Дар выживания

– Сейчас разведка кинула «циркуляр». США и прихвостни приводят в боеготовность ядерные арсеналы, ВВС на стрёме, авианосцы на фоксе!

– Закопошились, твари, - от неожиданности прохрипел я.
– Значит, уже не боятся бахнуть.

– Ага, - Прапор сплюнул под ноги.
– По нашему убежищу активировали программу. Скоро начнут подъезжать машины с людьми. Конечно, не восемьсот человек, как предписывалось. Кое-кто успел свалить. Но народ будет, это точно. И пока в бомбарь можно попасть только по списку. Все здесь присутствующие отмечены в особом формуляре и стоят в штате убежища, так что не переживаем. Да и мало этого для охраны, по ходу будем комплектовать. Вот КПК со списками, - Денис протянул мне небольшой коммуникатор в чёрном кожаном чехле.

– Вводишь паспортные данные. Есть в списке - впускаешь, нет - до свиданья. Будут умолять, уговаривать или угрожать - впускать не означенных в списке людей пока нельзя. Это приказ. Всё понятно?

– Ясен пень, - я покрутил умную машинку в руках, тут же натыкав свои данные и удостоверившись, что в списках убежища я числюсь.
– А комендант при возникновении нештатной ситуации может вносить в список поправки?

– Скорее да, чем нет.
– Денис был как сжатая пружина, быстр и немногословен.
– Контрольно-пропускной режим жёсткий. Возможно, после прибытия по списку будут рассматриваться кандидаты на приём людей, помимо списков.

Глава 3. Первые прибывшие.

Прапор, выговорившись, успокоился, даже присел на мешок с песком, в задумчивости глядя на дорогу. Он и указал на приближающийся, дребезжащий УАЗ тёмно-зелёного цвета. Вскоре ветхий транспорт заскрипел тормозами возле бетонных плит. К тому времени на улицу вышли и Андрей с Ванькой, и Малой с Хромом, и даже вечно где-то пропадающий Валера, третий полицейский, прикомандированный к бомбоубежищу. Впереди в автомобиле я разглядел взъерошенного чумазого солдата в старом, измазанном машинным маслом камуфляже, и пожилого старшего прапорщика, но эти ребята меня не интересовали. Через мгновение из задней двери машины вышли двое. Чернявый малец лет десяти-двенадцати, очень похожий на Виктора, и стройная девушка, рыжая, с редкими веснушками, светлой кожей и уставшими грустными глазами. Витя вышел навстречу, обнимая сына, а девушка, быстро вытащив из автомобиля несколько объёмных сумок, изнурённо посмотрела на здоровяка. УАЗ тут же рванул прочь, бибикнув и выпустив клуб сизого дыма.

– Витя, что случилось? Зачем мы здесь? Я думала, ты что-то решил с эвакуацией.
– с ходу вступила в разговор мать ребёнка. В каждом её слове одновременно существовали и надежда, и усталость. Девушка обессилено опустилась на одну из сумок, плечи её тут же поникли.

– Нет, Вероника, немного не так, - холодно ответил Виктор.
– Где вещи Костика? Он пока останется со мной здесь, а тебе лучше вернуться домой.

– Не поняла, - девушка распрямилась, округлив глаза.

– Что непонятного я сказал? Я забираю сына, - мужчина был неумолим, нависая грозной тучей над уставшей девицей.

– Сам его бросил, даже не звонил месяцами, а теперь, модный такой, забираешь. А как ему без матери? Как мне без него?
– само собой, возмущению красавицы не было предела. Сразу же раскрылись подробности разлада в их семье. Впрочем, Витя продолжал гнуть свою линию:

– Сейчас неважно, кто кого бросил. Сын остаётся со мной, а ты идёшь домой.

– Да ты, - прошептала сквозь слёзы Вероника, - ты знаешь, как тяжело нам было, когда ты ушёл... А сейчас хочешь разлучить меня с самым дорогим в жизни...

– Давай без истерик, просто в убежище больше нет мест. Я кое-как выбил одно для Костика, – излучая лживую искренность, совершенно спокойно заявил громила, и мне стоило огромных усилий не ударить ему прикладом между ушей, но ситуация требовала холодного разума. Девушка разревелась в голос, не в силах подняться, лицо закрыла ладонями, плечи часто вздрагивали. Костя вырвался из рук отца, побежал к матери и, обняв её, тоже заревел. Ситуация накалилась до предела, значит, пора вступать в игру нам. Я дал брату знак, тот шепнул Хрому и Скобе,успел предупредить заранее, хитрец. Раздался громкий лязг затворов, перекрывший все звуки, здоровяк оказался на прицеле автоматов, вздрогнув от звука, пугающего больше выстрелов. Он не успел никак среагировать, ибо не знал о задуманном нами, и стоял, боясь пошевелиться, потому что не ведал наших намерений. Не шелохнулись и остальные ребята, Валере одними взглядами намекнули, что лучше промолчать. Тот понял без слов.

Я спокойным шагом подошёл к плачущим матери и ребёнку, попутно сказав в микрофон выданной радиостанции: "Николай Евгеньевич, подойдите на КПП." На неразумное дитя в теле здоровенного мужчины я бросил лишь презрительный взгляд. Тот бывалый, так и стоял, держа руки на виду, понимая, что рыпаться уже нет смысла. Взгляды моих ребят, держащих стволы наготове, никаких перспектив ему не сулили, а по лбу детины струился холодный пот. Вероника все еще всхлипывая и прижимая сына к груди, ничего не понимала, переводила испуганный взгляд то на меня, то на бывшего мужа.

– Старшина Волков, командир отделения охраны объекта, - отчеканил я со стальными нотками в голосе, представляясь девушке.
– Документы предъявите, пожалуйста.

– А что происходит?
– девица ошарашено полезла в сумочку, висящую на плече. Через пару секунд дрожащими руками протянула мне паспорт в кожаной обложке. Я коротким движением левой забрал его, быстро прочёл данные, сверил фото. В это время на арене событий оказался комендант. При его появлении парни опустили оружие, но держались наготове, а Вышегородов прошествовал прямо ко мне, на ходу включая наладонник. Он знал, зачем я его позвал, ведь для этого я и ходил к нему накануне. Комендант быстро внёс данные в свой девайс и дружелюбным тоном разрядил ситуацию, обращаясь, в первую очередь, к матери пацана:

– Вероника Владимировна, добро пожаловать в убежище. Никто не имеет права разлучать вас с сыном, - комендант легко улыбнулся, затем повернулся к Виктору.
– Прапорщик, формально вы не нарушили никаких уставов, но, - голос коменданта приобрёл металлический оттенок, - поступили недостойно чести русского солдата. Стыдно должно быть.
– и вновь Евгеньич переместил внимание, на этот раз на Прапора.
– Денис, проведи с Виктором беседу, девушку с сыном разместить немедленно в расположении.

– Есть!
– рявкнул Прапор, вытягиваясь в струнку.

– Всё, конфликт исчерпан!
– громко объявил комендант и, уже повернувшись спиной, добавил.
– Расслабьтесь, орлы. У нас есть проблемы поважнее.

И как-то сразу всё успокоились, с авторитетом Вышегородова никто не смел спорить. Витя смотрел на меня, насупившись, и конечно же хотел поставить выскочку на место. Я обратился к нему первым, взвалив на себя большую часть сумок сияющей от счастья Вероники.

– Расслабь булки, здоровяк, и не держи зла. Сейчас мы на одной стороне, но когда все закончится, можешь вспомнить этот инцидент. Можешь даже попробовать дать мне в морду, но включи мозг и подумай, что если ты прогонишь мать, твой ребёнок будет ненавидеть тебя всю жизнь.

Оставив его в тяжёлых раздумьях, я повёл Веронику вниз, попутно показывая, что и где. Где-то сзади, к моему удивлению, тащился Витя с остатками поклажи.

– Согласно одного из пунктов внутреннего положения Убежища, - минуя помещение за помещением, говорил я идущей чуть позади Веронике, - дети до четырнадцати лет должны находиться преимущественно при матери. Так задумано потому, что на плечах отцов лежит выполнение множества задач, и им по факту должно быть не до детей. Кстати, у нас в кубрике остались места. Предлагаю разместиться вместе с нами, потому что вскоре здесь будет много народу, за порядочность которых я не ручаюсь.