Дариар. Дорога к дому

Недолго думая, я швырнул эльфу под ноги неоформленный ни во что конкретно огненный шар. Сам же отпрыгнул в сторону, одновременно выхватывая меч, по которому пробежали язычки пламени.

Лавинаэль ловко перепрыгнул магический огонь и небрежным пассом потушил его за своей спиной.

— Когда ты выбрал магию, то лишил себя последнего шанса, — почти весело выкрикнул мой тесть, а в его руке блеснуло лезвие меча.

Угу как будто у меня были шансы. Я сосредоточился на обороне и почти пропустил момент, когда у меня из-под ног вверх взметнулись корни какого-то растения, опрокидывая меня на спину. Остро заточенный корень резко устремился вниз, намереваясь проткнуть меня насквозь, но я сумел крутануться и уйти из-под удара, однако корень задел меня вскользь по щеке, на которой сразу же появился кровоточащий порез. Кровь капала все сильнее, но я сумел поджарить это блядское растение, и отпрыгнуть назад, за стену огня, которая на мгновение скрыла меня от взгляда Лавинаэля. Правитель поморщился. Видимо он хотел избавиться от меня быстрее, чтобы спокойно вернуться к прерванному ужину, продолжая скорбеть над своей утратой, не получилось, и он испытал досаду. Нет, он был полностью уверен в своих силах. Более того, я тоже был уверен в его силах. Но когда я отступил за стену огня, то внезапно оказался за спиной у потерявшего меня из вида Лавинаэля. Ждать, когда эльф обернется, чтобы играючи прикончить меня, я не стал, к тому же кровотечение из пореза на щеке усиливалось, и у меня уже начинала кружиться голова, я ведь совсем недавно потерял кучу крови, и она еще не восстановилась. Перевернув меч на манер копья, я, молча, вонзил его в незащищенную спину своего противника. Уже когда я сюда шел, я не собирался играть честно, потому что я — сын шлюхи! А в борделе меня учили чему угодно, но только не искусству благородной драки. Лавинаэль резко выгнулся и рванулся вперед. Удерживая меч двумя руками, я упал на колени, а кровь из раны уже прилично так натекла на пол, но не спешила растекаться, а начала заполнять невидимые на первый взгляд трещины, которые начали приобретать вид очень похожего рисунка — переплетенных между собой роз. Лавинаэль повернулся ко мне. В его глазах застыло такое удивление, что мне стало бы не по себе, если бы не жуткая слабость. Правитель хотел что-то сказать, но не смог, и упал прямо на нарисованные моей кровью цветы. Последнее, о чем я мог подумать, входя в этот зал, что все получится вот так, благодаря зазнавшемуся Правителю, который не видел во мне соперника, который просто заигрался, пропустив элементарный удар в спину. Не честно? Но тут смотря для кого. Но я был абсолютно уверен в том, что, если бы пришлось драться с Карниэлем, живым мне было не уйти. Он в отличие от своего папашки прекрасно понимал, что значит недооценить противника, даже если он человек. Я, прекрасно помня, как умеют лечить местные умельцы, встал и, пошатываясь, подошел к поверженному противнику. Поднимая меч, я не чувствовал ни торжества, ни гнева, ничего, кроме огромной усталости. Впереди была неизвестность, потому что я не имел ни малейшего понятия, что будет, если кто-то посмеет поднять свой меч на Правителя. Но я был готов к тому, что эта битва не последняя и за свою жизнь мне и моим ребятам придется побороться. Голова эльфа отделилась от шеи после первого же удара и покатилась прямо к зоне действия защитных чар купола. Я подошел к ней, поднял за волосы… никаких жестов я не хотел совершать, просто перенести ее поближе к телу, но, когда я выпрямился, то все, стоящие за пределами купола, а народу заметно прибавилось — набежали еще эльфы, да недалеко столпились мои дружинники, — увидели именно эту картину: на мече затухают огненные всполохи, а я стою — морда в кровище и держу за волосы голову Правителя. Молчание было просто гробовым. В этой тишине я не выдержал первым.

