Дамасские ворота
Шрифт:
— A-а, оптовый торговец овощами. Закупает урожай у палестинских кооперативов. Мы держим связь, помогаем с бартером.
— Он что, меломан? — поинтересовался Лукас. — Потому что, кажется, я видел его у Стэнли.
— Вряд ли, — ответила Нуала.
Лукас вновь взглянул на Сонию и увидел в ее глазах обеспокоенность.
— Иногда, — сказала им Нуала, — наши машины единственные, которые проезжают здесь. Комендантский час может длиться неделями. Мы возим всего понемногу.
Сония, не отрывая взгляда от Лукаса, подняла брови. Теперь трудно было представить, что позади нее в немаркированных деревянных ящиках лежат зубные щетки и аспирин.
— Ну да, разумеется, — заметил Лукас.
Граница между Государством Израиль и оккупированным сектором Газа всегда напоминала ему границу между Тихуаной и пригородом Сан-Диего. Там тоже оборванные
Как большинство израильских солдат, пограничники на блокпосту Газы не любили ооновские машины и людей, ехавших в них. Они долго изучали паспорта Нуалы и Лукаса.
— Ирландский «Джонни Уокер» [267] , — не преминул высказаться солдат, глядя на паспорт Нуалы. — Нравится «Джонни Уокер»?
В этой постоянной войне объектом особой злобы были привлекательные женщины противной стороны. Хорошенькие молодые еврейки вызывали у некоторых палестинцев безумную ненависть, вплоть до убийств. Рабочий-строитель араб убил красивую юную женщину-солдата заточенным мастерком в полуквартале от прежней квартиры Лукаса. И израильские солдаты часто с яростным презрением Ииуя [268] обрушивались на тех сотрудниц ООН и НПО, которых считали шиксэ [269] , арабскими подстилками.
267
Марка шотландского виски.
268
Иудейский пророк, известный обличениями царей Вааса и Иосафата (3 Цар. 16: 1, 7, и 2 Пар. 19: 2).
269
Шиксэ (от ид.«шэкэц» — «мерзость») — на воровском жаргоне «проститутка».
— Думают, что «Джонни Уокер» — это ирландский виски, — сказала Нуала, когда они проехали блокпост. — Только и разговоров было об ирландских Джонни Уокерах в Ливане. Устроили там стычку с миротворческими силами.
— Помнится, обменялись несколькими артиллерийскими залпами.
— Когда они обстреляли ооновские позиции, погиб один ирландец, — сказала Нуала, — и Цахал заявил, что тот был пьян. Они звали ооновских ирландцев Джонни Уокерами.
— Сколько времени ты пробыла в Ливане? — спросил Лукас. — Никогда не слышал, чтобы ты особенно рассказывала об этом.
— Несколько месяцев. Каждый день был не похож на другой, если понимаешь, о чем я.
— Небось понравилось.
— Я была в горах, когда ваши линкоры обстреливали деревни друзов. «Нью-Джерси». Это мне не очень понравилось.
Проехав ограждение из колючей проволоки, они оказались на ничейной полосе, среди низкой сухой травы и пластикового мусора. За ней, справа от них, виднелись опрятные белые коробки израильского поселения Эрец; о том, чье это поселение, говорили обложенные мешками с песком огневые позиции и флаг со звездой Давида. Они ехали по главной дороге, ведущей в Газа-Сити.
— И как, разобралась в том, что там происходило? — спросил Лукас.
— Холодная война, да? — весело ответила Нуала. — Америка защищает свободный мир от коммунизма. Израиль, как обычно, помогает ей в этом. В горах полно друзов и мусульманских большевиков, замышляющих национализировать фондовую биржу или еще что. И вы посылаете эти линкоры.
— Да, вспомнил. И морских пехотинцев, — добавил Лукас.
— Проклятые убийцы.
Она явно не имела в виду гибель миротворческого подразделения американской морской пехоты близ бейрутского аэропорта [270] . Ливанские горные деревни, насколько
помнилось Лукасу, были обстреляны корабельной артиллерией, потому что их жители считались союзниками сирийцев, которые, в свою очередь, были друзьями Советского Союза, империи зла, тогда стремившейся к мировому господству. Основной удар был нанесен линкором «Нью-Джерси». Позже ливанские шииты, угнав самолет, захватили бывшего среди пассажиров молодого американского моряка и, когда узнали, что он из Нью-Джерси, несколько часов пытали его, прижигая сигаретами, прежде чем убить. Возможно, они спутали штат с линкором, как увлечение пытками — с мужеством. Когда паренек наконец умер, они сфотографировались у трупа в геройских позах, демонстрируя бицепсы, сияя амфетаминными улыбками, а потом оставили там пленку. Идиотский поступок, который расположил к подобным типам МОССАД и ЦРУ, чьи убийцы тем не менее сумели прикончить нескольких неправильных арабов, отомстив мстителям.270
Имеются в виду события 23 октября 1983 г., когда в результате подрыва двух грузовиков со взрывчаткой у казарм американо-французских миротворческих сил, расположенных около бейрутского аэропорта, погибли 299 военнослужащих. Ответственность за теракт взяла на себя организация «Исламский джихад Палестины».
— Узнала что-нибудь еще? — спросил Лукас.
— О невинном американском вмешательстве? — вспылила Нуала. — Достаточно и этого.
Деревни были обстреляны в помощь фракции в ливанском правительстве, которая в то время считалась прозападной. С тех пор такое определение потеряло всякий смысл; бесспорно, что оно не имело под собой никакого основания и в то время. Когда-то Лукасу смутно представлялось, что он понимает, кто составлял прозападную фракцию и как они смогли прослыть западниками. Сейчас он уже плохо помнил все подробности той истории, да, вероятно, и многие другие американцы тоже, и уж подавно тогдашний президент, предположительно отдавший приказ о бомбардировке.
— «Что-нибудь еще» — это ты о чем, черт побери? — не отставала Нуала.
— Ну, ты знаешь, — сказал Лукас. — Например, хорошим ли поэтом был Халиль Джибран? [271]
— Хватит вам уже, — взмолилась Сония.
— Халиль Джибран? — переспросила Нуала. Она, конечно, подозревала, что он ее подначивает, но сочувствие к третьему миру и его поэтам пересилило. — Ну конечно. Настоящий великий поэт. И человек великий.
271
Халиль Джибран (1883–1931) — ливанский писатель, поэт и художник. Формально христианин, хотя многие считали его мусульманином и суфием; Джибран, однако, не признавал какую-либо форму конфессионального или церковного ограничения веры.
— Действительно? Я-то всегда считал, что его стихи сплошной бред.
Обернувшись к нему, Нуала едва не съехала с дороги, не имевшей обочин.
— Откуда в тебе это чертово высокомерие? Как ты смеешь вообще?
— Ну-ну, кончайте ссориться, ребята, — сказала Сония.
— Мне его «Пророк» всегда казался бредом. Может, я ошибаюсь.
— О боже! — тихо простонала Нуала, не став отвечать Лукасу.
Они увидели высокий столб черного дыма, поднимавшегося, похоже, над центром Газа-Сити.
— Не лучше ли объехать? — предложил Лукас.
— Да, так будет лучше, — сказала Нуала. — Может, удастся проехать по окраине Бейт-Хануна.
— А не думаешь, что стоит взглянуть, в чем там дело? — спросила Сония. — Для того мы и ездим сюда.
— У меня груз для Аль-Амаля, — ответила Нуала. — Я должна его доставить.
— Я все-таки считаю, что нужно ехать через город, — сказала Сония. — Если перекроют дороги, нам лучше двигаться к штаб-квартире.
Нуала вздохнула и смахнула пот со лба.
— Хорошо, — коротко сказала она. — Не против сменить меня, Крис?
Сам не зная зачем, Лукас обошел машину и сел за руль. Водить в секторе он не любил, но, раз уж поехал, пусть от него будет хоть какая-то польза.
Они тронулись дальше по главной дороге. С правой стороны, за заброшенными железнодорожными путями, насколько хватало глаз тянулись ужасающие хибары, глинобитные, бетонные и из рифленого железа, костры, на которых готовилась еда, веревки с сохнущим бельем. Кучки мрачных детей таращились на машину.