Дань псам

Он ответил на ее вспышку молчанием, ибо давно был уверен: все именно так и обстоит. Никогда не изменится. Животные остаются животными, наделены они разумом или нет. Они дерутся, они убивают, они умирают. Жизнь — страдание, а когда она кончается… что тогда?

Конец. Должно быть так. Просто обязано.

Итак, между ними не осталось недоговоренностей. Им уже не нужно рассказывать байки и вспоминать о прошлых приключениях. Все, что важно обоим, находится впереди.

С Тоблакаем по имени Карса Орлонг.

* * *

В не таком уж далеком прошлом человек, известный под прозвищем Капитана, был чьим-то пленником. Когда он стал бесполезным, его бросили на равнине, приколотив за руки и ноги деревянными кольями к твердой земле — оставили поживой для хищников и падальщиков Ламатафа. Однако он не был готов умереть. Он сорвал руки с кольев, освободил ноги и полз на карачках половину лиги — к долине, по которой текла река, некогда широкая, на сегодня похожая скорее на окруженный тополями ручей.

Руки его были раздроблены. Ноги не держали вес тела. А еще он был убежден: заползшие в уши муравьи так и не вышли наружу, став пленниками тоннелей черепа, и построили в мозгах самое настоящее гнездо — он мог ощутить кислотные выделения на вспухшем, почерневшем языке.

Если легенды не врут, жуткие и давно всеми позабытые духи реки поднялись из грязи, что таится под трещинами берегов, и подобно червям сползлись к бредящему, содрогающемуся человеку. Дарить жизнь не в природе подобных существ; нет, это была сделка. Король кормит наследников, желая продолжить род, но и наследники кормят короля иллюзиями бессмертия. Рука просовывается сквозь прутья клетки, чтобы пожать руку, тянущуюся сквозь прутья соседней клетки. И они не просто касаются друг дружки…

Духи поддерживали в нем жизнь. А он пустил их в душу, даровав новый дом. Увы, духи оказались беспокойными и наглыми гостями.

Его путешествие, его превращение в бродячего тирана равнин Ламатафа были долгими и трудными. Всякий, видевший уродливое, искалеченное существо, каким был вначале Капитан, поразился бы нынешней перемене. Множество слухов неслось перед ним пыльными смерчами — почти все выдуманные, некоторые близкие к истине.

Искалеченные ноги делали движения пыткой. Пальцы скрючились словно когти, костяшки обросли узлами и шишками. Руки его казались лапами дохлого стервятника.

Он ездил на троне, поставленном на втором ярусе переднего выступа фургона; от солнца его защищали выцветшие навесы. Перед повозкой брели четыреста или пятьсот впряженных рабов, и каждый тяжко налегал на ярмо, стараясь продвинуть фургон по неровной почве. Такое же число брело в тени повозки, помогая поварам, ткачам и плотникам, пока не приходил их черед влезать в упряжь.

Капитан не верил в остановки. Никаких лагерей. Движение было всем. Движение было вечным. Два эскадрона кавалерии, каждые в сотню рыцарей, скакали по флангам в тяжелых доспехах и плащах цвета слоновой кости, с копьями и в сверкающих на солнце шлемах. За повозкой двигался крааль на три сотни лошадей — главная его гордость. Чистопородные жеребцы приносили ему большую часть дохода (не считая того, что могло награбить его войско). Барышники из южных земель искали его в пустошах, платили за сильных боевых коней тяжеловесным золотом.

Третий эскадрон конных воинов, легковооруженных, разъезжался далеко по сторонам каравана, убеждаясь в отсутствии угрозы и отыскивая возможные цели. В этом сезоне еще встречаются — хотя слишком редко — группки дикарей, что влекут унылое существование в прериях, выращивают жалкое подобие лошадей, толстозадых и короткогривых — однако на равнинах нет лучшей еды. Легкая кавалерия делилась на отряды в тридцать человек, и Капитан постоянно высылал в набеги четыре — пять таких отрядов.

Купцы начали собирать наемников, высылая охотиться на него. Если Капитан не мог их перекупить, то уничтожал. Его рыцари были страшны в битве.

Королевство Капитана странствовало уже семь лет, описывая широкий круг, захватывавший большую часть Ламатафа. Эту территорию он объявил своей и недавно послал эмиссаров в окрестные города — Даруджистан, Завиток и Салтоан на севере, Новые Птенцы на юго-западе, Бастион и Сарн на северо-востоке. Южный Элингарт впал в гражданскую войну, так что ему стоило лишь подождать.

Короче говоря, Капитан был доволен своими владениями. Рабы плодились, гарантируя, что скоро появится новое поколение, пригодное перемещать дворец. Отряды охотников привозили бхедринов и антилоп, а также более изысканные кушанья, отобранные в найденных караванах. Жены и мужья воинов владели всеми ремеслами, потребными для двора и народа, и тоже хорошо плодились.

Да, его королевство похоже на реку, змеящуюся по стране. Древние полубезумные духи были рады.

Природа его тирании была вполне невинной (насколько он мог судить, хотя почти не размышлял об этом). Он не уважает чужаков, это верно — но кто даст за них медный грош? Не его кровь, не его приемные сыновья. Не его паства. Если они не могут удовлетворить запросы королевства, чья в том вина? Не его.

Созидание требует уничтожения. Выживание предполагает, что выживут не все. Вселенная — вовсе не царство доброты.

И все же Капитан мечтал найти тех, что прибили его кольями к земле. Воспоминания его были смутными — он не мог воскресить в памяти ни их лиц, ни их одежд. Не мог припомнить подробностей об их лагере, как и о том, кем и чем он был прежде. Память подводит. Он возрожден в речном русле. Напившись, он имел обыкновение смеяться и говорить, что со дня его рождения прошло всего одиннадцать лет.

Он заметил одинокого всадника на юго-западе. Человек бешено погонял коня, и Капитан нахмурился — дураку лучше найти оправдание для подобной жестокости к животному. Он не поощрял в солдатах красивых поз и напрасной похвальбы. Он решил, что если причина будет неудовлетворительной, солдата казнят традиционным способом — превратив в кровавую кашу под копытами коней.

Всадник подъехал к фургону; слуга на боковой платформе принял поводья, и человек ступил на борт. Обменялся словами со старшим сержантом и влез по узким ступеням к балкону. Тут он поклонился (голова солдата находилась на уровне колен Капитана).

— Государь, Четвертая Рота выслала лучшего наездника со срочным сообщением.

— Продолжай.

— Найдена вторая группа рейдеров. Солдаты перебиты так же, как в первой. На этот раз рядом со стоянкой киндару.

— Киндару? Они беспомощны. Против тридцати моих солдат? Не может быть.

— Командир роты Уладан согласен с этим, государь. Соседство с киндару — лишь совпадение. Возможно, рейдеры хотели напасть на них.

«Да, это вполне вероятно. Проклятые киндару и их вкусные лошадки давно попрятались, поймать их все труднее». — Уладан выслеживает убийц?

— Трудное дело, государь. Похоже, они весьма искусны в сокрытии следов. А может, им магия помогает.

— Твоя мысль или Уладана?

Солдат чуть покраснел. — Моя, государь.

— Я не спрашивал твоего мнения.