Дар на веревочке

–  Куда он её повёз?

Малуша взглянула на сына и разрыдалась с новой силой. Такая решимость была в его взгляде.

–  Нам её всё равно не отдадут, Таш, - гончар взял в руки вчерашний рисунок Дельки, закапанный слезами жены.
– Сейчас не отдадут…

Таш всхлипнул. Отец поднял глаза на сына. Его мальчик не плакал уже лет десять! Но сейчас Курьян не стал напоминать ему, что мужчины не плачут. Плачут! Только слёзы у них другие… Злые. Они заставляют взять себя в руки, наметить цель и идти к ней, скрипя зубами, оставляя за собой, если понадобится, трупы врагов… Только не захотел мирный гончар говорить это своему тринадцатилетнему сыну. Придёт время, и парень сам узнает, какова она, дорога к цели?

–  Я не смог её защитить!
– Таш упал на пол рядом с Малушей и уткнулся ей в колени.
– Я ей обещал, мама! Я должен был её спасти!

–  Не переживай, сынок, - стала успокаивать его мать. Теперь, когда самой надо было кого-то утешать, Малуша успокоилась и даже дельные мысли стала высказывать.
– Это ненадолго. Девушки в храмах лет до пятнадцати служат, а потом замуж выходят… А то и раньше. Мы через пару лет заберём Дельку из храма.

–  Замуж?
– зацепился за слово Таш.
– Я Лодьку попрошу! Он на ней женится! Ведь он же мой друг! Да, мам?

–  Кхм, - несмотря на трагичность ситуации, еле сдержал улыбку Курьян.
– В таких делах дружба не помощник, Таш. Жену на всю жизнь берут… А если она Лодьке не понравится?

–  Как это?
– не понял отца сын.
– Наша Делька? И не понравится?

–  Всяко может быть… Тебе вот, какие девушки нравятся?

–  Курьян!
– взмолилась Малуша.

–  Тогда я сам на ней женюсь, - хмуро пробубнил Таш, поднимаясь с колен.
– Она ведь мне сестра не настоящая!
– и вышел из дома.

–  Ты как, мать, Дельку в снохи возьмёшь?

–  Ох, Курьян…

Через неделю в Гдеглинку пришла весть, что храм в Колодезе неожиданно обрушился, и жрец Падуб погиб под завалами. О судьбе девочки - сироты никто ничего не знал.

Глава 2

Всё идёт хорошо, только мимо

За время пути Падуб не услышал от Дельки ни единого звука. Девочка молча сидела перед ним на коне, не просила ни есть, ни пить, ни сбегать в кустики. Она напоминала жрецу куклу - марионетку из вертепа. Дёрнешь за ниточку, поднимется рука, потянешь за другую, повернётся голова. А ещё вчера это был жизнерадостный смеющийся ребёнок, в глазах которого сияла жизнь.

Жрец всю дорогу думал, правильно ли он поступил, забрав у сестры сироту на служение? С одной стороны, работа в храме являлась платой казне за содержание сироты в приюте. Служба продолжалась лет пять, а для девчонок и того меньше. Потом они в храме практически не задерживались. Редко, когда в хозяйстве находилась работа для выросшей девицы. Храмы в основном нуждались в крепких мужских руках, а с работой полегче справлялись подростки. А вот если у девушки обнаруживался магический дар… Да-а-а, в этом случае её забирал какой-нибудь Орден. Бывало, девицы выходили замуж, но таких было мало. Какому мужчине нужна сирота - бесприданница? Дальнейшая судьба основной массы бывших храмовых служек была, мягко говоря, незавидна. Нет, попадались, конечно, уникальные барышни, которым удавалось начать своё дело, выбиться из нищеты, скопить приданое. Тогда они уже сами выбирали себе женихов. Но чаще Падуб встречал знакомые, раскрашенные лица в придорожных кабаках…

Ну, этой такая участь не грозит. Отработает свой долг и вернётся в Гдеглинку. Малуше же лучше. Не надо тратиться на содержание девчонки, а года через три получит хорошо обученную помощницу себе в хозяйство. И чего сестра так на него обиделась? Сама не понимает своей выгоды!

