Дар

– Э-э… Ну ладно. Предлагаю тогда использовать летягу. Храм находится в самой северной части острова. И я смогу провести только внешне-обзорную экскурсию… Может, все же начнем с академии…?

– Нет уж!

– Хорошо.- Эль явно расстроился, но больше не возражал. Пригласив их к стоявшему неподалеку средству передвижения, он распахнул дверцу к сидению пассажиров, а сам занял место у управления. Амина, вместе с подругой удобно устроившись, с интересом рассматривала непривычное устройство вблизи. Размером с небольшой автомобиль, летяга напоминала капсулу, светло голубую снизу и прозрачную сверху. Причем верхний прозрачный купол появился после того, их провожатый удостоверился, что все на месте, и легко коснулся чего-то перед собой. Панель управления была простой на вид - пара рычагов и несколько разноцветных то ли камней, то ли кристаллов. Плавно поднявшись вертикально вверх, летяга практически бесшумно поплыла по воздуху. Единственный звук при ее движении был похож на легкий шорох ткани. Рассматривая оставленные внизу улицы, дома, гостиницу и парк, Амина отметила, что все довольно компактно расположено, но за счет продуманности ландшафта воспринимаются как очень просторная территории. Или это не только ландшафтная продуманность? Вон по той дорожке она шла минут десять-пятнадцать, а на вид в ней метров 50… Странно. При ее то скоростной походке – должно было занять минуты две-три. Обогнув величественное здание Центрального храма, они полетели к видневшейся вдалеке высокой серебристой башне, с тонким, сверкающим шпилем.

– Расскажи нам об этом вашем храме Чародейства.
– попросила Лика Эля.

– Храм Чародейства - главная ценность нашего государства. Здесь собраны самые одаренные и могущественные женщины. Их выпускницы ценятся больше, чем вода в пустыне. Их принимают с распростёртыми объятиями все и всегда. Даже райи, не смотря на их откровенно варварские обычаи и неуважительное отношение к женщинам, готовы платить нашим чародейкам любое жалование за помощь и присутствие в своей стране.- Начал как-то очень печально Эль.

– А что так грустно?- рассмеялась Амина.- Боишься, что нас тут же сманят?

– С Сапфир конкурировать никто не сможет. А мне Бремор голову открутит, что упустил путешественниц не сагитировав быть студентами нашей академии. Нам отчаянно не хватает таких уникальных людей еще и понимающих любой язык…

– Не факт - пробормотала Амина.

– С чего ты взял, что мы понимаем любой язык?- изумилась Лика.

– Это умеют все путешественники, которых привели каменные врата. Говорят это его дар. А как, по-вашему, вы со всеми нами общаетесь?

– Я думала… У нас просто язык одинаковый - растеряно протянула Амина.

– Ага, одинаковый. Да в нашем городе только в обиходе используется около пяти языков! Я с вами говорил на всеобщем, Бремор - на аммолитском.

– Интересно, а на каком говорили наши ночные веселые визитеры?
– пробормотала Лика.

– Студенты – скорей на арском. Это старый обычай - говорить на языке той земли, в которой находится город – пояснил Эль.

– А Сапфир на каком говорит?
– Тут же спросила Амина

– О, Сапфир… Сапфир говорит на виалинском – языке чародеек. На нем все заклинания составляются… Великий древний язык… А почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно. Я вчера не заметила, чтоб студенты ее не поняли - пожала плечами Амина.

– Виалинский учат все. Понимают многие, а вот говорить на нем могут либо только одаренные, либо путешественники.

– Это как? – уточнила Лика.

– Это язык чистой магии. Каждое слово – сила… И произнести подобные, дано далеко не всем. Женщина, говорящая на виалинском – священна. Ей можно практически все.

– Как любопытно.- протянула Лика, рассматривая уже приблизившуюся к ним высокую башню, окруженную несколькими ажурными постройками, соединенными между собой множеством полупрозрачных мостов и арочных переходов.- Практически карт-бланш. Осталось выяснить какие минусы у этого заманчивого предложения…

– Тебе же вчера говорили – вечная скука торжественных мероприятий в лучших домах и при дворах правителей, - улыбнулась Амина.- Короче никаких приключений. Я так понимаю, жрица храма не будет бродить с мечом наперевес по диким краям, летать на колибри или участвовать в сражениях.

– Нет, конечно!
– в ужасе воскликнул Эль - Жриц к войне допускают только в крайнем случае. Они могут многое, они - залог гармонии нашего мира. Смерть или исчезновение любой - это огромная утрата для всего мира, грозящая серьезными природными катаклизмами и бедами для всех. А война - это ж такое дело… От рока никто не застрахован.

– Хм, тогда у вас войн быть не должно быть в принципе – произнесла Амина.

– Как бы не так. – он криво улыбнулся. – К сожалению, побряцать оружием, найти повод поламать устоявшийся порядок, желающие есть всегда. Просто не ко всем войнам привлекают жриц. Проще самим разобраться, чем будить такие силы. Тем более, что жрицы и так начали исчезать – добавил тише Эль и как-то запнулся на полуслове, но заметив, что девушки не услышали последнюю фразу, бодро продолжил дальше, - При мелких конфликтах жриц стараются даже не ставить в известность. А все конфликты сами жрицы не могут отследить и вовремя вмешаться. Да и мало их, полноправных жриц. Далеко не все по итогам обучения могут стать истинной чародейкой. Сейчас на весь наш мир их пятнадцать и семь - в нашем храме. Сапфир-верховная.

