Дамский негодник

— А вот и Мариша. Доченька, у нас гости! — громко возвестила она.

В гостиную, прижимая к груди коробки с лекарствами, влетела стройная молодая женщина с восточным смуглым лицом. Далила ее узнала. Она тоже узнала Далилу и изумленно воскликнула:

— Вы?! Какая приятная неожиданность!

Самсонова поспешила прояснить цель прихода:

— Меня Елизавета прислала…

Закончить она не успела, Марина ее прервала, разочарованно сообщив:

— Да-да, отчеты готовы. Я все сделала в срок.

Вера Николаевна вставила:

— Она у меня аккуратная.

И тут же, ощутив себя лишней, вдруг заспешила:

— Ну, не буду мешать вам, Далила Максимовна, пойду вашу книжечку почитаю, дело полезное.

Марина, бросив Самсоновой «простите, сейчас я вернусь», поспешила за матерью. Из соседней комнаты тотчас послышался ее нежный голос:

— Мамочка, я купила не все. В нашей аптеке кое-чего не оказалось, но завтра утром я кого-нибудь попрошу съездить в центральную. Там, говорят, есть даже самые редкие. К следующему приему у тебя обязательно будет полный комплект лекарств.

Вскоре Марина вернулась и пояснила с виноватой улыбкой:

— Еще и мама вот приболела.

Далила поняла, что попала к очень хорошим, но беззащитным людям. Глядя на хрупкую фигурку Калоевой, на ее добрые ласковые глаза, на безвольно опущенные плечи, она решила брать быка за рога и спросила:

— Марина, кого вы боитесь?

Калоева вздрогнула, но ответила:

— Никого не боюсь. Почему вы так думаете?

— Отвечу вопросом: вы любите свою маму?

Ответ прозвучал с горячностью:

— Больше жизни люблю!

Далила заметила:

— Но, несмотря на эту любовь, вы все же вынуждены были ее к себе пригласить. Убитую горем, больную. Зачем? И почему сами к ней не поехали?

— Мне одиноко одной, — покраснела Марина. — А из Питера уезжать не хочу.

— Вы не умеете лгать, лучше скажите правду: почему вы боитесь уехать из Питера?

Калоева опустила голову и смущенно пролепетала:

— Я боюсь за Людмилу.

И, с мольбой взглянув на Далилу, попросила:

— Только не задавайте, пожалуйста, больше таких вопросов.

— Ну, уж нет! Я здесь как раз для того, чтобы задавать вам такие вопросы, — открыла карты Далила и снова подметила: — Вы даже в центральную аптеку, матери за лекарством, пойти не решились, а утверждаете, что никого не боитесь. И мама ваша боится. Когда я пришла, она встретила меня очень настороженно.

Марина, упрямо тряхнув головой, повторила:

— Вы ошибаетесь. Мы никого не боимся.

— А почему вы отпустили прислугу?

— Мне хотелось побыть одной.

— И поэтому вы вызвали маму? Нет, — возразила Далила, — прислугу вы отпустили потому, что боитесь свидетелей. Свидетелей чего, возникает вопрос.

— Пожалуйста, не спрашивайте об этом меня! — взмолилась Калоева.

Самсонова согласилась:

— Хорошо, я буду сама на вопросы свои отвечать. Маму вы в курс дела не вводили, но она умная и проницательная, догадалась сама. А вызвали вы ее, чтобы кого-то свидетелем напугать. Кого? Сасуняна. Узнав, что здесь ваша мама, он не решится прийти, вы так полагаете. А из дома вы боитесь уйти потому, что ждете известий или звонка. От кого? От Людмилы, жены Сасуняна.

— Откуда вы знаете? — отшатнулась Калоева.

Далила заверила:

— Я много знаю. Потому к вам и пришла. Я хочу, вам помочь.

Марина заплакала:

— Ах, мне никто… Никто не поможет! Мне действительно страшно!

— Почему?

— Уже и Трофимыч убит!

— Трофимыч? — удивилась Самсонова. — Кто это?

— Сторож. Он дежурил в то утро на фабрике, ну, когда Миша погиб.

— Погиб? Вы абсолютно уверены, что вашего мужа убили, — не столько спросила, сколько констатировала Далила.

Марина кивнула:

— Да, конечно. Я была там у него накануне…

Глава 25

Это был шок: «Марина была накануне у мужа!»

Самсонова переспросила:

— Вы были на фабрике?

— Да, — кивнула Калоева, — мы туда вместе пришли.

«Выходит, Сасунян и здесь мне солгал», — мысленно констатировала Далила и, подавшись вперед, воскликнула:

— Расскажите, пожалуйста, как это было?

Калоева не заплакала (чего боялась Самсонова), она печально произнесла:

— Накануне вечером мы слегка покутили, возвращались поздно из клуба. Миша был весел, много шутил. Потом зазвонил мобильный…

— Вы знаете, кто ему позвонил? — поспешно поинтересовалась Далила.

— Нет, сам он не сказал, а я не спросила.

— Так нелюбопытны?

— Ему часто звонили, но почему вы об этом спрашиваете? — удивилась Марина.

Самсонова, глядя ей прямо в глаза, призналась:

— Потому, что жена Сасуняна, Людмила, моя подруга, это во-первых. Во-вторых, ваша история выглядит очень странной. В-третьих, я к ней немного причастна.

Марина нахмурила лоб. Далила поспешила заверить:

— Не волнуйтесь, я не собираюсь вмешиваться в чужую жизнь. Лишь хочу разобраться, не грозит ли Людмиле опасность.

Калоева пролепетала:

— А я, похоже, уже разобралась.

— И что же? — испуганно осведомилась Далила.

— Похоже, грозит.

Самсонова с укором предположила:

— Но рассказать о своих догадках вы, конечно, не захотите.

Калоева содрогнулась:

— Нет-нет, ни в коем случае. Зачем?

— Я хочу вам помочь.

Марина вздохнула:

— Нет, не поможете. Только впутаю вас понапрасну, а это опасно. Но я хотела бы вас попросить, можно?

— Конечно, — кивнула Далила.

Калоева разрыдалась.

— Умоляю вас! — всхлипывая, запричитала она. — Разыщите Людмилу! Уговорите Люсеньку уехать из города!

— Уехать куда?

— Куда угодно, лишь бы подальше от мужа! Я за нее ужасно боюсь!

— Но почему вы сами не предупредите Людмилу? — удивилась Далила. — Я слышала, вы с ней тоже дружны.