Дар Солнца
Шрифт:
— Ох, Матвеюшка, давно не виделись! — вновь грянул её грудной вопль, я краем глаза заметил, как скривилась Марго. — Работаешь всё, нет времени зайти выпить чаю, пообщаться с Валюшей?
Я отмалчивался, и тогда она обратила внимание на мою спутницу.
— Ох, милая, а вас я не помню. Новая соседка?
— Нет, слава Богу, — махнула головой Марго и глянула на табло над кнопками — ну сколько ещё ехать? — Я подруга Матвея.
— Подруга Матвея?.. — Взгляд переместился на коляску. — Ребёночек ваш?
Я вытаращил глаза, мол, молчи, пожалуйста! Вестич раздраженно
— Не совсем.
Соседке, видимо, ответ и не нужен был, потому что она ловко обошла нас и заглянула внутрь.
— О, Боже мой, какая прелесть! У вас безумно красивая девочка!
— Спасибо, — ответили мы с Марго одновременно, потом переглянулись. Дальше продолжила девушка: — Можно вы не будете её трогать? Она только заснула, не хотелось бы…
Женщина её не слышала, уже запустив руку и теребя щеку Ариадны, что-то лепеча под нос. Тут уже не выдержал я — кто знает, чего касались её руки, а теперь она лапает моего ребёнка!
— Ну сказано же вам — не лезьте! — гаркнул я, рывком откатывая коляску к себе.
Дама выпрямилась, непонимающе глядя на меня. Тут же звякнул колокольчик, и двери медленно разъехались.
— Так она что же, ваша общая? — резко сбавив тон, пробормотала она.
— Всего вам доброго, — пожелала Марго, и поволокла нас с Ариадной на буксире вон из подъезда.
Консьержка привыкла за эти дни к зрелищу меня и ребёнка, пока не задавала вопросов, но по её глазам и топоту позади я понял — сейчас мать "Валечки" и эта почти старушка подробно перемоют мне кости.
— Прости, — захихикала Марго, когда мы отошли от дома на приличное расстояние. — Теперь о тебе точно пойдут сплетни.
— Я буду очень удивлен, если они ещё не ходят, — вздохнул я. — Кто не знает, что Настя моя сестра, точно решит, что я счастливый семьянин — Сашка, Ариадна, красивая девушка рядом. Вот что нас застала эта клуша — в самом деле хреново, она разнесет всем вокруг, а по обилию женщин, что за последние несколько дней побывали у меня с этой коляской, все сделают вывод… моя фантазия отказывается остановиться на одном варианте того, что они подумают!
— Успокойся. Какая, к черту, разница? Ты не меньше чем трижды в неделю приводил сюда любовниц, и это не волновало твою фантазию, а как появился ребёнок — забеспокоился?
— Ну да. Это же ребёнок.
— Вдруг все подумают, что ты можешь быть отцом?
— Вдруг все подумают, что я не могу понять, кто её мать, — закончил я, и понял, что отчасти это правда. Если бы ко мне приходила одна женщина, все было бы просто — это мама, я папа, вот наша дочь. А так — Настя, Марго, няни, может, ещё кто-то забредет… Я стану обсуждаем совсем не с той стороны, с какой бы хотел.
Марго замолчала, погрузившись в свои мысли. Мы шли рядом, периодически встречали другие коляски, когда только с мамами, но часто ведомые и парочками, и четыре из них нам понимающе подмигнули. Сначала я не обратил на это внимания, но потом понял, что нас впускают в свой клуб молодых родителей. Я уставший, Маргарита смотрит
перед собой, словно замаялась — все как и у них. Обалдеть.— Так, друг, — резко всполошилась девушка, остановившись. — Давай-ка теперь ты вези коляску.
— Что?
— Давай-давай. Ты её папа, принимай участие в прогулке.
— Марго, ну зачем? — отпирался я, словно монах перед проституткой. — У тебя это лучше получается.
Брови подруги поползли вверх.
— Лучше получается? Сафировский, тут не гонки "наскар", сертификат, что ты окончил курсы по вождению коляски, не нужны. Ты просто берешь вот здесь, — она положила мои ладони на прорезиненную ручку, — и толкаешь.
На выходных сестра меня использовала по-черному, но коляску возила сама, и меня это устраивало. Но Марго — это Марго… благодаря ей я хочу отдать этого ребёнка ещё сильнее!
— Не бойся, — подбадривала меня она. — Вот смотри, идет мужчина, везет коляску сам, без понуканий.
— Он не я, — процедил я сквозь зубы.
— Чем же он хуже?
— Он старше, остепенившийся. Он отгулял своё, теперь его заботит только домашняя рутина и купания младенцев. А я…
— А ты? — Марго ждала ответа, глядя мне в лицо.
— Я Матвей Сафировский, и этим все сказано. Отцовство и катания колясок по парку не для меня.
Марго никак это не комментировала около минуты, за которую мы миновали две лавочки, с которых одобрительно покивали четыре старушки, провожая меня в компании коляски, и я даже различил оброненное: "Всё же ещё остались мужчины, не бросившие все заботы на женщину!".
— Не думай, что такой вот крутой покоритель женских тел — один только Матвей Сафировский, — наконец вновь заговорила моя подруга. — Существует множество Кириллов Листаевых, Станиславов Гордеевских и Павлов Бурдаковых, которые тоже проводили большую часть суток в клубах и постелях с эффектными женщинами, но приходил момент, когда этого становилось мало. Вот эти мужчины и везут своих детей по парку, смотря на них влюбленными глазами. Потому что это — следующий этап их крутизны.
Я, объезжая широкую лужу, усмехнулся:
— Ты это у Курпатова вычитала? Брось, Маргоша, давай не будем об этом.
Она пожала плечами и кивнула на свободную скамейку:
— Отдохнем.
Было по-весеннему тепло, за нашими спинами по траве носились дети с мячом, прыгали птицы, и я вдруг подумал, что я последний вот так вот сидел и наслаждался покоем, щебетанием пташек и просто гулом голосов людей очень давно. О-о-очень давно. Даже не помню, когда именно.
— Ты правда любишь Тимку? — неожиданно спросил я.
— Прости, что? — Марго повернулась ко мне.
— Я хотел спросить, но никак к слову не приходилось. Просто я не помню период, когда вы дружили; вы только познакомились — и вот вы уже встречаетесь. Как это вышло?
— Мы практически сразу и стали встречаться, как познакомились. Это ты нас свел, если не помнишь и это. — На лице подруги появилась светлая улыбка, что убедило меня, что она всё-таки любит его.
— Да, на моем дне рождения, когда был на первом курсе.