Дар сгоревшего бога

Катрин покачала головой. Впрочем, толчки уже затихали. Сотрясение шло на убыль, что бы в подземельях ни произошло.

— Не знаю, — сказала она, — но ведьма умерла.

— Что?

— Мертва. И воинство ее разбежалось.

Аргент просветлел лицом. Развернулся и начал подниматься вместе с ней обратно.

— Первая радостная весть за все эти колоколы! Может, еще выстоим?!

В полевом зале они нашли Делию и Геррода. Те, стоя у окна, закрытого ставнями, смотрели в глазок.

Геррод обернулся. Поднял руку, призывая их подойти тоже. Катрин в его бронзовой фигуре почудилось что-то мрачное.

Она обогнула стол с одной стороны, Аргент — с другой. Староста коснулся плеча дочери, прося уступить место. Делия отошла.

Катрин выглянула. За окном царила ночь. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что ветер как будто утих.

— Лорд Ульф отозвал своих духов, — сказал Геррод. — Все убрались.

— Решил отступить? — спросил Аргент.

Мастер промолчал.

Почему — Катрин поняла через мгновение. Она увидела, что защитная стена замерзает. По черному камню на глазах расползался белый иней, покрывая ее ветвистыми узорами от вершины до основания.

Надежды на спасение не было.

— Лед идет, — только и смогла выговорить Катрин.

Глава 22 КОРОНА ДРЕВНЕГО КОРОЛЯ

Отравленный клинок пронзил плащ, уперся в грудь. Тилару стоило неимоверных усилий скрестить с мечом демона Ривенскрир, остановить смертоносный выпад.

Он был прижат к стенке шатра, лишен возможности уклониться. Ноги дрожали. Начала неметь уже и правая рука — отрава делала свое дело. Чем больше он двигался, тем быстрее та расходилась по телу.

— Перрил… — взмолился он.

Если бы удалось дотянуться до его души, как-то тронуть демона…

Но бледное лицо оставалось бесстрастным, выражая одну уверенность. Ни сомнений, ни ярости. Хищник перед жертвой.

И вдруг… трепет мелькнул в горящих глазах Перрила, подобный порыву ветра. Тилар, собравшись с последними силами, оттолкнул его клинок.

Перрил попятился. Явно растерянный.

Что-то случилось?..

Тилар вскинул Ривенскрир, еще не зная, как лучше воспользоваться моментом — бежать или напасть. При такой слабости с Перрилом ему не справиться…

По крыше шатра стучал, как по огромному кожаному барабану, дождь. Миг колебания еще длился, когда сквозь полог неожиданно просочилось огненное пятно. И появился Щен, на плавящемся тельце которого шипели, испаряясь, капли дождя.

Хаул снова попятился. Сияние Щена разогнало часть теней, его укрывавших, видны стали плащ, белое нагое тело под ним. Полупрозрачная кожа, под которой змеиным клубком шевелилась тьма.

Тилар вновь почувствовал омерзение.

Не поможет ли Щен?..

Но тот, похоже, явился сюда с иным намерением. В зубах у него, освещенная огненным языком, ярко сверкала какаято маленькая вещица. И, повертев головой, вздыбив шипастую гриву, Щен ринулся не к врагу, а к Тилару.

Подбежал к его ногам, выронил свою ношу — и пропал.

Тилар взглянул на нее. Увидел черный алмаз, похожий на те, что украшали рукояти рыцарских мечей.

Метнул взгляд на клинок, который отшвырнул после того, как отрубил руку Кревану. И все понял. Лишь один камень на свете мог сделать Щена видимым.

Камень Бранта.

И он был предназначен для Ривенскрира.

Понять это Тилару помогла не только сообразительность. Рукоять Ривенскрира вдруг ожила в руке. Вплавилась в пальцы. Потеплела. Она и раньше оживала, но столь явственно — никогда. И Тилар почувствовал, как жадно тянется к камню меч, стремясь обрести совершенство.

Тилар чуть наклонился.

Как будто почуяв опасность, вновь набравшись решимости, Перрил ринулся на него. Тилар ударил рукоятью меча по камню. И ощутил, как раскрылось гнездо и приняло алмаз.

В миг этого воссоединения невесть откуда взявшийся ветер вобрал в себя весь воздух, что был в шатре, лишив дыхания Тилара. Раздул с грохотом кожаные стены и крышу, отшвырнул Перрила. Ривенскрир ослепительно воссиял.

Затем… все стало как прежде.

Вернулись воздух и возможность дышать. Опали шатровые стены. Мир словно сделался меньше, сжался вокруг Тилара.

Ему вспомнились слова Мийаны, сказанные, когда она взяла этот камень, — о соединении того, что было разделено.

Благо коснулось и Тилара. Боль стала слабее. Рука, державшая Ривенскрир, окрепла. Нет, он не исцелился. Колено по-прежнему не слушалось. Бок горел огнем. Но камень, возвращенный на место, каким-то образом сблизил эфрина и наэфрина Мирин, две части богини Летних островов. И наэфрин, ощутив поддержку, собрался с силами, сумел замедлить распространение отравы.

Выпрямившись, подняв сверкающий меч — обретший цельность Ривенскрир, Тилар шагнул навстречу предводителю демонов. Но Перрил уже почуял перемену в расстановке сил. К тому же что-то успело смутить его и раньше. Взмахнув плащом, он растворился в тенях у дальней стены шатра.

Тилар ринулся следом, но догнать врага помешала хромота. У стены его встретила лишь тьма.

Перрил сбежал.

Тут снаружи донесся вопль.

Друзья…

Тилар спешно выбрался из шатра. Чуть не споткнулся о Кревана, лежавшего у порога, мокрого от дождя и крови. С трудом опустился на колени, положил руку ему на грудь. Та вздымалась — Креван дышал. Обычный человек на его месте уже умер бы. Но в жилах Кревана, рожденного вирами, текла особая, живая кровь. Она пока спасала… и все же ему срочно требовалась помощь.

Увы, времени на это не было.

Тилар рывком поднялся на ноги, втянул в плащ тени. Откуда ни возьмись, на него с визгом бросился хаул. Перрил сбежал, но псы его остались. Тилар легко блокировал удар, нанес ответный. Заново выкованный Ривенскрир пронзил живот твари.

Так раскаленный докрасна клинок вошел бы в холодную воду.

Плоть демона взорвалась облаком зловонного пара. Когда Тилар выдернул меч, из раны вылезли извивающиеся черные щупальца, которые не принадлежали этому миру и потому растаяли, содрогаясь, и пропали, вместе с телом хаула и даже плащом.