Дар волка. Дилогия

— Я молилась, чтобы ты пришел, — всхлипывала она. — Я молилась, чтобы ты спас меня, и так оно и вышло.

— Да, милая, да, — ответил он грубым басовитым волчьим голосом. — Я пришел.

— Он украл меня у мамы, — плача, рассказывала девочка и выставила вперед руки. На запястьях остались рубцы от веревок, которыми связывал ее похититель. — Он сказал, что мама умерла. Но я-то знаю, что нет.

— Его больше нет, моя милая, — сказал Ройбен. — Он больше не сделает тебе ничего плохого. А теперь постой здесь, а я найду какое-нибудь одеяло и заверну тебя, чтобы ты не мерзла. А потом доставлю тебя в безопасное место. — Он ласково (насколько это было возможно в его нынешнем состоянии) погладил девочку по голове. Она казалась немыслимо хрупкой и в то же время неимоверно сильной.

В трейлере, на вонючей койке, нашлось армейское одеяло.

Ройбен крепко, словно пеленал новорожденного, завернул в него девочку, которая смотрела на него с безграничным доверием. Потом посадил ее на согнутую левую руку и побежал, лавируя среди деревьев.

Он и сам не знал потом, сколько времени заняла дорога. Он нес в объятиях спасенное сокровище, и от этого его голова шла кругом. А девочка молчала, прижавшись к нему.

Так он и шел, пока не увидел впереди огни города.

— Тебя застрелят! — вдруг воскликнула девочка, увидевшая огни чуть позже, чем он. — Человек-волк, они будут в тебя стрелять!

— Неужели я позволю кому-нибудь сделать тебе плохо? — спросил Ройбен. — Не волнуйся, моя хорошая.

Она снова прижалась к нему.

Добравшись до окраины городка, он удвоил осторожность и пробирался за кустами и деревьями, выбирая, где погуще, пока не увидел кирпичное здание церкви, стоявшее задним фасадом к лесу. Неподалеку, в домике — типичном жилище священника, — светились огни, в мощеном дворе возвышался небольшой железный детский городок, сделанный, судя по всему, много лет назад. Надпись на указателе в деревянной раме, который стоял на обочине дороги, извещала: «ХРАМ ДОБРОГО ПАСТЫРЯ. ПАСТОР КОРРИ ДЖОРДЖ. СЛУЖБЫ — ПО ВОСКРЕСЕНЬЯМ, В ПОЛДЕНЬ». Тут же прямоугольными цифрами был написан телефонный номер.

Прижимая девочку обеими руками к груди, он подошел к окну. А она снова перепугалась.

— Человек-волк, пусть тебя не увидят, пусть не увидят! — плакала она.

Сквозь стекло он разглядел плотную женщину; сидя в одиночестве за кухонным столом, она ела и читала какую-то книжку в бумажной обложке. Кротко подстриженные седоватые вьющиеся волосы оставляли открытым простое умное лицо. Ройбен рассматривал ее, пока не ощутил запах — пахло чистотой и добротой. В этом у него не было ни малейшего сомнения.

Поставив девочку на землю, он осторожно освободил ее от испачканного кровью одеяла и указал на дверь кухни.

— Ты знаешь, как тебя зовут, маленькая?

— Сюзи, — ответила она. — Сюзи Блейкли. Я живу в Юрике. И телефон тоже знаю.

Ройбен кивнул.

— Иди к этой леди, Сюзи, и приведи ее ко мне. Иди-иди.

— Нет, Человек-волк, прошу тебя, не надо! — запротестовала девочка. — Она вызовет полицию, и тебя убьют.

Но, видя, что Ройбен не уходит, она смирилась и направилась к двери.

Когда женщина вышла, Ройбен стоял неподалеку и пытался угадать, хорошо ли она видит в тусклом свете, падавшем из окна, огромное волосатое чудовище, какое он представлял собой — скорее зверя, нежели человека, но с человеческим, хотя и искаженным по-звериному, лицом. Дождь сменился мелкой изморосью, которую он почти не замечал. А женщина оказалась по-настоящему бесстрашной.

— А-а, это

вы

! — сказала она. Приятный голос. И вцепившаяся в нее маленькая девочка указывает рукой и кивает.

— Помогите ей, — сказал Ройбен женщине, сознавая, как грубо и зловеще звучит его голос. — Человека, который издевался над нею, больше нет. Его не найдут. Ни клочка, ни волоса. Помогите ей. Она прошла через страшные мытарства, но помнит и свое имя, и свой адрес.

— Я знаю, кто она такая, — чуть слышно отозвалась женщина и, подойдя ближе, присмотрелась к нему маленькими бледно-серыми глазками. — Это девочка Блейкли. Она пропала еще летом.

— Значит, вы позаботитесь о ней…

— Убирайтесь отсюда, — сказала женщина и погрозила ему пальцем, как огромному непослушному ребенку. — Вас убьют, если увидят. После вашего последнего появления в этих лесах ступить было некуда, чтобы не нарваться на каких-нибудь недоумков с ружьями. На охоту за вами съехались люди со всего штата, если не со всей страны. Так что убирайтесь и чтобы духу вашего здесь не было.

Тут Ройбен против воли рассмеялся, растерянно думая, что, вероятно, производит на обеих дикое впечатление: могучий зверь, покрытый темной шерстью, трясется от смеха и хихикает, совсем как человек.

— Человек-волк, уходи, пожалуйста, — сказала девочка; ее бледные щеки порозовели. — Я никому не скажу, что видела тебя. Скажу, что я убежала. Пожалуйста, уходи, убегай.

— Ты скажешь то, что будешь должна сказать, — ответил он. — Расскажешь, что тебя освободило.

Он повернулся, собираясь уйти.

— Человек-волк, ты спас меня! — крикнула девочка.

Он снова повернулся к ней. Несколько бесконечно долгих секунд смотрел на нее, на ее запрокинутое к нему сильное лицо, на пылающий в глазах огонь.

— Сюзи, с тобой все будет хорошо, — сказал он. — Я люблю тебя, моя дорогая.

С этими словами он кинулся прочь.

Перекинув через плечо окровавленное одеяло, он вломился в густой, ароматный лес и с невообразимой скоростью помчался по плетям ежевики, валежнику и чавкавшим под ногами мокрым палым листьям. Его душа парила в заоблачных высях, а тело добавляло милю за милей к расстоянию, отделявшему его от захолустной церквушки.

Через полтора часа он упал, измученный, в постель. Его никто не заметил, в этом он был уверен. Тем не менее его грызла совесть — ведь он не спросил разрешения ни у Феликса, ни у Маргона и сделал именно то, от чего Почтенные джентльмены совсем недавно предостерегали его и Стюарта. И все равно его душа ликовала, и он наконец-то устал по-настоящему. О том, виноват он или нет, он думать сегодня не собирался. Уже засыпая, он услышал где-то вдалеке, в ночи тоскливый вой.

Сначала он решил, что это ему приснилось, но вой повторился.

Кто угодно решил бы, что это волк, но он-то знал, что это не так. Совершенно точно — это выл морфенкиндер, и в его голосе слышались горестные интонации, которые не смог бы воспроизвести ни один зверь.

Он сел. Ему никак не удавалось определить, кто именно из морфенкиндеров издал эти звуки и почему.

Звук раздался вновь — продолжительный заунывный вой, от которого на руках Ройбена снова полезла шерсть.

Волки воем переговариваются друг с дружкой, так ведь? Но мы же на самом деле вроде бы не волки… Мы и не люди, и не животные. И кто же из нас стал бы издавать такие странные тоскливые звуки?