Дар великой любви, или Я не умею прощать

– Мэ-ри, послушай, – заговорил Алекс совершенно другим тоном, на пару секунд выбив меня из равновесия. – Послушай! Зачем ты упрямишься? Чего боишься? Меня? Боишься за Марго? Или себя, своих чувств, о которых так не любишь говорить?

Я пожала плечами и не ответила. Он стал слишком предсказуем, слишком часто повторялся, и это уже напоминало «мыльную оперу». Этакий герой-любовник с криминальным родом занятий, красавец-сердцеед, соблазнитель и коварный обманщик. Эта роль совершенно ему не шла, и Антонио Бандерас из него оказался совсем никудышный.

Разумеется, скажи я об этом вслух, и Алекс кинулся бы опровергать мои домыслы, но я промолчала. Хочет играть – пусть, его право. Странно только, что, будучи человеком неглупым, Алекс не замечал, насколько сделался смешон и нелеп в своих масках, которые, увы, стали ему маловаты.

– Ты опять молчишь. Я теперь понимаю, что имела в виду Марго, когда рассказывала, как тяжело с тобой в таком состоянии.

– Я не заставляю тебя сидеть здесь. Это была твоя идея, это ты вытащил меня сюда, оторвал от работы, от партнера.

– От партнера? – Его губы искривились в ехидной ухмылке. – Теперь это называется так?

– Да как бы не называлось. Я работала, понимаешь? У меня есть обязательства перед человеком, я должна согласовывать с ним свои отлучки. Но нет – появляешься ты, и все! Есть только твои «хочу», к которым я вынуждена почему-то прислушиваться!

Алекс помолчал, сделал глоток кофе, брезгливо отодвинул чашку, словно хлебнул помоев, и запустил руку во внутренний карман пиджака:

– Сколько стоит час твоей работы? Сто евро? Двести?

– Сто двадцать.

– Ты, смотрю, не очень дорогой тренер, – хмыкнул он, небрежно бросая на стол две десятки и сотенную.

– Уж какой есть.

Я встала, обошла стол, взяла деньги и, скомкав, сунула их в бокал с минералкой, стоявший перед Алексом.

– Считай, что час моего времени обошелся тебе бесплатно. У меня сегодня день благотворительности.

Развернувшись, я сняла с вешалки сумку и куртку и пошла к выходу. Вслед мне понесся смех. Ну-ну, веселитесь, Господин Призрак.

Выскочив на улицу, я подставила лицо ветру и тяжело задышала. Как же тяжело мне давались эти встречи, сколько сил и нервов отнимали. Как я могла любить его, за что?! Чудовище, киборг, беспринципный и зацикленный на собственных желаниях монстр! И тут же память подсунула мне картинку – улыбающееся лицо Алекса, его глаза, его губы. И все мое существо моментально заныло от рвущегося наружу чувства. Ну, как так?! Как можно ненавидеть до искр в глазах – и одновременно любить до боли в сердце? Как?!

Сделав пару глубоких вдохов, я смогла относительно восстановить душевное равновесие и пошла обратно в клуб, заканчивать собственную тренировку и работать с детской парой. Их родители платят мне – и им нет дела до моих личных проблем.

Закончить тренировку на нужном уровне я не смогла. Разговор с Алексом выбил меня из колеи настолько, что я перестала соображать, Артем злился и, в конце концов, разорался, что не потерпит непрофессионализма. Я оскорбилась – имея международный класс, не собиралась выслушивать такие вещи от молодого партнера, чей уровень оставлял желать лучшего, скажем прямо. Поэтому я, хлопнув дверью, ушла домой, отдав урок с детьми одному из тренеров.

Теплый душ, чашка кофе и ужин, оставленный Марго на столе, привели меня в относительно благодушное состояние, я покурила и завалилась поперек кровати в спальне, открыв ноутбук и решив написать пару эпизодов. Работа продвигалась довольно споро, за час я успела написать вполне приличную главу, перечитать ее и выправить все опечатки, которыми постоянно грешила из-за любви к маникюру.

Поворот ключа в замке не заставил меня напрячься – это пришла Марго, наверняка что-то забыла или просто поболтать.

Однако это оказалась не Марго. В дверях спальни, покручивая на пальце ключ, появился Алекс.

– Я же сменила замок, – не то спросила, не то попыталась утвердиться в этих словах я, садясь на кровати.

– Тоже мне – мера безопасности, – отозвался он. – Дело получаса.

– Зачем тебе ключи от моей квартиры?

– Люблю делать сюрпризы. Ты ведь можешь и не открыть, если настроение плохое.

Я встала и, оттеснив его плечом, пошла в кухню, решив не провоцировать Алекса и не оказываться в опасной близости к кровати в его присутствии. Он проследовал за мной, уселся по-хозяйски и закурил.

– Ужинать будешь? – предложила я скорее из вежливости, потому что даже не была уверена, что Марго заходила и оставила что-нибудь в холодильнике.

– Нет.

– А чего так? – не удержалась я от колкости. – Боишься – отравлю? Так я сама практически не готовлю, меня Марго кормит.

– Вот это меня и пугает.

Алекс сказал это без тени улыбки, без намека на шутку. Странно…

– Ну, как знаешь.

Я взяла мундштук и сигарету, закурила и поинтересовалась:

– А ты зачем пришел-то? Мне показалось, обговорили все. Ты мне даже заплатить попробовал.

– Оставь это, – поморщился Алекс, не желая, видимо, вспоминать о своей нелепой выходке с деньгами. – Нет, мы обговорили не все. Ты отказалась мне помочь.

– А ты, разумеется, привык к тому, чтобы тебе не перечили, – усмехнулась я, не замечая, как лихорадочно блестят его глаза.

– Я привык добиваться своего, Мэ-ри.

– Ну, извини – так не всегда будет. В жизни иной раз приходится и обламываться. Ну, в смысле – приходится проигрывать, отступать и отказываться от чего-то, – пояснила я, увидев непонимание в его лице. – Нельзя всегда быть победителем, нужно уметь признавать поражения, вот так-то, Алекс.

Он придавил в пепельнице окурок, помолчал какое-то время, потом встал и подошел к окну. Отдернув штору, высматривал что-то – или кого-то – в темном дворе, но, видимо, не нашел. Вздохнув, пробормотал несколько слов и вернулся назад, к столу, сел и забарабанил пальцами по скатерти.

– Мэри, скажи, ты делаешь это нарочно?

– Что – это?

– Заставляешь меня испытывать злость. Любишь по лезвию ходить? Не находилась, живя со своим Костей?

Ну что за человек? Прекрасно знает, что любые упоминания о муже доставляют мне неприятные минуты, но всякий раз в качестве последнего аргумента использует именно их. Хотя, пардон, в качестве предпоследнего – последним у него всегда являлась постель. Однако что-то мне подсказывает, что сегодня до этого не дойдет.