— И что теперь? — ответом на мой вопрос был громкий стон сложившегося пополам Карниэля, громкий звук, который издал его организм и быстро распространяющиеся жуткие миазмы, которые поплыли по залу после того как громкий звук затих.

Глава 16

Я молча обводил взглядом собравшихся. Никто не проронил ни звука, кроме Карниэля, который держался изо всех сил, но пока не стремился покинуть зал. На лицах эльфов можно было увидеть самую разнообразную гамму чувств: начиная от удивления и заканчивая ухмылками торжества, которые они тщетно пытались скрыть, хотя я могу и ошибаться, ведь не слишком я силен в психологии эльфов. Раздался раскат грома, и все, находящиеся на этом празднике жизни эльфы, синхронно подняли головы вверх. Моя дружина уже успела подойти ко мне и ненавязчиво прикрыть со всех сторон, однако оружие они пока не доставали. Провокация с нашей стороны им была явно не нужна. Не удержавшись, я тоже поднял голову, чтобы посмотреть, что же привлекло такое пристальное внимание ушастых, и вместо потолка увидел небо с бушевавшей там стихией. Черные грозовые тучи с пробегающими по ним разрядами небольших молний быстро двигались в полной тишине, которая наступила сразу после первых же звуках надвигающейся грозы. Больше гром не сопровождал мелькающие то тут, то там молнии, будто, тучи находились за пределами звуконепроницаемого купола, накрывшего дворец. Тучи, которые все быстрее и быстрее гнал по небу усиливающийся ветер, собирались во вполне реальный и совсем немаленький смерч, однако, никто не сделал ни единой попытки покинуть зал, где только что произошло убийство Правителя эльфов. В абсолютной тишине, когда в ушах появился шум от пробегающей по сосудам крови, вновь раздался уже знакомый звук не слишком здорового эльфа. Вопреки моим ожиданиям моего носа достиг вполне приятный аромат альпийской свежести, но я не помнил, откуда мне знаком подобный запах, как, впрочем, и само понятие «альпийский». Видимо, кто-то из ближайшего окружения Карниэля позаботился о том, чтобы сын ныне покойного Правителя не был опозорен еще сильнее, хотя, куда уж сильнее-то? Глядя на бледно-зеленого эльфа, на его покрытое испариной лицо, подобные мысли явно его интересовали в последнюю очередь. Но он стойко крепился и все еще не покидал пределы залы. Чего они все ждут? Если бы они хотели расправиться со мной и моими людьми, мы бы были уже растерзаны толпой скорбящих, и много времени у них это дело не заняло бы. Но эльфы упорно делали вид, что ничего не произошло, и не обращали на меня внимание, собственно, как и на то, что осталось от Лавинаэля. Они все как один были поглощены бушующей вверху бурей.

Внезапно раздался оглушительный раскат грома, и прямо в центр, там, где две розы переплетались между собой, ударила молния. Пол качнулся, по телу пробежал легкий электрический разряд, доставивший только небольшой дискомфорт в уставших, но все еще напряженных мышцах. Вслед за молнией через крышу, которой уже давно не было, в центр залы, в то же самое место, куда недавно ударила молния, не спеша начал опускать смерч, давая время рассредоточиться по периметру комнаты всем присутствующим людям и нелюдям, чем мы не преминули воспользоваться. Наша группа оказалась у противоположной эльфам стены. Мы не специально бросились именно туда, просто, так получилось. Смерч постепенно уменьшался в объемах, возвращая, как мне казалось навсегда ушедшие звуки. Первым вернулся шум ветра, который с уменьшением воронки смерча, становился тише. Под усилившийся запах искусственной свежести и стона Карниэля, который буквально рухнул на пол, схватившись за живот, воронка окончательно рассыпалась, и зал озарило золотое сияние, ослепляя на мгновение, чтобы в следующий миг мы смогли увидеть невероятной красоты женщину, точнее, эльфику, в белой полупрозрачной накидке, через которую, несмотря на свою воздушность, едва было видно совершенное тело. Ее светлые волосы струящимся шелком опускались до пояса, отливая золотом. Я бросил беглый взгляд на свою жену, понимая, что в сравнении с незнакомкой, она кажется неухоженной, без капли очарования и красоты, хотя буквально час назад я считал ее довольно привлекательной. Я несколько раз мигнул, отгоняя наваждение и, для реалистичности ущипнув себя за руку, на секунду прикрыл глаза, чтобы немного отвлечься от невероятного зрелища, но образ, увиденный мной однажды, отложился в памяти навсегда. Я это понял в этот момент очень отчетливо.

