Даргер и Довесок

Прошло три недели с начала осады Юга.

— Это становится неинтересным, — произнес Довесок.

Он и Даргер сидели в лодке на реке, вне до­сягаемости пушек противника, и любовались горами. С одной стороны вздымалась гора Свернув­шегося Дракона, с другой — гора Крадущегося Тигра. Обе светились в сумерках. На закате у вершины Пурпурной горы собрались облака, из-за которых она и получила свое название. У ее подножия за высокими стенами прятался Юг. В темноте мирно сияли фонари и факелы, словно о войне здесь и слыхом не слыхивали. Впрочем, на горных склонах то и дело вспыхивали искор­ки — стрелки отчаянно сражались, но расстояние скрадывало звуки.

Даргер согласно кивнул.

— Хуже того, осень в разгаре. До холодов оста­лось всего ничего, и нам придется выбирать: либо отступать к Сорному Озеру и дожидаться весны — тогда Союз Желтого Моря получит время на под­готовку, — либо увязнуть в зимней войне со всеми ее погодными бедствиями и трудностями в пере­движении.

— Если бы только у Белой Бури были ее маши­ны! Говори что угодно о моральном аспекте исполь­зования этих нелепых творений, попирающих ес­тественный порядок вещей, но когда они шли в атаку, вражеская армия теряла присутствие духа от одного их вида. Я наблюдал своими глазами, как из страха перед ними пустели целые города.

— У нее осталось несколько пауков и наполо­вину исправное дробящее колесо, — припомнил Даргер. — И еще передвижной мост.

— Этого мало. Количество имеет значение. Что­бы вселить ужас и отчаяние в сердца самых стой­ких защитников города, понадобятся бесчисленные адские полчища.

— Интересно... — В глазах Даргера вспыхнул огонек. — Все, кроме нас с тобой, считают родичей Огненной Орхидеи обычными жуликами, достав­ляющими мелкие неприятности. Но на самом деле Песья Свора — это замечательный набор высоко­точных инструментов, о котором два джентльмена нашей профессии могут только мечтать.

— Все верно. Чьими услугами ты хочешь вос­пользоваться?

— Кроткого Кряжа.

— Кукольника? О! О, конечно! Блестящий план!

— Единственная загвоздка, — добавил Дар­гер, — как нам убедить главкома Хитрую Лису?

— Мой дорогой друг, ты меня поражаешь. Ты словно моряк, который почти доплыл до берега, но потонул по колено в воде, не догадавшись нащупать дно, или бегун-марафонец, который остановился прямо перед финишем, раздумывая, как поступить с финишной ленточкой. Естественно, мы внушим ей, что она додумалась до всего сама.

* * *

Несмотря на свое имя, Кроткий Кряж был не добрым громилой, а тощим парнем с суровым ли­цом наемного убийцы и заметным белым шра­мом — напоминанием о давней уличной драке, в которой противник едва не перерезал ему горло. Внешность его вызывала самые темные подозрения, но в действительности он души не чаял в своем ре­месле и преступал закон только из чувства семей­ного долга. Новая постановка привела его в восторг, и он с головой окунулся в работу.

— Ты плохо влияешь на семью, — упрекнула Довеска Огненная Орхидея.

— А это возможно? — удивился тот.

— Перестань дерзить. Из-за твоего поручения Кроткий Кряж совсем ополоумел. Просыпается с мыслями о работе и целыми днями больше ничем другим не занимается. Хищный Гибискус насильно кормит его, так он увлекся. И еще он все время напевает!

— Ну, в конце концов, он артист.

— Он записал в помощники всю семью. Гово­рит, что согласен работать бесплатно!

— А, теперь я понимаю твое беспокойство, — улыбнулся Довесок. — Артисты часто несут всякий вздор — и даже следуют своим словам, если их не защитить от них самих. За такими людьми должны приглядывать родные и близкие.

— Значит, ты все уладишь?

— Разумеется. Но взамен, когда начнутся пере­говоры с Хитрой Лисой, ты будешь держать его подальше.

— Переговорами займусь я. Мне кажется, для такого дела у тебя многовато порядочности.

* * *

Военный лагерь напоминал город, только вместо домов высились полотняные палатки. Широкие проспекты и отходящие от них улицы делили его на районы: в одних жили солдаты, в других сосре­доточились специальные службы — кухни, госпи­тали, загоны для животных. Место для представле­ния Довесок выбрал с особой тщательностью: это была открытая площадь в пределах слышимости палатки главкома Хитрой Лисы. С одного края к ней вплотную подступал лабиринт взаимосвязан­ных палаток госпиталя. Некоторые из них были такими высокими, что бутафория для большого сюрприза поместилась в тупиках, образованных крупными лечебными отделениями.

Однажды днем на площади нежданно-негаданно появилась Песья Свора с деталями разборной сцены. Не прошло и нескольких минут, как их быстро подогнали одну к другой, по бокам вставили шесты, натянули веревочки, и перед зрите­лями предстал кукольный театр, яркий, как сон ребенка.

Потихоньку собирались зрители. Двое музыкан­тов — Кроткий Кряж и его тетя Хищный Гиби­скус — сыграли для привлечения внимания бара­банную дробь и переключились на флейту и лиру. Площадь быстро заполнялась. Злобный Отморозок выступил вперед и громогласно объявил:

— Налет! Воинствующего! Пса! На Мир! Подъ­ем! Флага! Китая! И восторг! Совета! Семерых! А также! Атака! Белой Бури! И чудовищ!

Он отошел от сцены, и представление началось.

Безусловно, создатели спектакля обошлись с исторической правдой весьма вольно. Но разве это имело значение, когда кукольная Песья Свора во главе с Воинствующим Псом и его огненноволосой невестой покачивалась вверх-вниз, так великолепно изображая всадников на полном скаку? Или когда битва с выжившими преследователями армии Гор­ных Лошадей получилась столь захватывающей? Или когда радиоактивные мутанты с древних элек­тростанций совершенно неожиданно выскочили из засады? Или когда в самый разгар сражения кукольная Огненная Орхидея со смехом повернулась спиной к публике и блеснула голой грудью перед Воинствующим Псом, оставив неизгладимый след в умах и воображении зрителей? Благодаря этим мелочам скучная и неубедительная история заигра­ла новыми красками.

Конечно, кукольное представление было развле­чением для взрослых. Но Довесок заметил в толпе и детей: мальчишка-продавец с лотком лунных пря­ников; девочка-посыльная, протиснувшаяся через море ног в первый ряд и усевшаяся на переверну­тый пятигалонный кувшин с травяным вином, ко­торый она несла в госпиталь; несколько других. Их глаза горели. На мгновение Довесок заглянул в бу­дущее, в далекие столетия после своей смерти, и увидел себя тенью в умах детей, легендой, в кото­рую они верят, пока не повзрослеют. Он не знал, что и думать.

Но вот кукольная Песья Свора наконец добра­лась до Мира и обвела вокруг пальца Совет Семе­рых (грубые шутки в этом эпизоде были полностью выдуманы кукольником). В момент наивысшей кульминации кукольный Воинствующий Пес при­казал поднять флаг, и в воздух над сценой взвился полноразмерный флаг Китая. Послышались одобри­тельные крики.

В той суматохе, что царила на площади, менее внимательный наблюдатель никогда бы не заметил, как главком Хитрая Лиса вышла из палатки на шум. Однако, когда того требовали обстоятельства, До­весок мог похвастать исключительной наблюдатель­ностью. Подождав, пока главком убедится в невин­ности происходящего и повернется, чтобы уйти, он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул.