Дар полночного святого

– Ты принял меня за нее? Бедняжка...

– Я подумал, она вернулась ко мне, все поняла, стала другой. А сейчас... А сейчас, думаю: сегодня, действительно, праздник. Хитрющая судьба вернуло мне тебя.
– Крепко взяв Алину за плечи, Денис посмотрел ей в глаза.
– Вернула, правда?

Она не хотела задумываться над рассказом Дениса. Ясно одно - он здесь, с ней и всегда предпочитал её другой! Он выбрал Аню именно за то, чего не было у Алины за целомудрие и глубину чувств! И вовсе не считал её старомодной ханжой. Господи, ведь ещё сегодня утром она сомневалась, стать ли подружкой Карлоса, назло этому самодовольному ловеласу.

– Это правда, правда? Тебе нужна я?
– Понимая, что лепечет глупости, спросила Аня. Она упиралась ладонями в грудь Дениса, удерживая дистанцию.

– Дурочка... Да я влюблен, как пылкий Монтекки! Иди ко мне, Нюта.

Они, как сумасшедшие, целовались в машине, потеряв голову, бормоча какие-то признания...

– Стоп. Брр!
– Денис отпрянул.
– Едем ко мне. В доме никого нет.

– Мама с ума сойдет. Это невозможно.

– Я сбегаю к вам и скажу, что видел тебя в клубе, концерт закончился поздно и ты решила переночевать в Москве. Логично?

– Да...
– Аня смотрела перед собой, будто приговоренная к казни. И не соображала ничего. Никаких доводов здравого смысла, никаких сомнений, колебаний "за" и "против". Вперед - в самое пламя, на счастье, на смерть... Как рвутся к свету безумные бабочки.

...
– Господи, как же мне было хорошо...
– Поднявшись с постели, Денис закурил у раскрытого окна. В рассветном тумане, где-то далеко, кричали петухи.
– Хочешь есть?

– Нет.
– Сев среди раскиданных простыней, Аня пыталась осмыслить случившееся, но в голове и теле обосновалась глухая, ватная пустота.

– А я жутко проголодался... Да ты что, Энн?
– Он присел рядом и обнял её.
– Не бойся, я предохранялся... Если честно, не думал, что я у тебя первый.

Она подняла на него глаза и почувствовала, как они наполняются горячими слезами. Он не понял, что она принесла ему себя в дар - первому, единственному. Все хорошо, очень хорошо, но не так...

– Ну не плачь, девочка...
– Губы Дениса быстро осушали катящиеся по щекам слезы, опускались все ниже и ниже...

– Погоди... не надо больше сегодня, ладно?

– Не бойся, все нормально. Завтра мы начнем основательно осваивать "науку страсти нежной".

– "Которую воспел Назон, за что скитальцем кончил он свой век блестящий, безмятежный..." - механически продолжила Аня строки из "Евгения Онегина", думая совсем о другом.

– ... "В Молдавии, в глуши степей, в дали Италии своей..." - завершил Денис, и с наслаждением потянулся.
– В Италию хочется! Жить хочется, жрать хочется! Тебя любить хочется... Ух, - какой я жадный...

5

Весь день Аня светилась от своей тайны. Началась новая, загадочная, полная неизведанных блаженств жизнь. Денис был рядом - вон за теми соснами. Он думал о ней и ждал вечера. Скоро они останутся вдвоем в сумраке пустого дома. Все будет по-другому - свободней, раскованней, бесстрашней. Ведь теперь Аня знала - пришло её лето, свершилось предначертание судьбы...

Наступил вечер, сгустились сумерки, по телевизору кончилась программа "Время".

– Я пройдусь по улице, - не выдержала Аня, выскользнув за калитку. В окнах дома Южных было темно. Рамы закрыты и на гараже большой замок. Если он уехал, то почему не предупредил? Раз не предупредил, значит, скоро вернется.

Еще два дня прошли в полной неизвестности. Радужное настроение сменилось полной растерянностью. Ане хотелось то ли кричать, то ли плакать. Рассказать все матери, умчаться в Москву искать Дениса... Вероятно, случилось что-то страшное. Авария? Драка? А если... если все было лишь хитрой игрой опытного соблазнителя, ложью? За что...

Вечером во вторник прибыла Инга с дочерью - загорелая, похожая на икусительницу Кармен, с алым цветком-заколкой в скрученных на затылке волосах. Алина жалась к матери и выглядела совершенно невинно.

– Что тут новенького? Огурчики солите?
– Она пристально взглянула на Аню.

– Какие огурчики? Цветут только. За три дня прямо сразу малосольные огурчики...
– Возмутилась Муся.
– Ничего у нас тут нового не случилось. Не в Америке. У них там негра какого-то важного застрелили...

– Верочка, - Инга ласково обняла Веру за плечи.
– Крепись, мне надо сообщить тебе неприятную новость. Вчера твоя соседка звонила, там телеграмма из Тулы пришла...

– Тетя Фима?..
– Ахнула Вера, отправившая жившую с ними в Москве тетю на лето к сестре.

– Инсульт. Завтра вам с Анютой надо выезжать, - кивнула, глубоко вздохнув, Инга.

Аня зарыдала, дав волю накопившемуся отчаянию.

Вернулись они через неделю. Сестры пристально посмотрели друг на дружку, оценивая произошедшие изменения. В облике Ани, одетой в знак траура в школьное темно-синее шерстяное платье, появилось что-то вдовье: опущенные глаза, бледные потрескавшиеся губы, собранный на затылке "кукиш".

– Скучно было?
– посочувствовала Лина.

– Тяжело... А здесь что? Какие новости?

– Да что...
– пожала плечами Алина.
– Ну, у Федосеевых сарай с каким-то ценным архивом спалили. Зинку Жулька укусила вот здесь, за пятку. Денис три сета подряд у Карлоса выиграл. Поздравляли, чествовали.

– Он здесь?
– оторопела Аня.
– То есть, - спохватилась она, - я хотела спросить, что это он вдруг выиграл?

– Прилив сил, душевный подъем.
– Алина многозначительно улыбнулась. Купаться пойдем? Там сегодня с утра все жарятся. Я ждала, когда ты приедешь.

– Спасибо. Не жди. Мне вещи разобрать надо. И вообще, сегодня у меня некупальные дни.

Оставшись одна, Аня лихорадочно пыталась осмыслить случившееся. Так что же все-таки стряслось, что? Была ли вообще та ночь на даче Южного?
– в отчаянии размышляла она, сидя в шезлонге на веранде. Солнце жгло нестерпимо. Это лишь усиливало переполнявшую её боль. Вот так бы и расплавиться здесь на месте, сгореть, кануть в небытие... Исчезнуть...

– Мать моя, неужто в платье теперь загорают?
– удивилась Муся. Скидывай его и жарься.

– Муся, тебе Денис Южный нравится? От него здесь все без ума, растравляя рану, спросила Нюта.