Дальний-10
Шрифт:
Впрочем, на этот раз мама к завершившемуся рейду в Новосимб осталась равнодушна. Только что вернувшаяся из мэрии, моложавая женщина распространяет вокруг волны праведного негодования. Опять ходила выбивать разрешение на дополнительный энергоресурс для коровника. И, конечно же, безрезультатно. А ведь семейное предприятие – единственный для города источник молока и говядины. Роботы, обслуживающие коровок – и их же пускающие на мясо – питаются совсем не солнечным светом. Какой-то умник в мэрии догадался брякнуть, что в былые времена люди и без роботов с такой работой вполне справлялись. Мама в ответ закатила скандал: дескать, вот сам иди и крути коровам хвосты до полного изнеможения, а я на такое не подписывалась. Дурную инициативу в итоге замяли, но дополнительных квот на энергию так и не дали. Да и откуда им взяться…
–
– Мы вымрем независимо от того, в промышленность будет вкладывать мэрия энергию, или в коровники, – спокойно возразила бабушка. Строгая, серьезная и сухопарая, она никогда не считала нужным заниматься выпечкой, рассадой и прочими, вроде бы любимыми всеми бабушками мира делами. Алевтина Григорьевна еще в довоенные времена успела получить три высших образования и научную степень по космобиологии. И на Далю распределение получила именно в этом почетном статусе.
– Вот только не надо своими ужастиками пугать. – Отмахнулась мама.
– Какие ужастики? – Все так же невозмутимо откликнулась Алевтина Григорьевна на жест дочери. – Что вы все сказали, когда я предлагала мэрии установить обязательное количество детей не менее трех на семью и обязанность вступления в брак к двадцатилетнему возрасту? Верно, что я выжила из ума. А теперь количество особей в детородном возрасте – около тысячи, количество детей младше десяти лет – около двух десятых на семью. Через пару поколений мы встанем на грань имбридинга и из-за родственного генетического смешения начнем рожать уродов. А те через некоторое время вымрут окончательно. Если их чупакабры раньше не сожрут.
– Ну, может, амеры из своих деревень подтянутся. Разбавят, так сказать, наш междусобойчик. – Усмехнулся в ответ дедушка. Мать с отцом молча уткнулись в тарелки. Артур… Артуру, в общем, наплевать.
Вымрем и вымрем. Как будто этот вариант выглядит чем-то действительно пугающим.
– Это при условии, что у них ситуация не грустнее нашей, и что их не сожрут еще раньше нас. – Столь же невозмутимо отозвалась Алевтина Григорьевна.
– Это да… Зверье здесь до умопомрачения лютое. – Согласился дед. Поджарый бойкий старичок никогда не унывает. Несколько раз в году он надевает старый офицерский китель – в былые времена дослужился до капитана космофлота. И исправно поднимает на высокий стержень в центре Дали бело-сине-красный прямоугольник. Который, кажется, что-то должен означать. На традиции все давно махнули рукой. Но Борис Витальевич на чужое безразличие плевать хотел. Хотя, может быть, он это делает по той же причине, по которой Артур шарится по старым городам да заброшенным подстанциям. Чтобы не сойти с ума от безнадежности.
– Кстати, бабушка. А почему наше зверье такое злобное? – Спросил Артур. Скорее чтобы перевести тему на более приятную. А еще – потому что опять вспомнил цепенящий лиловый взгляд огромной котяры. Которая однозначно должна была откусить ему голову. Но почему-то не откусила. И для Авроры это невероятно, запредельно странное поведение.
– А вот это, – неожиданно торжественно отозвалась бабушка, – одна из величайших загадок планеты. Которую я еще в молодости надеялась разгадать. Да только не судьба… Никакое оно не лютое. Самые обычные, типичные для животных повадки. Более того. Пока еще это кого-то интересовало, наши космобиологи установили, что уровень межвидовой агрессии здесь феноменально низок. Аврора – ужасно миролюбивое место. Наша Брыська по жестокости и кровожадности даст фору любой местной чупакабре.
Артур зачем-то посмотрел в сторону «образца кровожадности». Трехцветная кошка мирно дрыхнет на подоконнике посреди солнечного пятна. Знать не зная, что только что произведена в столь зловещее звание.
– Ох уж эти мне любители умных книжек, ни разу живой чупакабры не видевшие. – Ядовито усмехнулся дедушка. Да, тут бабушка определенно дала маху.
– Эффект Даннинга-Крюгера. – В тон ему отозвалась Алевтина Григорьевна. – Некомпетентность не может осознать свою некомпетентность. В силу некомпетентности. Только я, поверь, знаю поболее твоего. Местная фауна очень и очень миролюбива. До той поры, пока на сцену не выходим мы. И тогда ситуация меняется на диаметрально противоположную.
– Хочешь сказать, они не любят только
нас? – Удивился дедушка.– Именно. Присутствие инопланетных организмов вводит всех местных существ в состояние неконтролируемого бешенства.
– И почему?
– Откуда я знаю? – Раздраженно отозвалась бабушка. – Я же говорю: над этой загадкой бились лучшие умы космобиологии! До тех пор, пока их не распылили на атомы. А потом всем уже было безразлично, только ли нас хочет сожрать местная фауна, или всех подряд. Там, где на кону выживание, науку отодвигают в сторону. Увы, осознание, что выживанию это вредит более всего, приходит слишком поздно.
– А разве на других планетах… раньше было не так? – Спросил Артур.
– Нет. Аврора уникальна. Во всем. Местные эволюционные механизмы обогнали нас на полмиллиарда лет. Это очень много, Артурка. Мы очень многого не понимаем. Например, почему местная фауна ведет себя с нами совсем не так, как должно обычное зверье. Повсюду хищник поедает слабых и убегает от сильных. Травоядные убегают от хищников. Но очень часто безразлично относятся к людям, которых никогда не видели и потому не воспринимают как угрозу. На Дионисе местных травоядных тюленей космобиологи голыми руками собирали. А здесь встретишь посреди леса жвачного тугодума, который отродясь ничего кроме пеньков не жевал – и вот у него в голове ничего, кроме желания тебя затоптать. И никакие, самые современные методы приручения и одомашнивания ничего не в силах изменить. Почему? Ах, если бы знать…
Вечера на Авроре – то еще удовольствие. Небо медленно тускнеет, теряя пронзительную синеву. Ему на смену приходит мрак ночи, раскрашенный ало-синими разводами, что вьются по небосводу, сплетаясь в огромный, испускающий зловещее свечение хоровод. В былые времена вместо этого ужаса небо сияло бесчисленными звездами – здесь, в галактическом ядре, они усыпают небо, подобно бесчисленному жемчугу. Это было раньше. Теперь, после того, как по их системе выстрелил нейтринный ускоритель, небо превратилось в сине-алый кошмар. Могло быть и хуже, не сожри гибельный заряд одна из черных дыр неподалеку. Теперь Диана с вертящейся вокруг нее Авророй и парой газовых гигантов заключена в плотное, протянувшееся на световые месяцы облако гамма-активной плазмы. Не самое приятное окружение, но, определенно, все могло быть намного хуже.
Окна домов закрыты глухими ставнями: угрюмое напоминание о последней в истории человечества войне никому настроения не улучшает. Да и спать под этим светофором – не самое приятное занятие. Город – бесконечные ряды нарядных домиков, многие из которых отделаны «под старину». Ближе к окраинам красота и ухоженность сменяются на функциональные коробки, в которые селили эвакуированных из прочих поселений. На горизонте угрюмо чернеют прямоугольники модульных заводов.
Какое-то время Артур мрачно таращился в окно. Потом, наконец, плотные тяжелые жалюзи опустились, отрезав его комнатку от творящегося в ночном небе безобразия. Вокруг царит тот особый бардак, который обязательно накапливается, когда хозяин, оказавшись в своем жилище, решает, что обязательно наведет порядок. Как-нибудь потом. Когда руки дойдут. А сейчас можно заняться чем-нибудь более интересным. Вот только чем? Можно, конечно, найти компанию. Кто-то из приятелей наверняка сейчас занят хоть какой-нибудь ерундой, позволяющей разогнать скуку. Но что-то настроения нет. И потом, после бессонной ночи за рулем вездехода сильно веселиться и не тянет.
Некоторое время Артур бессмысленно таращился в планшет. Сидеть в интернете по нынешним временам – все равно что оказаться одиноким хозяином комнаты размером со стадион. Живешь в крохотном пятачке, а все остальное стоит, запущенное и никому не нужное. С началом войны межгалактическая связь, ясное дело, отвалилась. Но то, что уже было загружено на местные серверы, никуда не делось. И теперь каждый желающий может погрузиться в йотабайты информации, оставшиеся от довоенного мира. Бесконечные дневники и видеоролики. Репортажи с уже не существующих планет. Какие-то придурки, погрязшие в бесконечной политической грызне. Модели на фоне элитных курортов. И еще бесконечное количество сайтов и площадок, только что живших своей жизнью – когда интересной, когда глупой, когда бестолковой, когда восхитительной… И вдруг все это остановилось. Остался лишь Артур, что листает бесконечные страницы, описывающие то, чего более не существует.