Дар Смерти

— Посторожи. Я к Ляхину.

— Так нет его, с утра в Нижний вызвали на совещание, — сказала Леночка, — так что забирай своё барахло и на выход. Ты на больничном, Сорин сказал, что от дела тебя отстранил. Если я тебя ещё сегодня увижу, докладную напишу, что ты сотрудников заражаешь.

Варя взял куртку и вышел в коридор. Илюха что предупредить не мог, что начальства на месте нет? Хотя телефон вибрировал, пока он ехал, а проверять, что за сообщение пришло, Варя не стал, в это время мысленно обдумывая разговор с начальством. Сам виноват, поторопился. В коридоре его уже ждал Сорин.

— Так давай одевайся и на выход. Без справки от врача, что здоров, тебя сюда больше не пустят. Я сейчас приказ напишу.

Сорин подхватил Варю под локоток и выволок на проходную.

— Этого без справки от врача сюда не пускать, — сказал Сорин дежурному и подтолкнул Варю через турникет. — Будь здоров!

Прорыв на работу не удался, ощущение, что отшлёпали и в угол поставили. Варя вышел за шлагбаум и задумался, что теперь делать, и тут его окликнули.

— Варсонофий Яковлевич, хорошо, что я вас тут встретил. Мне надо поговорить.

На въезде стояла знакомая машина, а рядом Дэн. Варя вздрогнул, человек, которого он хотел арестовать, сам решил с ним поговорить. Почувствовал, что дела его плохи?

— Вам куда? Я могу подвезти, — сказал Дэн.

— Домой. Я на больничном. О чём вы хотели поговорить?

— Садитесь, неудобно на улице. Это насчёт убийств и моего брата. Мне нужен свежий взгляд, пусть кто-то посторонний скажет мне, что я псих, — тихо сказал Дэн, открывая дверь машины.

«Уж не чистосердечное ли признание меня ждёт», — подумал Варя, залезая внутрь.

Глава 13

Мотоцикл летел, ветер бил в шлем. Макс увеличивал скорость, чтоб услышать позади себя восхищённый визг Насти. Он вовсе не планировал разгоняться слишком сильно, но чувство того, как Настя прижимается к его спине, её колени почти делают больно, стискивая его рёбра, а руки обхватывают грудь, сбивая дыхание, возбуждало и заставляло выжимать из мотоцикла максимум. Вибрация, тесные объятия и полёт сквозь сгущающиеся летние сумерки пьянили, и в какой-то момент Макса захватило чувство нереальности происходящего. Он отвлёкся от дороги и не заметил, как грузное тело проходящей рядом фуры поползло вбок. Скрежет металла, вспышка, резкая боль и темнота.

В палате привычно пахло хлоркой и спиртом. Максим черкал в блокноте карандашом, пытаясь нарисовать портрет Насти, такой, какой она была раньше: весёлой и милой девчонкой, пока не случилась авария. На кровати дрогнуло одеяло, и раздался тихий стон.

Максим отложил блокнот на стол и подъехал на коляске ближе. Настя смотрела на него, пол-лица закрывала кислородная маска. В глазах отражалась боль. Настя отвернулась, а Максим нажал на кнопку вызова медперсонала.

— Проснулась? Сейчас укольчик сделаем и капельницу сменим. Максим, ты тут побудешь или тебя отвезти вниз? — спросила пришедшая в палату медсестра Оля.

Максим задумался. Месяц назад Настя с ним разговаривала, в то время она верила, что сможет встать или хотя бы пересесть на инвалидное кресло, как Максим. Они тогда надеялись, что всё заживёт. Боль пройдёт, и они вместе устроят гонки по больничному парку на колясках. Шли месяцы, но боль сломанного тела Насти не проходила, бесконечные инфекции и болезни накрывали снова и снова. Сейчас она страдала от воспаления лёгких и постоянно нуждалась в сильных обезболивающих. Он помнил тот день, когда она замкнулась в себе и больше не хотела его видеть.

В то утро Дэн привёз его в палату, как всегда. Настя не спала, но не поздоровалась ни с ним, ни с братом.

— Тебе хуже? — спросил Максим встревоженно, когда Дэн ушёл.

— Нет, мне одинаково. Скажи, Макс, ты же любишь меня? Любил? — голос Насти дрогнул, и она закашлялась, застонав от боли в рёбрах.

— Что-то случилось? Странный вопрос: конечно я люблю тебя.

— Значит, ты поможешь мне? Сделаешь то, что я попрошу?

— Конечно!

— Помоги мне умереть, — прошептала Настя.

— Ты что? Всё будет хорошо! Не думай о таком!

— Не думать. Сегодня был консилиум, врач из Нижнего приезжал и по видеосвязи из Москвы. Мой папа организовал. Они изучили все документы и сказали: шансы, что удастся меня поднять, равны нулю, слишком много повреждений, то, что я жива, — это чудо. А я не хочу жить.

— Но.

— Что «но», Максим? Ты поможешь мне умереть?

— Нет, я не могу!

— Это ты виноват! Ты виноват, что я здесь лежу в этом разлагающемся теле! Мне больно! Больно! Я стала грёбаной наркоманкой! Не могу без обезболивающих. Полностью завишу от людей, которым на меня наплевать. Знаешь, как это — ходить под себя? Когда тебя моет чужой человек? Конечно, знаешь, ты же через это прошёл сам. Тебе понравилось? Когда тебя не воспринимают живым человеком? Я просто задержавшийся на этом свете мертвец, невеста Франкенштейна, собранная из изуродованных кусочков. Или помоги мне, или уходи!

Такая длинная эмоциональная речь далась Насте с трудом, по лицу текли слёзы, но глаза смотрели на Макса со злостью. Она и правда его ненавидела, считала виновным. Максим уговорил её прокатиться тогда, а она доверилась ему, хоть и боялась.

Разговор не получился, Макс выкатился из палаты, не дожидаясь помощи медсестры. Вернулся на следующий день, Настя посмотрела на него с надеждой, но он помотал головой. И она отвернулась, не сказав ему больше ни слова. Хотя нет, месяц спустя она сказала одну фразу, засевшую в голову Максима, как гвоздь.

— Раз я не могу жить, то почему не могу умереть, когда я этого хочу? Разве я не имею на это права?

Воспоминания тяжестью легли на плечи, заставив опустить голову и почувствовать соль слёз в горле. Медсестра принесла укол и капельницу, Максим вернулся к столу, чтобы не мешать. Он думал над словами Насти, думал и днём, и ночью и не мог понять, как можно ей помочь. Максим понимал её боль, он сам полностью зависел от брата и, скорее всего, никогда не сможет встать на ноги. Мысль о смерти показалась ему заманчивой. Вот только о своей смерти, а не об убийстве Насти.

Со стороны кровати раздался стон, и Макс выехал в коридор. Он подъехал к окну и посмотрел на растущие внизу дубы, они тянули к нему свои чёрные узловатые ветви. А может, и правда облокотиться на подоконник, оттолкнуться и упасть. Всё закончится, а иначе что его ждёт? Настя всё равно умрёт и без его помощи, а он останется. Он держался ради неё, понимая, что Насте гораздо хуже, что ей нужна его поддержка. Старался не думать, как он будет жить дальше ещё много лет. Вдвоём они бы справились. Максим не хотел остаться один, если Насти не станет, он уйдёт за ней. Всё-таки жаль, что тут только третий этаж, шанс умереть невысок, скорее, покалечится ещё больше. Макс поехал к лифту, доставая телефон. Станет ли счастливее и свободнее Дэн, если лишится обузы в лице брата? Со временем точно станет, когда боль утраты пройдёт.