой, а нанесённые ему повреждения были залиты какой-то пеной, которая видимо и обеспечила герметичность, а заодно и закрыла раны.

– Надо снимать такто, обработать регеном. Потом подберём замену тут из аварийной укладки, – сказал Оганесов.

– Да придётся рискнуть. Но сначала давай немного осмотримся и прислушаемся к обстановке. Внутреннюю дверь не открывать. Только слушать. А потом рискнём.

Я устало привалился к стене, да что же это, в конце концов, происходит то? Нечаянно выдавшееся время отдыха сразу дало мне возможность обдумать свое положения, хотя с обдумыванием было не так-то и просто. Мысли у меня были тяжёлые и растерянные:

«Как я здесь оказался, где это здесь… что вообще происходит… Где же там осталась моя семья?»

Оганесов что-то делал с командиром, а я сидел в полном одиночестве и пустоте. В первую очередь пустота была в голове.

Немного отдышавшись, я всё-таки смог сделать над собой усилие, и попытался привести мысли в порядок. Итак, я на космическом корабле, очень большом. Также, очевидно, что я в чужом теле. Это произошло после того, как я шагнул в дверцу полуразрушенной охотничьей избушки: