Дампир

— В «Бархатной розе» живет один приезжий. Он многое знает. Я слышал, как он говорил об этой охотнице. — Эдван говорил невнятно, запинаясь на каждом слове, и Крысеныш понял, что с каждым разом призраку все труднее становится вести разговоры в мире живых. — Он не такой, как все, он — сильный. Есть в нем что-то такое…

— Охотница опасно ранена? — грубо перебил его Рашед.

— Здоровехонька, — хмыкнул Эдван. — Полуэльф напоил ее своей кровью, и она исцелилась точно так же, как и вы.

Рашед печально покачал головой:

— Долгие годы в мире смертных не прошли даром для твоего рассудка. Дампиры существуют только в сказках. Отпрыск вампира и смертного? Мы бесплодны. Тебе это хорошо известно.

Крысеныш не был в этом так уверен:

— Кориш иногда, впадая в дурное настроение, разговаривал со мной, и излюбленной его темой были наши сильные и слабые стороны. Он как-то сказал, что после обращения наши тела меняются не сразу. В первые дни после того, как смертный стал вампиром, он еще способен зачать дитя.

— Чепуха! — Рашед отмахнулся от него, точно от назойливой мухи. — Если эта женщина и вправду не вполне человек, с ней тем более необходимо расправиться.

— В таком случае, мой господин, — вкрадчиво протянул Крысеныш, — быть может, нам следует избрать иную тактику? Прошлой ночью мы бы непременно убили охотницу, если б не полуэльф, кузнец и этот треклятый пес. Кроме них, ни одна живая душа в этом городе не осмелится ей помочь. Если мы уничтожим ее помощников, она останется одна.

Тиша кивнула. Лицо у нее было серьезным и напряженным. В прорехе красного платья белел ее гладкий живот.

— Да, Рашед, — сказала она. — Если мы убьем друзей охотницы, а потом и ее саму, — уведешь ты нас из этого города? Будет у нас в другом месте новый дом?

Лицо Рашеда смягчилось, и он наклонился к миниатюрной женщине:

— Конечно. После всего, что произошло, мы не можем оставаться в Миишке.

— Их надо ловить поодиночке, — вставил Крысеныш. — Меньше шансов, что кто-нибудь нас заметит.

— Вот славно! — почти счастливо вздохнула Тиша. — Я возьму на себя кузнеца. Нет-нет, Эдван, не беспокойся. Он живет один-одинешенек. Я его убаюкаю сладкой песней, и он даже не поймет, что происходит.

— Тогда я займусь полуэльфом, — с мрачной решимостью заявил Крысеныш. — Его можно будет приманить с помощью собаки. Что до самой собаки, то для нее, пожалуй, я приготовлю какое-нибудь смертельное оружие, особенно мерзкое. — Он зловеще ухмыльнулся. — Скажем, арбалет или топор.

— Вы уверены, что справитесь? — спросил Рашед. — Они, конечно, обыкновенные смертные, но все же ничего не делайте, пока не убедитесь, что каждый из них остался в одиночестве.

— Ах, да не волнуйся же ты понапрасну, — отвечала Тиша. — Я-то знаю, как управиться со смертными.

Вот уж сущая правда, мельком подумал Крысеныш… и с бессмертными тоже.

Рашед явно жаждал добраться до охотницы этой же ночью, но Крысеныш видел, что и этот план пришелся ему по вкусу.

— Что ж, решено, — наконец сказал великан вполголоса, обращаясь не столько к окружающим, сколько к самому себе. — Сегодня умрут ее друзья, а завтра мы выследим и уничтожим ее саму, и тогда уж будем вольны идти куда глаза глядят.

Во все время разговора Эдван молчал, но от него веяло таким ледяным холодом, что даже нечувствительный к холоду Крысеныш зябко поежился.

— Ну а ты что станешь делать, пока эти двое будут убивать друзей охотницы? — обратился призрак к Рашеду.

Рашед отступил на шаг. На лице его застыла холодная решимость. Ветер с моря раздувал его изорванную тунику.

— В днище этой шхуны есть одна дыра. Я попробую заделать ее и столкнуть судно с мели.

* * *

Вначале Магьер показалась нелепой мысль открыть в этот вечер таверну для посетителей. Она ушам своим не поверила, услышав, как Лисил прилюдно объявил, что сегодня «Морской лев» будет открыт.

Калеб поспешно соорудил нехитрую баранью похлебку, а Лисил принес из пекарни Карлина свежий хлеб. Они решили было уложить еще не вполне здорового Мальца на Лисиловой постели и запереть спальню, но пес так скулил и царапался в дверь, что Магьер сжалилась и выпустила его. Раны Мальца почти что затянулись, но двигался он пока что медленно и крайне осторожно. Как всегда, он улегся у огня в общей зале и, сощурив глаза, сделал вид, что пристально следит за окружающим.

Как только начали прибывать посетители, Магьер несколько воспрянула духом. Лисил в который раз оказался прав: в таверне сызнова воцарились жизнь и смех, и это было замечательно. Слишком часто она в последнее время смотрела в лицо смерти.

Состав посетителей «Морского льва» изменился. Меньше было портовых рабочих, зато прибыли ремесленники и лавочники. Один за другим они входили в таверну и громко, приветливо здоровались с Магьер. Само собой, не было недостатка и в матросах. Уж на них Магьер всегда могла рассчитывать. Несколько рыбачек ахали и охали, разглядывая боевые отметины на лице Лисила, а полуэльф откровенно упивался их вниманием.

Магьер разливала по кружкам пиво, наполняла вином кубки — новые стеклянные кубки, подаренные кем-то из горожан. Лисил вначале помогал Калебу подавать похлебку, а потом, когда все желающие утолили аппетит, начал за карточным столом шумную игру в «фараон». На взгляд Магьер, даже чересчур шумную, зато одна половина залы, сменяя друг друга, принимала участие в игре, а другая половина бурно переживала все удачи и неудачи игроков.

Настроение в таверне царило почти праздничное. Хотя Магьер не могла принять участие в этом импровизированном празднике, непрошеная, хотя и не сказать, что нежеланная, радость понемногу наполняла ее, оттесняя горечь и чувство вины, которые охватили Магьер, когда Джеффри и Арья попытались вручить ей плату за смерть вампиров. Теперь Мишина стала ее домом. Намеренно или нет, но Магьер и Лисил и в самом деле спасли этот город.

Занятая этими размышлениями, Магьер перевела взгляд от бочонка с пивом на единственного во всей зале посетителя, который не принимал участия в общем веселье, — Брендена.

Он весь день провел в «Морском льве», заявив, что, дескать, поможет подготовить таверну к открытию. На самом же деле, подозревала Магьер, ему просто неохота возвращаться домой. Теперь он сидел в одиночестве, прихлебывал пиво, улыбался и кивал, когда кто-то заговаривал с ним, но стоило собеседнику отойти, и кузнец снова погружался в печаль. Он отмылся дочиста, причесался, надел белую рубашку с длинными рукавами и коричневые штаны. Без рабочего фартука и кожаной безрукавки Бренден казался отчего-то более уязвимым. Магьер очень хотелось его утешить, но как, она не знала.