Та часть души, которая отвечала за долг служения храму, убеждала Падуба в верности принятого решения. Он, божник, исполнил то, что надлежало… Но вторая, гораздо меньшая часть, кричала о несправедливости, чёрствости, бездушии и много о чём ещё. Самым неприятным для Падуба было чувство, которое поселилось в глубине сердца, и которое он бы назвал чувством самосохранения. Не страха, не опасности, а именно - самосохранения. Это чувство просило, нет, требовало, избавиться от девчонки!

Падуб, в который раз внимательно рассмотрел сироту, безучастно сидящую перед ним. Какую тайну хранит эта девочка? Почему она вызывает в его душе незнакомое, неведомое доселе чувство? Жрец отогнал неприятные мысли и сосредоточился на своих насущных проблемах.

Колодезь был достаточно большим городом, центром провинции. Как и все города, выросшие вокруг храма силы, он имел круговую застройку с улицами - лучами, разбегающимися в разные стороны от храмовой площади. Один квартал-сектор прямо за храмом занимали хозяйственные и жилые строения для божников и служек. Собственность храма была обнесена высоким каменным забором, примыкавшим к задней части собора. Жрец величественно въехал во внутренний двор и свистнул пробегавшему мимо служке.

–  Что угодно, господин Падуб?
– К коню подскочил крепенький мальчишка с каштановым ёжиком коротко остриженных волос. Карие глаза подобострастно уставились на жреца.

–  Отведи Бурана в конюшню, - божник спустил за шиворот прямо на брусчатку двора безвольное тело Дельки, которое мешком осело под копыта скакуна, потом ловко спрыгнул сам, - посторожи эту… Я за ней кого-нибудь пришлю. Торбы отнесёшь потом жилой дом.

Отдав распоряжения, Падуб направился к заднему крыльцу храма. Когда жрец скрылся за дверью, мальчишка осмелел и тронул девочку за плечо.

–  Эй! Ты кто?

–  Делька, - безучастно отозвалась та.

–  Из какого приюта?

–  Я не из приюта, - буркнула девочка, - я из семьи.

–  Врёшь!
– возмутился парень.
– Служек только из приютов привозят! Или тебя родня сдала?

–  Нет!
– зло выкрикнула Делька.
– Они меня любили! А этот… - она не могла найти слов для поименования человека, так безжалостно лишившего её семьи, - отобрал меня. Грозил храмовую стражу прислать!

–  Почему?
– Мальчишка почесал курносый нос, с недоверием глядя на странную девчонку.

–  Я - сирота, - вздохнула Делька.
– Должна отслужить в храме…

–  А-а-а, так бы сразу сказала! А то путаешь людей! Тебя как зовут?

–  Делька! Ты уже спрашивал!

–  Точно! А меня - Томка или Том. А тебе сколько лет?

–  Одиннадцать. Ты чего такой любопытный?
– буркнула Делька.

–  Тю-у-у! Одиннадцать?! А не врёшь?

–  Я никогда не вру!
– насупилась девочка.

–  Да ладно!
– Махнул рукой Томка.
– Не обижайся! А мне - девять лет, только ты никому не говори. Ладно?

–  Не скажу. А почему?

–  А мне в приюте год прибавили, чтобы я быстрее в служки ушёл. Я ж здоровый!
– похвалился мальчишка.
– А чё, тут лучше, чем в приюте! Еды полно…

–  Но хуже, чем дома, - грустно вздохнула Делька.

–  Сравнила, - согласился паренёк.
– Так ты всё равно сюда ненадолго! Чего нюни развесила?

–  Ничего я не развесила, - обиделась Делька.
– Я просто не хочу идти в храм!

–  Почему?
– не понял Томка.

–  НЕ ХОЧУ!
– почти прорычала девочка.