Даниил Кайгородов

— А твоя кто?

— Мясников, — купец самодовольно погладил бороду.

— А-а, — протянул старшина и с уважением посмотрел на гостя.

— Ты пошто, бачка, молчал раньше? Тебя шибко знам, — зашамкал Шарип, — твой шеловек-та Петька Рябов недавно улус был. С Ахмедом Шуйда лазил, камень искал. Потом Петька земля покупал, пятьдесят рубля платил, бумага Уфа писал, шибко добрый Петька, только маленько хитрый…

Мясников подал знак Гурьяну, сидевшему у порога, и тот достал баклагу вина. Иван Семенович нацедил стаканчик и подал его Шарипу. Старик с жадностью выпил и обтер губы рукавом засаленного халата.

— Налей ему второй, — распорядился Мясников.

От выпитого вина язык у Шарипа развязался.

— Ахмедка ишшо камень на Зяр-Кускан нашел. Петьке не показал. Петька хитрый, Ахмедка хитрый, я тоже хитрый, — старик залился дробным смешком.

Иван Семенович подвинулся ближе к Шарипу.

— Много его там?

— Уй-ба. Пся гора камень. Тышша пуд.

— Как посмотреть? — спросил осторожно Мясников.

— Ахмедка тебе даем, сам едем, чичас мало-мало пьем, потом Зяр-Кускан гулям.

— Ладно, ладно, — Мясников дружелюбно похлопал хозяина по плечу. — Позови сюда Ахмедка.

Шарип вышел.

Вскоре старик и молодой охотник вошли в избу.

— Ахмед покажет камень Зяр-Кускана, — заговорил Шарип. — Ахмед сказал, что купес должен дать тархану два цветных халата, потом еще один Ахмеду. Ахмед говорит, тархану дать пять плиток кирпичный чай, бабам ситса, маленько муки, соли. Ахмед урус ёк бельмей.

Старик перевел глаза на молодого охотника. Тот кивнул головой и посмотрел исподлобья на Мясникова.

«С характером, должно, молодчик, — подумал с неприязнью Иван Семенович про Ахмеда. — Ничего, обломаем».

— Гурьян, подай ему стаканчик, — показал он глазами на молодого башкира. Ахмед выпил не торопясь.

Вошла старая женщина, она несла мясо на деревянном блюде. За ней внесла турсук с кумысом вторая, Мясников невольно залюбовался ее стройной фигурой, большими черными, как агат, глазами. Поставив кумыс возле старика, она бесшумно исчезла. Через час Иван Семенович вместе с Гурьяном в сопровождении Ахмеда и Шарила были уже на северном склоне Иркускана. Ехать верхом дальше было трудно. Всадники спешились. Коней привязали к деревьям. Шарипа оставили караулить лошадей. Первым шел Ахмед, за ним, едва поспевая, — Мясников, замыкал шествие Гурьян.

Наконец, показались первые гребни кварцитов. При виде их Мясниковым овладело волнение охотника, напавшего на след крупного зверя.

Вскоре спутники увидели мощные выходы железной руды и отходящую от них огромную темно-бурого цвета осыпь.

Иван Семенович прибавил шагу.

— Вот оно, богатство, — прошептал он, обходя огромную глыбу, и любовно погладил блестящую поверхность камня. — Хоть сейчас на пожог и в печь.

Иван Семенович поднял с земли небольшой с затейливыми натеками камень и подбросил его на руке.

— Тяжел. Чистое железо. Ну, Ахмед, удружил ты мне, — хлопнул он по плечу охотника. — Дарю тебе ружье, припасы и халат.

— Ёк бельмей, — тихо произнес Ахмед и поднял доверчивые глаза на купца.

Спускаясь с Иркускана, Мясников говорил своему подручному:

— За башкиром поглядывай, как бы не утек. Понял? — А оглянувшись на отставшего охотника, продолжал: — Надо заманить их обоих с Шарипкой в Катав, а там… сам знаешь, — сказал он строго своему подручному.

— Ладно. Не впервой, — ухмыльнулся тот.

ГЛАВА 2

Находка железной руды на Иркускане обрадовала Ивана Семеновича, но вместе с тем тревожила мысль, что лесной участок, где залегла руда, принадлежит Строганову.

— Надо спрятать Ахмедку в подвал. Упаси бог, донесет Строганову, тогда все пропало. Да и Шарипку не мешало бы забрать в Катав, — размышлял Мясников, подъезжая к улусу.

— У тебя от Строганова бумага есть? — усаживаясь на нары, спросил он Шарипа.

— Есть, есть, — зашамкал старик. — Шибко хороший гумага, — кряхтя, Шарип поднялся с нар, подошел к сундучку и вынул из него завернутую в грязную тряпку бумагу.

— Сколько земли продал? — спросил Мясников.

— Не знам, моя не мерял.

Иван Семенович стал читать и чем дальше он читал, тем сильнее мрачнел. Купчая была составлена так, что Строганов оказался владельцем огромных земель, включая Иркускан и Шуйду.

— Гумага латна? — спросил Шарип.

— Хорошая, — усмехнулся в усы Мясников и подал знак Гурьяну.

На нарах вновь появилась баклага с вином. Купец достал из дорожного мешка стеклянные бусы и одарил женщин. Через час опьяневший Ахмед, поддерживаемый Гурьяном, ушел в свою землянку. Шарип, раскачиваясь на нарах, тянул какую-то заунывную песню и, казалось, забыл о своих гостях.

Мясников вышел из избы, окинул взглядом убогие землянки башкир и величественные горы, покрытые густым лесом. Иван Семенович опустился на бревно и расстегнул ворот рубахи. Свежий воздух после затхлой избы бодрил. Пахло лиственницей, травами и цветами, которыми так богаты Уральские горы.

Думы Мясникова унеслись в прошлое. Пять лет тому назад он вместе со старшим шурином Иваном Борисовичем Твердышевым купил у башкир несколько тысяч десятин земли с близлежащими рудниками, но их запасы были невелики. Не богат был рудой и соседний Троицко-Саткинский завод. Шуйда, Зяр-Кускан и Бакал принадлежат Строганову. Хорошо, что, кроме башкир, об этих залежах никто не знает. А вдруг наткнутся на нее строгановские штейгеры? При одной мысли, что руда может достаться Строганову, Иван Семенович вскочил на ноги.

— Башкир на первых порах надо запрятать в подвал, а самому ехать в Симбирск, — решил он и поглядел на небо, где уже показались первые звезды. Вернулся в избу. Через полуоткрытую занавеску он увидел спящего Шарипа и его жен.

Лунный свет, падавший из маленького оконца, освещал острый профиль старшей жены и молодое, точно девичье, лицо второй. Старик спал крепко, широко раскрыв беззубый рот. Мясников долго стоял у порога, не отрывая глаз от молодой жены Шарипа, Фатимы. Под его взглядом молодая женщина проснулась. Иван Семенович поманил ее пальцем, показывая на дверь. Испуганная Фатима натянула одеяло на голову и притворилась спящей.