Легкий ветерок пронесся по комнате, очищая воздух от сложного сочетания запахов: пота, крови, синтетического запаха местного освежителя и дерьма. Еле ощутимый аромат хвойного леса отрезвил, и я даже смог сосредоточиться на происходившем, отводя взгляд от незнакомки.

Все эльфы синхронно опустились перед ней на одно колено и приклонили головы. Мы, как представители более отставшей и земной цивилизации, остались стоять на месте. Я бросил взгляд на Лорена, который задумчиво смотрел на происходившее вокруг, не акцентируя пристального внимания ни на одном из интересующих его объектов. Тем же занимался и стоявший слева от меня Эвард. Поймав мой взгляд, он качнул головой, и выдвинулся немного вперед, не прикрывая меня полностью, но и оставляя несколько позади. В возникшей из ниоткуда эльфийке чувствовалась власть, мощь и какая-та неестественность.

Какой-то заботливый эльф помог Карниэлю принять более вертикальное уважительное положение перед женщиной, которая обвела пристальным взглядом всех — и кто склонился перед ней, и кто этого не сделал. Больше, чем того следовало, она задержала взгляд на моей скромной персоне и усмехнулась краешком губ. Мне стало неуютно от взгляда прекрасных карих глаз, в которых будто плескалась вечность, и эта вечность только что промыла мне мозги, по крайней мере, ощущение легкого едва уловимого вмешательства в моей многострадальной голове осталось. Вместе с этим возникло некоторое смущение, потому что я вдруг понял, либо мне помогли это сделать, что я стою перед ней весь в крови, цепляющийся одной рукой за меч, а другой за волосы отрубленной головы местного Правителя. Стало как-то мерзко, и я аккуратно, чтобы не затронуть чувств собравшегося эльфийского бомонда, опустил голову на пол, удержавшись от желания вытереть руку о брюки. Меч в ножны я вкладывать не стал.

— Я редко предстаю перед вами, дети мои, — тихий голос с легкой хрипотцой вновь привлек мое внимание к незнакомке, которое я совершенно не хотел на нее обращать. — И делаю я это, только в судьбоносный для вас момент. Сегодня случилось многое, но, вместе с тем, многого не произошло, и мне необходимо выбрать нового лидера, который в состоянии повести свой народ за собой. Я всегда слежу за вами, я ваша часть, ваш дух и мысли, поэтому я знаю, как и ранее, кто станет приемником Лавинаэля, — тихий стон Карниэля прервал ее речь. Она несколько раздраженно сделала едва уловимый жест рукой, после которого Карниэль корчиться перестал и едва заметно выдохнул от облегчения, все еще не решаясь убрать руку от живота. — Лавинаэль прожил долгую жизнь и правил разумно, до недавнего времени, чем испытал мое терпение, собственно, как и вы все. Каждый из вас наверняка сомневался в тех или иных поступках вашего Правителя, но никто не смел ему перечить. Вы стали нерешительны, прекратили высказывать свое мнение в кругу равных себе, полностью отдавая всю власть над вашим народом и перекладывая все решения на одни плечи. Такого больше повториться не должно. Я не вмешиваюсь в ваши дела, я не имею на это ни права, ни возможностей, но ваши дела неуклонно приводят к вашему вымиранию. Карниэль, — она перешла на довольно жесткий властный тон, которому хотелось подчиняться без каких-либо сомнений.