– Сапфир – верховная жрица. Ну, да, верю. Эту красоту в чистом виде ниже рангом и не разместишь - протянула задумчиво Амина.

– Интересно только с какого перепугу, она тогда «построением» студентов по ночам занимается?- невольно изумилась Лика. – Как-то не по рангу занятие.

– А, ну тогда понятно. Чародейка, как всегда, работает на опережение. Еще бы, таких студенток заполучить - расстроенно протянул Эль.

– Та-ак, прям, чувствую себя приманкой. Главное, чтоб не съели по итогам конкурса – покачала головой Лика.

Приземлившись у подножия башни, от которой их отделяла только узенькая полоска фигурных, явно аккуратно кем-то подстриженных зеленых насаждений, Эль повел девушек извилистыми зелеными дорожками похожими на лабиринт. Не смотря на то, что сверху эта зеленая изгородь казалась небольшой, они шли минут пятнадцать, и конца лабиринту видно не было. Амина уже начала вертеть головой по сторонам, пытаясь понять, в чем подвох и собиралась спросить о странном эффекте их экскурсовода, когда заметила небольшой просвет в виде арки в одной из зеленых стен. Немного удивившись, что идущие впереди спутники, не обратили на это внимания, Амина с любопытством заглянула в просвет. А там была …степь. Девушка удивленно остановилась, отстав от Эля и Лики, и, заинтересованная этим странным зрелищем, шагнула в арку.

Красный мак, растущий прямо перед ней в окружении синих васильков, приветливо склонил свою голову, словно приветствуя девушку. Амина нежно провела по цветку пальцами – самый обычный мак, такие же растут дома вдоль дорог и на клумбах. Вот только степь явно незнакомая. Холмистая, укрытая волнами зеленой травы и без единого дерева, на всем обозримом пространстве. У ног девушки, стоящей на холме, трава была невысокой, не выше колена, но по мере спуска с холма, зеленый покров явно становился выше, местами походя на глубокое зеленое море… Зеленая стена за Аминой беззвучно сомкнулась и исчезла, но любопытная путешественница этого не заметила. Справа из зеленого моря, высоту которого Амина смогла только сейчас оценить, выскочил небольшой отряд вооруженных и явно воинственно настроенных темнокожих всадников. Гнедые лошади, металлические шлемы с какими-то яркими перьями, причудливо разрисованные щиты, самострелы, мечи … Эта конница летела на нее, но Амина и не думала уходить с их пути. Девушку словно приковали к месту хлынувшие волной эмоций скачущих людей. Ярость, азарт, радость, жестокость. Эта невероятная смесь словно проникала в кровь, все быстрей, с каждым ударом копыт об землю, зажигая от кончиков пальцев и распространяясь, как пожар по венам, опьяняя проснувшейся неведомо откуда силой. Это было невероятно. Столько силы, столько возможностей. Амина, словно в замедленной съемке, отчетливо видела летящие к ней морды лошадей, направленные самострелы и упивалась этим страшным и одновременно красивым зрелищем. Оказывается человек, мчащийся навстречу смерти – это особое зрелище. Завораживающее… А сколько энергии он при этом несет в себе… Да такой лавиной можно горы сдвигать, моря разводить, пустыни оживлять! Амина раскинув руки в стороны, откровенно наслаждалась врывающейся в нее силой. Страха не было, было лишь пьянящее состояние неуязвимости и утоления жажды…

Но вдруг все изменилось. В пьянящем потоке силы и эмоций появилось нечто чуждое, словно фальшивая нота в игре слаженного оркестра. В вихре откровенно спущенных с цепи эмоций, проскользнула холодная льдинка расчета. Каким-то странным чутьем, во всем обрушившемся на девушку гомоне, она отчетливо услышала звук спускаемой стрелы. Острое, словно лезвие отточенной бритвы, ощущение опасности располосовало всю привлекательность реальности. Амина неожиданно четко осознала это - ее стрела. И именно та, так не понравившаяся ей льдинка холода в вихре эмоций ответственна за эту стрелу. Руководимая этим ощущением опасности, она мгновенно нашла взглядом летящую ей на встречу смерть. Ее зазубренный наконечник, сверкая на солнце, значительно опережал конницу, стремительно приближаясь, а она просто стояла, чувствуя, как все жарче ей становится и все быстрей бежит по венам неведомо кем и как зажженный огонь. И лишь в последний момент, словно не по своей воле, а ведомая каким-то глубинным чутьем, Амина медленно подняла руку, желая защититься, хоть разумом понимая, что это ее не спасет. Не может спасти. Весь ее жизненный опыт отчаянно кричал о том, что просто не может девичья ладошка спасти от огромной, летящей с невозможной скоростью стрелы. Внезапно обострившееся зрение, с жестокостью пыточных дел мастера, во всех подробностях предоставляло ей во всей красе металлический наконечник. Несколько царапин на правой грани, небольшой скол на одной из зазубрин. Отчаянно хотелось завизжать, отвернуться, закричать, а вместо этого она просто стояла, подняв перед собой руку и отстраненно с нарастающим изумлением ощущала, как закипает в венах кровь и стремится к этой ладони. Время словно замедлилось, стало тягучим как смола, а потом в одно мгновение, резанув резкой болью по ладони, со звоном осыпалось.