Дальше живут драконы 2

Тау затянулся последний раз и посмотрел на Воронцова совершенно трезвым взглядом.

– Чего ты хочешь?

– Мне надо найти контакт с теми, кто бывает в верховьях Оранжевой реки.

Тау кашляющее засмеялся.

– Да ты с ума сошел, мой друг.

– Ты второй человек за два дня, кто говорит мне это.

– Может, это потому что так все и есть?

…

– Тебя в лучшем случае убьют.

…

– Почему ты не спрашиваешь, а что в худшем?

– Потому что знаю. Но мне все равно – надо.

Тау посмотрел на часы, спустил ноги с кушетки.

– Засиделись мы…

И, без всякой связи с ранее сказанным, добавил:

– Пятьдесят пиастров надо.

– Это к тому, что я тебе привез? – упрекнул Воронцов.

– Это не мне. Информатору.

…

Посольство стояло в ночи как безмолвный каменный монолит, как скала в мире беззакония, ненадежности и беспорядка, как стационер в пиратском порту. Не горели окна, горел только огонек у флигеля, в котором прятались полицейские. Но Воронцов проник в посольство через один из тайных ходов и проник безошибочно, потому что делал такое много раз…

Он успел заварить чай, прежде чем появился Виктор. Он был одет, как местный моторикша, и от него пахло бензином.

– Засекли?

– Да…

…

– Человек, с которым вы встречались – предатель. Полицейский стукач.

– Я знаю.

– Знаете?

Воронцов разлил готовый чай.

– В таких местах все понемногу стучат, – сказал он, – глупо ожидать иного. Когда здесь был Вьетконг, все было просто – или ты помогаешь сопротивлению, или тебе выпустят кишки. Они специально использовали такую форму казни, чтобы устрашить остальных. Потому здесь не осталось тех, у кого есть хоть немного чести. Честь здесь означает смерть.

Виктор не ответил

– Давно здесь?

– Пятый месяц.

– А до этого?

Виктор отхлебнул чай

– С травами? Как у местных…

…

– До того я долго жил в Германии. С отцом.

– Дипломат? Отец?

– Нет, инженер. Железнодорожник.

– Почему не пошли на германское направление?

Виктор невесело усмехнулся

– Орднунг это не для меня.

– Так что с моим человеком?

– Он пошел на рынок. Морепродуктов.

– То есть, не в кемпетай.

– Это не делает его менее стукачом.

…

Тау вышел на связь на следующий день. Предложил встретиться на рыбном рынке Бинь Дьен.

Рыбный рынок Бинь Дьен – это старое, азиатского вида двухэтажное конторское здание, и бесконечные ряды рыбных торговцев рядом. Несмотря на то, что почти нигде нет морозильников рыба вся свежая, не пахнет шелухой, нигде нет ни крови ни требухи, ни крыс. Вьетнамцы торговали цивилизованно, частично это было наследием французской колонизации, частично – своему месту в Азии. Вьетнамцы и до колонизации считались одним из самых цивилизованных народов региона.

Приметы времени были и здесь – флаги с восходящим солнцем, распоряжения военной администрации, расклеенные на стенах, если раньше пользовались в основном мотоциклетками, в том числе и грузовыми – то сейчас многие пересели на велосипеды, снова появились и вьючные буйволы. На смену яркому, кричащему разноцветью в одежде – пришли угрюмые, серые и синеватые ткани, много было людей, у кого не было руки, или ноги или обожженных. Война закончилась – но не для них, и вряд они считали себя в ней победителями. Они просто пытались выжить, как и все…

Тау появился на велосипеде, это был старый японский велосипед с грязно-желтой, почти кремовой рамой. На спицах – были украшения в виде разноцветных лент, явно оставшиеся от Нового года.

Воронцов подумал, что раньше Тау ездил на мотоцикле, и мог бы себе машину купить – но промолчал. Тау бросил велосипед у забора в числе других и повел друга в глубину базара…

…

Нужного человека они нашли около едальни. Днем здесь можно было пожарить с травами и овощами купленную прямо тут же рыбу, или сварить суп – а вечером варили суп, бросая в гигантский чан все что не было продано за сегодня. Это было уже для своих. Ужин – а для многих он же обед и завтрак. Японцы считали, что рабы могут есть и один раз в день и ничего такого тут нет.

Журналист на ходу схватил какого-то местного, одетого как оборванец, но с сумкой на плече, они обнялись и заспорили на своем наречье, постоянно показывая пальцами на белого дьявола, стоящего рядом. Наконец, Воронцов уловил знакомое «нго нган» что значит «сумасшедший»

– Я не сумасшедший – сказал он

Вьетнамцы уставились на него, а он достал кошелек

– Где здесь подают свинину? Я угощаю…

…

– Что вам тут надо?

Воронцов досчитало до пяти. Он прекрасно понимал, что для этих людей убийство – суть развлечение.

– Россия ищет друзей?

– Россия? – завизжал кто-то.

Но главарь жестом остановил его.

– Ты из России, так. Кто ты?

– Тот, кто ищет друзей

– Зачем?

– Когда друзья бывают нужны, лучше чтобы они были.

Главарь помолчал. Потом резко сказал на местном диалекте.

– Убирайтесь.

Бандиты, оставив Воронцова, вышли.

– У тебя десять минут, чтобы убедить меня, что ты не шпион.

– Я шпион.

Главарь смотрел на него как на ожившую статую в древнем храме. Потом поинтересовался.

– Если это так, почему я не должен тебя сдать военной полиции? За тебя дадут целую тысячу йен. Или даже две тысячи. Это много.

Воронцов покачал головой.

– Начальник полиции прикарманит эти деньги себе, а тебе даст пинка. Или прикажет одному из своих подручных разобраться с тобой, чтобы не платить денег. Я и сам дам тебе две тысячи йен. И даже больше.

– Что помешает их у тебя просто отнять?

– Ты думаешь, они при мне? Они в надежном месте.

Главарь немного подумал. Долгие годы выживания, сначала на сайгонском черном рынке, а теперь вот – под оккупацией – научили его выживанию. И он научился хорошо разбираться в европейцах.

– Чего тебе надо, русский?

– Мне нужен проводник.

– Куда?

– Карта есть? Племя Ляо.

Главарь присвистнул.

– Ты совсем идиот, русский? Они не любят гостей 17 . Говорят, они даже занимаются людоедством, когда голодают.

Воронцов подумал – кого этот идиот пытается обмануть? Эти слухи распространяли наркоторговцы – с тем, чтобы никто не совался в горы, где расположены плантации.

Впрочем, пока лучше поверить…

– Думаю, мы возьмем оружие, чтобы отбиться от них.

17

Вьетнамцы, которые жили у моря и занимались рыболовством и торговлей и горные племена – это не один народ.