— Дальмира, — прошептал он, приняв более благопристойную позу перед своей… кем? Богиней? «Дальмира» — это выражение довольно часто мелькало в речи остроухих, но я не думал, что это что-то реальное, точнее реально-нереальное. Просто оборот речи. Или название этого дворца, или еще что-нибудь подобное. Ага, держи карман шире. Оборот речи у несуществующей расы. Кто она такая?

— Карниэль, я нарекаю тебя Правителем Атраирсета и всего, что от него осталось и осталось от некогда процветающего народа не только по праву крови, но и по праву сильнейшего из ныне живущих. Что от тебя требуется, я говорить не буду, ты это должен понимать сам.

— Дальмира, — Карниэль нерешительно поднял на нее взгляд. — Мы чтим правила и священные писания, согласно которым власть по праву честного священного поединка передается победителю.

— И победитель получает все: доспехи, коня, жену побежденного, — вот кто постоянно тянет меня за язык?! Я думал, что пробормотал практически неслышно, но, как это бывает всегда, меня услышали абсолютно все.

Наступила тишина, причем тишина, которая несла под собой нечто устрашающее и не приносящее ничего хорошего. Дальмира резко развернулась и подплыла ко мне, не касаясь пола. Я не опускал глаза, только еще сильнее сжал меч, ставший непривычно холодным, словно все благословение Веруна и его сила в данный момент покинула его.

— Вы чтите законы и священные писания, но это не помешало вам их нарушить, вызывая на священный поединок человека. Человека, у которого кроме огромной силы воли, упрямства и желания жить — нет ничего. Он победил в поединке, в котором пролилась кровь эльфа. Но он человек. И человек не может править в Атраирсете. — Она двумя пальцами подняла мою голову за подбородок и заглянула в глаза. Я не мог противиться этой силе и буквально растворился в бесконечности, отдаляясь от реальности, отдаляясь… — А в тебе есть изюминка, Кеннет, — она опустила мою голову и усмехнулась. Голова была готова разлететься на мельчайшие осколки, к горлу подступила тошнота. Что это такое только что было? — Ты освободил моих детей от вечных мук и даровал им покой. Ты заботишься о своих людях больше, чем о себе. Ты сопротивляешься мне, хотя на моей территории твои боги не могут помочь тебе. Даже когда я не приняла навязанный Лавинаэлем брак, ты сопротивлялся, потому что тебя поставили в условия выживания, и ты шел до конца. Я благосклонно смотрела на тебя в надежде, что ты поможешь моему народу в той беде, что настигла их. Но я разочарована. Ты не тот, кто может выполнять то, что предначертано другому. У тебя есть будущее. Но это будущее никогда не будет строиться на моей земле. Я не приняла тебя и не приму никогда, ты слишком предан своему народу, чтобы не идти против моих детей, раствориться в нашей вере и склонить колени перед Азурианом. Но я оставлю тебя и твоих людей в живых даже после того, как ты пролил кровь моего ребенка на моей земле.

Она молчала, но я не видел причины открывать свой рот, даже если она ждала, что я начну что-то ей говорить в ответ, потому что, если я все же свой рот открою… Боюсь, что живыми мы отсюда точно не выйдем, а мамаша года лишится еще с десяток ребятишек. Спасибо хоть на том, что отпускает, надеюсь, что злость и жажда мщения за папашку Карниэлю разум не затмит, и он прислушается к словам Дальмиры. Лично я и от благословляющего пинка не отказался бы вот прямо сейчас собственной ножкой. Я прекрасно помню ее злополучные коридоры, и я как-то сильно сомневаюсь, что это предел ее возможностей.

Она поморщилась, но кивнула и снова повернулась к своим детишкам раздавать соответствующие пряники за былые заслуги. Первое впечатление о ее совершенстве и неземной красоте быстро улетучилось. Сейчас она виделась мне просто властной сучкой с небывалой мощью, которая, как и остальные эльфы не кичится выставлять свое превосходство перед другими.

— Старбаэль, — эльф, поддерживающий с самого начала Карнаэля поднялся на ноги и предстал перед Дальмирой. — Ты один из немногих и лучших провидцев, как так получилось, что какое-то пророчество было истолковано неверно и привело к нежелательным последствиям?